В дверь постучали. Выговский спрятал находку в карман:
– Открыто.
В номер зашел одетый в суконный полукафтан мужчина за шестьдесят, лицо его украшал мясистый нос, сросшиеся брови и маленькие недобрые глазки:
– С кем имею честь?
– Сыскная полиция, – показал издалека удостоверение Выговский. – А вы кем будете?
– Хозяин гостиницы Малышев Аверьян Васильевич. По какой надобности явились?
– По следственной.
– Но позвольте, следствие давно закрыто, дело передано в суд.
Малышев выглядел обеспокоенным, и сие Выговского заинтриговало. Неужели знает правду? Сам убил или кого покрывает?
– Все верно, Аверьян Васильевич, потому и пришел. – Антон Семенович демонстративно встал на четвереньки и заглянул под кровать. – Вдруг невиновного судим? Вдруг наружная полиция с выводами поспешила?
– Что значит поспешила? – раскрыл от удивления рот Мылышев. – Яков во всем признался.
– А в суде бац – и откажется. Сколько раз такое бывало. А нам за то нагоняй. – Выговский поднялся на ноги и подошел к окнам, отдернув шторы, осмотрел подоконник. – Скажите-ка, Аверьян Васильевич, кроме Шалина, кто еще из посторонних находился во время убийства в гостинице?
– Кроме меня и обслуги, тут все посторонние. Приехали-уехали…
– Я про незарегистрированных. Например, «бланковые»?[20]
– У меня вам не бордель! – вскричал фальцетом обиженный Малышев. – Сам Достоевский…
– Да знаю я, знаю, – перебил его Выговский. – И все же, насчет девок? Были или нет?
Малышев твердо стоял на своем:
– Ни одной.
Однако разволновался пуще прежнего. «С чего вдруг?» – подумал Выговский и решил выяснить. Выйдя из гостиницы, он нанял сани, но никуда не поехал, просто уселся и велел извозчику ждать. Чутье его не подвело. Через пять минут из Серапинской вышел Малышев, тоже свистнул сани и отправился на Рузовскую улицу. Сойдя у дома двадцать девять, он велел «ваньке» его ожидать. Подъехавший следом Выговский выходить из саней не стал – дом этот знал преотлично, там размещался четвертый участок Московский части. Через несколько минут оттуда с Малышевым вышел пристав Добыгин. На его волевом лице читалась озабоченность. Придержав саблю, он прыгнул в нанятые Малышевым сани, за ним, кряхтя, забрался хозяин гостиницы. Антон Семенович сжал кулачки – кажись, не ошибся. И приказал извозчику следовать за ними.
Перемахнув Фонтанку, Малышев с Добыгиным свернули на Садовую, потом на Английский проспект, где вскоре остановились у внушительного забора, за которым скрывался двухэтажный особняк. В него они и вошли.
В этом особняке Выговский не бывал, однако про его владельца, купца первой гильдии Ломакина, был наслышан. Свои коммерческие таланты тот успешно сочетал с уголовными и за прошедшее с его приезда в столицу десятилетие сумел подмять под себя криминальный мир. Не весь, конечно, Петербург слишком велик. Однако мазурики Нарвской, Московской и Казанской частей подчинялись ему беспрекословно.
С этаким противником Выговскому было не совладать, тут требовалась «поддержка артиллерии». За ней Антон Семенович отправился на Большую Морскую.
– Ну, Тохес, – прозвище, которым наградил Выговского Бражников, Крутилин слышал, и не раз, – похоже, разворошил ты гнездо. Не зря ведь они забегали. Но вот чего боятся, увы, не знаю. Дело про убийство в Серапинской гостинице мимо меня проскочило. У тебя мыслишки имеются?
– А как же. – Выговский вытащил фотографический портрет жертвы, снятый в прозекторской Московской части. Позаимствовал его из дела, когда Бражников отлучился по естественной надобности. – Взгляните.
Крутилин надел пенсне:
– Меткий выстрел. Думаешь, Дуплет расстарался?
Дуплет у Ломакина – главный громила, убивает и калечит, кого тот прикажет.
– Не сомневаюсь. А покойничка разве не узнаете? Голова куполообразная, затылок выступающий, лицо ромбовидное, лоб наклонен вперед, брови низкие, сросшиеся, глаза щелевидные.
– Стефан Тодорский по кличке Франт. В шестьдесят восьмом снял квартиру над страховым обществом «Восточный путь», в пятницу после ухода служащих проломил пол, завладел кассой…
– Тридцать тысяч ассигнациями.
– …и успел на варшавский поезд. Опознан был через месяц, когда из Привисленского края прислали фотопортрет.
– Квартирохозяйка его опознала.
– Так, так, так. По моим сведениям, у Ломакина в обществе «Восточный путь» имелся интерес.
– Вот вам и мотив.
– Молодец, Тохес, хватку не теряешь.
– Спасибо.
– Только вот не докажем мы ничего. Одни домыслы у нас.
Выговский усмехнулся и, словно фокусник, вытащил панталоны:
– В номере нашел, под подушкой.
– Ого, какая штучка. – Крутилин потянулся к сонетке. – Сейчас пошлю агентов по лавкам…
– Не надо, – остановил его Выговский. – Если уж сам Добыгин бегает к Ломакину, наверняка и среди ваших агентов у него осведы.
– Ты прав, – посерьезнел Крутилин, имевший сведения, что доброжелателей у Ломакина хватает и в департаменте полиции, и даже в канцелярии обер-полицмейстера. – Хорошо, ищи сам. Но, увы, без удостоверения. Его изыму. Не дай бог тебя с ним поймают. Под суд пойдешь за этакую хлестаковщину.
Выговский со вздохом протянул Ивану Дмитриевичу документ. Крутилин спрятал его в ящик, дернул за сонетку. В кабинет вошел Яблочков. Иван Дмитриевич вводить его в курс дела не стал, лишь предупредил:
– Если вдруг кто из департамента полиции или из канцелярии обер-полицмейстера спросит про сегодняшний осмотр Серапинской гостиницы, направь эту любопытную Варвару ко мне. Если буду отсутствовать, ответишь, что судебный следователь Бражников еще первого октября отписал нам поручение произвести осмотр места преступления, но бумага по дороге затерялась и поступила только вчера. Я отправил агента, кого, ты не знаешь. Понятно?
Яблочков кивнул, уходя, кинул ревнивый взгляд на предшественника.
– Спасибо, Иван Дмитриевич, – поблагодарил Крутилина Выговский.
– Как выяснишь, где куплены панталоны, пулей ко мне. Понял?
– Куда теперь без вас? Без удостоверения список покупательниц мне не предоставят.
– Вот и отлично. Жду с нетерпением.
– Надеюсь, мои интересы будут учтены…
– Какие интересы? – делано изумился Крутилин.
– Должен победить на процессе.
Конечно, начальнику сыскной полиции такое условие выдвигать не принято, но Выговский, считай, в одиночку раскрыл это дело. И если повезет, за решеткой окажется тот, кого Иван Дмитриевич давно мечтает туда упечь. Потому Крутилин утвердительно кивнул Антону Семеновичу.
Окрыленный успехом, Выговский до самого вечера ездил по конфекционным лавкам, но искомых панталон не обнаружил.
Приказчики щупали образец, цокали языком – ах, какая ткань, – но на вопрос, где подобные купить, пожимали плечами.
У кого бы разузнать? Антон Семенович вспомнил про малышку Жаклин и поехал в дом терпимости.
– Это мне? – радостно воскликнула девица, когда Выговский вытащил панталоны.
– Если подскажешь, где продают.
– Откуда мне знать? Нас отсюда не выпускают.
Выходя из борделя, Выговский кинул взгляд на напольные часы, что стояли в гостиной – восемь вечера. Если поторопится, поспеет к Тарусову на ужин. Надо и ему доложить о результатах. А заодно поесть, с самого утра маковой росинки во рту не было. А у Дмитрия Даниловича не кухарка, а гастрономический экстаз.
Завтра утром Антон Семенович задумал навестить свою подругу графиню Лизавету. Вдруг даст подсказку к панталонам?
Но вышло иначе.
Дверь Антону Семеновичу открыла сама княгиня, чему тот сильно удивился. Но объяснилось все просто:
– Камердинер взял выходной, кухарка ужин готовит, горничная накрывает на стол, дети заняты уроками, а у Дмитрия Даниловича господин Фанталов. Третий час что-то обсуждают. А как ваши успехи? Диди…
Александра Ильинична называла мужа по инициалам.
– …сказал, что поручил вам самостоятельное дело.
