– А вы сможете это устроить? – нахмурился Марк.

– Да. Просто скажите регистратору, что у вас, например, все заказано тут на третье сентября или на какой-то другой день. Вам выдадут разрешение, которое привязано к месту проведения, однако потом вы сможете использовать его в любой появившийся в следующем году день.

Звучало здраво, так что мы записались на прием в отдел регистрации, но услышали там, что Марку необходимо предоставить письменное свидетельство о завершении бракоразводного процесса.

– Моя жена согласилась на проведение процедуры, – заявил Марк.

– К сожалению, – возразили в отделе регистрации, – нам нужны документы на бумаге. Мы можем принять заявку у Софи и дать ей ход, однако вам, Марк, придется подождать, пока не предоставите необходимые документы.

– Вообще-то, – вспоминаю я, – вскоре после этого Марк сообщил мне, что Клодин в очередной раз отменила решение о разводе. Я не удосужилась уведомить отдел регистрации, чтобы аннулировать свою заявку. Если честно, просто забыла.

– А вот Марк не забыл! – резко бросает Алиса. – Когда Клодин наконец-то дала ему развод, он все проверил, выяснил, что твоя заявка одобрена и ждет своего часа, и подал свою! Ты бы его видела – он был вне себя от радости и возбуждения. Ко времени приглашения нас на ужин он уже успел назначить день в «Голдгерст-парке», выбрал цветочную фирму, прослушал музыкантов… и даже присмотрел тебе кое-какие платья.

– Но он даже приблизительно не знает, какой у меня размер!

– Все он прекрасно знает!

Я едва не падаю в обморок, наклоняюсь вперед и закрываю лицо руками.

– Месяц назад Марк разослал приглашения. Для ответов и подтверждений завел ящик по адресу не_говорите_софи@gmail.com. Он пригласил всех твоих друзей и подруг. Мы с Имоджен помогали ему составлять список гостей, – тараторит Алиса, чистосердечно признаваясь во всем. – Пока ты спала, Марк стянул твой телефон и выяснил их номера…

Господи, даже я не знаю, кто у меня в списке контактов. Я ушам своим не верю.

– Он попросил маму записать тебя к стилисту, чтобы сделать прическу и макияж. Заказал кольца – они были в работе. Да и Лу ему очень помогла, – добавляет сестра, скривившись.

Я снова сажусь прямо и таращусь на стену, где висит репродукция картины Густава Климта «Поцелуй».

– Софи, прости, прости меня, – продолжает Алиса. – Если бы я хоть что-то знала о вас с Ричем, я бы никогда на это не пошла. В том смысле, что сначала я сказала маме, что, по-моему, вся эта затея какая-то «подконтрольная». Мама объяснила, Марк не может избавиться от адвокатской педантичности и страсти к деталям, а Имоджен напомнила, что ты хотела выйти за него замуж, когда вы были в «Голдгерст-парке». И ты так намучилась с этим дуболомом Джошем, который практически писался, если ты пыталась взять его за руку… Имоджен говорила, что ты заслуживаешь пышного праздника, а я подумала, что если жених намерен всем продемонстрировать, как сильно любит невесту, и устроить ей торжество, то это хорошо, правда? Он хочет, как только ты приедешь, настежь распахнуть перед тобой двери, а оттуда ты пойдешь вроде как прямо под венец…

– Сегодня вечером я выхожу замуж, – наконец удается выдавить мне.

– Да, – кивает Алиса. – Мне и в голову не приходило, что ты не должна выходить за него. Вы же недавно обручились! Я…

– Да ты не виновата. А где Марк сейчас? – интересуюсь я. – Надеюсь, не в командировке в Берлине?

Сестра качает головой.

– Он так сказал на случай, если ты позвонишь ему и услышишь международный гудок. Марк отправился во Францию за Изабель и Оливье. Не надо мне было ввязываться в это дело! Ты взрослая женщина, и с чего это мы вдруг решили, что ты…

Но я ее уже не слушаю, потому что понимаю: все становится на свои места.

– Клодин знает о том, что́ намечено на сегодняшний вечер?

– Да. Не волнуйся, Марк посоветовался с ней, как об этом сказать детям. Он говорил, что когда Клодин осознала, что вы действительно решили пожениться, то перестала противиться.

Я недоверчиво гляжу на Алису. Уж кто-кто, а Клодин и ей подобные просто так не сдаются. Последние семь месяцев эта женщина занималась лишь тем, что отравляла мне жизнь. Они действительно поверили, что она просто так отступится, пожелав нам с Марком жить долго и счастливо?

Через двадцать четыре часа я выхожу замуж, а бывшая жена моего жениха присылает мне письмо, которое я должна открыть в присутствии дорогих мне людей.

– Я жутко себя чувствую, – признается Алиса. – Чем я могу помочь? Кому-нибудь позвонить? Или лучше оставить тебя в покое, чтобы ты могла обдумать, как все это обыграть и что ты собираешься сказать Марку?

«Даже и не думайте, чтобы не появляться… Я обязательно вас найду».

Я хватаю сестру за руку:

– Я хочу, чтобы ты никому не говорила, что мне известно о свадьбе. Это очень важно. Это просто убьет Марка после всех его стараний и трудов. Никто не должен знать!

– Но ты же не собираешься доводить это дело до конца? Софи, так нельзя! Два месяца назад ты переспала с мужем лучшей подруги! Ты уж меня извини, но это чересчур.

– Мне понадобится твоя помощь, чтобы убедиться в том, что никто и не подозревает, будто я что-то знаю. Ни Имоджен, ни мама – особенно мама! Никто, ясно? Обещаешь?

– Но ты только что призналась, что сама не уверена, правильно ли поступила, сказав Марку «да»!

Я смотрю на сестру. Неудивительно, что она паникует – я бы тоже запаниковала, если зеркально повернуть ситуацию. Но Алиса не понимает главного. Я должна быть там. У меня нет выбора.

И ей вообще-то не надо ни о чем волноваться. У Клодин нет ни малейшего намерения позволить церемонии состояться. Она уверена: что бы в письме ни содержалось, этого вполне достаточно, чтобы расстроить свадьбу.

Я лежу в кровати, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами рядом со вздрагивающей Алисой и жду, пока она крепко заснет. Марк организовал нашу свадьбу, а его бывшая жена-психопатка доставила мне домой письмо через какого-то громилу, в чьем телефоне красовалась фотография моей малютки-племянницы. Что же, черт возьми, в самом письме? Я знаю, что Клодин хочет вернуть Марка – она не раз и не два заявляла это. Скорее всего, полна решимости или унизить бывшего мужа, чтобы мне захотелось его бросить, или же сделать что-либо еще, что заставит Марка отказаться жениться на мне.

У меня замирает сердце. Рич. Но откуда Клодин знает, что́ мы натворили? Я никогда ее не видела, да и живет она во Франции. До сегодняшней ночи я не рассказывала о случившемся ни одной живой душе. Вот если только Рич кому-нибудь проболтался… Но он на такое не решился бы. Ему терять куда больше, чем мне. Лу и дети значат для него все.

Я поглядываю на светящийся в темноте будильник Алисы: двадцать минут пятого. Я обязательно должна выяснить, говорил ли он хоть кому-нибудь. Я смотрю на Алису, уже мирно посапывающую, и очень осторожно, чтобы ее не потревожить, откидываю одеяло и выскальзываю из постели.

Пока я пробираюсь к двери, натыкаясь на какие-то валяющиеся на полу вещи – среди прочего перевернутая щетка для волос и разбросанные книги, – мне в голову приходит одна мысль, и я обхожу кровать, чтобы взять мобильник сестры, прежде чем добираюсь до выхода и тихонько проскальзываю в коридор. Войдя в гостиную, щелкаю выключателем, закрываю дверь и осматриваюсь.

В квартире Алисы царит привычный беспорядок: на полу кучей валяются разбросанные журналы вперемешку с нераспечатанными письмами и парой сброшенных впопыхах туфель рядом с забытой грязной тарелкой и стаканом, но мне удается разглядеть ее лэптоп, лежащий на ковре рядом с диваном. Пока он оживает с тихим жужжанием, я набираю 150 на мобильнике Алисы и после нескольких машинальных щелчков добираюсь до опции «Пропажа и кража».

Кто-то спрашивает меня, чем может помочь с моим номером, словно на дворе вовсе не четыре часа утра. Я уже собираюсь сказать, что у меня украли телефон, как вдруг понимаю, что это может быть чревато необходимостью ссылки на заявление в полицию, что подразумевает наличие обращения туда. А я едва ли смогла бы это сделать без разъяснения обстоятельств пропажи.