Тем временем, корреспондент "Нью-Йорк Таймс" продолжал:
- У Африки было отвратительное прошлое, а ее нынешние родовые муки опасны. Поскольку к этому следует добавить пророчество, что этот континент останется среди международных отщепенцев, то более печальной картины не может быть. К счастью, африканцы склонны быть веселыми, милыми, философски настроенными.
- Этот кретин опять цитирует своего шефа, - произнёс Алекс вполголоса.
- А? - сонно ответил папаша Вильк, который понимал американский английский с пятого на десятое. Тем не менее, незнание языка не мешало ему торговаться и договариваться с представителями любых национальностей от банту и готтентотов до корейцев и эскимосов. Алекс был уверен, что появись сейчас в баре маори, не знающий никакого другого языка кроме своего родного, мсье Борлик нашёл бы с ним общий язык, если бы почувствовал свою выгоду.
- Я говорю, цитирует своего шефа! - возмущённо повторил Алекс.
- А как же иначе, - вяло отреагировал папаша Вильк.- Хочешь вылезть на верх - лижи задницу боссу! А он, что бывал в Африке?
- Да, лет пять назад его племянник посетил Лагос и Аккру. Написал десяток заметок и был представлен на соискание Пулитцеровской премии...
- И как?
- Не получил.
- С чего бы это?
- Не попал в струю. Сейчас их больше волнует тема Вьетнама и права чёрных, а он попытался сформировать у американской публики представление об Африке как о континенте трагического хаоса и племенного варварства, земле, где каждый негр вынужден полагаться на заморскую благотворительность, чтобы выжить...
- Дай бог, чтобы американцы подольше сюда не совались, а то таких дел наворотят.: сто лет расхлёбывать придётся...
- Это почему же?
- Разбалуют местных политиков большими гонорарами да различными грантами. Они же не понимают, что нет тут никакой демократии. Несмотря на понятие национальности, привитое Европой, для туземцев остались наиболее осязаемыми в социальной действительности племенные факторы. Любое государство Чёрной Африки - это просто конгломерат племен, связанных территорией, непомерной гордостью за полученную независимость и надеждой на быстрое материальное обогащение...
- Да Вы , папаша Вильк, недалеко ушли от этого типа, - Алекс насмешливо поддел старика.
- Зато говорю правду!
Разговор прервал подошедший к стойке Гомез.
- Ух, умаялся за сегодня! - Он налил три стопки коньяка, две из которых пододвинул своим старым знакомым.
- Чего так? Вроде всего хватает? - нехотя поинтересовался Алекс.
- Да, слава Богу, пока справляюсь. Вот только выхлебали почти весь виски и джин, да и коньяк заканчивается. Спасибо папаше, - хозяин отеля подмигнул Вильку. - Пока выручает...
- Если что, могут подсобить, - понял полунамёк хитрый поляк.
- Пока не надо, вроде послезавтра начнут разъезжаться, а до понедельника у меня запасов хватит! О нашем полковнике ничего не слышно?
- Доктор Хааг позавчера проболтался, что он где-то на юге Хрустальных Гор ловит бандитов...
- Это я знаю. Странно, что его нет в Кларенсе в такой ответственный момент.
- А может так задумано, - предположил Алекс. - Убрать его подальше с глаз долой, чтобы не светился в глазах нашей братии.
- А как же Хааг, Хейде, Вижейру? - Гомез кивнул в дальний угол, где тихонько пили пиво означенные лица.
- Во-первых, Хааг - доктор, а инструкторы - цветные, - глубокомысленно произнёс папаша Вильк. - Их присутствие легко объяснить,а, во-вторых, они все никому не известны, а нашего приятеля многие знают. Вспомни инцидент с тем французиком...
Алекс потупил взгляд и хлопнул рюмку.
- Я ещё с ним поквитаюсь, - злобно произнёс он.
Тут к Гомезу подошёл старший повар:
- Мсье директор, у нас всё готово!
- Так что Вы медлите - везите во Дворец! - вскипел Гомез. - Или мне нужно это сделать самому?
- Извините, мсье, - замешкался повар. - Я думал, что Вы захотите лично убедиться...
- Да, да, Вы правы, сейчас! - директор "Индепенденса" моментально остыл. -Он обратился к собеседникам и виновато произнёс:
- Извините, друзья, надо проверить заказ для Дворца!
- Там что? Что-то особенное?
- Да, вроде как банкет. Впервые за полтора месяца. Так что мне надо быть на высоте...
- Понимаю, - проследив взглядом за хозяином отеля Алекс попрощался с поляком и вышел на улицу.
На следующее утро его агентство было единственным, которое опубликовала речь доктора Окойе во время стихийного митинга у его резиденции. По мнению автора, она содержала краткую программу экономического прогресса, социального и культурного развития Зангаро. Окойе с гордостью отметил достижения страны в области демократии и прогресса за семь недель. Однако, как явствовало из выступления, эти успехи были достигнуты в труднейших условиях. Президент не скрывал возмущения поведением демократических держав, не замечавших преступлений Кимбы и его подручных. Бывшие колониальные державы, используя свое положение на мировом рынке тропических продуктов, буквально обескровливали экономику стран Тропической Африки. Доктор Окойе подчеркнул, что за три года с момента получения независимости не было такого африканского сельскохозяйственного продукта, который бы не пережил серьезнейших трудностей. Причина этого - анархия или хаос, царящие на мировом рынке тропических продуктов. В качестве примера Окойе рассказал о какао. Так, в 1965 году были моменты, когда продажная цена какао-бобов не покрывала даже расходов по их перевозке. За пять лет Потери Зангаро от падения цен только на какао-бобы превзошли вдвое объем всей поступившей из-за рубежа помощи. Но, как образно сказал президент, не для всех отощали коровы. Импортеры получают громадные прибыли. Из речи нового президента следовало, что он разочарован подходом Запада к проблемам его страны, причем это разочарование было столь сильным, что он счел необходимым высказать свое мнение собравшемуся перед его дворцом народу. Этот репортаж был опубликован сначала в "Монд, а потом перепечатан рядом других европейских изданий. Его появление произвело эффект разорвавшейся бомбы среди разноязыкой журналистской братии Кларенса. Как же так! Они спокойно попивали пиво и виски в "Индепенденсе", а всего в десяти минутах ходьбы от них протекал митинг. Откровения нового президента Зангаро стали неожиданностью и для дипломатов и специалистов ООН, не подозревавших, что положение в стране столь серьезно. Пропагандистская машина Кимбы за яркими лозунгами тщательно скрывала, насколько губительно сказались на экономике страны некомпетентность и коррумпированность руководства. Уже утром на столе у Кати Брегмы оказалось три или четыре запроса от иностранных представительств. Число их к концу дня обещало возрасти. Доктор Окойе со времён Биафры дорожил сохранением наилучших отношений с Францией, с Западом, поэтому он срочно вызвал Синка и Дусона, поручив им провести пресс-конференцию.
- Я сейчас направляюсь в бараки, чтобы принять присягу у жандармерии, а Вы пока подготовьте коммюнике в рамках моей вчерашней импровизации. Основные тезисы вам передаст Кати...
- Да, господин президент! Хорошо, господин президент! - в лад ответили Синк и Дусон.
- В конце парада Генри сообщит о Вашей пресс-конференции. Думаю, что назначим её на час дня, - с этими словами президент в спустился в сопровождении адъютанта по дворцовой лестнице и сел в "лендровер".
Церемония вступления в должность и торжественный парад прошли без особых происшествий: немногочисленные жандармы ровно стояли в строю, дружно тянули ногу во время торжественного марша, чётко отвечали на приветствия и читали присягу. Это было большой заслугой вахмистра Эллеона и обоих инструкторов. Солдат удалось собрать очень немного - чуть больше полутора сотен. Для того, чтобы обеспечить массовость, коменданту Бевэ пришлось собрать всех свободных от караульных обязанностей, отменить все отпуска и увольнения. Доктор Хааг предпринял нечеловеческие усилия, чтобы поставить на ноги всех выздоравливающих. Не меньшая нагрузка выпала на долю квартирмейстера Дженсена и интенданта Куому, которым надо было обеспечить единообразие униформы и вооружения. В результате удалось вывести на плац около сотни жандармов и полицейских. Ещё полсотни составили старшеклассники трёх школ Кларенса, в которых ввели курс начальной военной подготовки. Малочисленность контингента позволила разделить процесс принятие присяги в несколько этапов: сначала её приносили линейные жандармы, затем - рота оперативного реагирования, а затем полицейские. Кульминацией церемонии стала присяга кадетов, после которой доктор Окойе и комендант лагеря Бевэ лично вручили оружие. Вслед за короткой, энергичной речью президента участники продефилировали перед его "лендровером, после чего были разведены по баракам. Тем временем президент в сопровождении старших офицеров направился в церковь на торжественную мессу, которую отслужил лично монсеньор Фернандес, а журналисты устремились в отель на пресс-конференцию. Она состоялась в холле отеля "Индепенденс". Официальное заявление делал Синк:
