- А Вы, что делали в Зангаро. Как оказались на службе у Кимбы?
- Я знал Шарля Шинру ещё по учёбе в Дакаре. Однажды мы играли в карты, и я проиграл за вечер все свои деньги. А он заплатил мои долги. Потом он уехал в Россию, а поступил в Университет. Как-то раз я получил письмо от Шарля: он пригласил меня в Зангаро и уже тут предложил хорошую должность в аэропорту. Я не одобрял политику правительства, особенно репрессии, но отказать Шарлю не мог...
- У меня последний вопрос. Вы участвовали в казнях патриотов?
- Нет.
- Но присутствовали на них!
- Я же не стрелял ни разу!
- Хорошо, проверим! Следующий!
- Простите. Мне хотелось еще сказать... Ида Шинру... Она сделала все, что могла, чтобы спасти многих...
- Мы это знаем и непременно учтем это.
Допрос обвиняемых продолжался. Здесь были люди почти всех профессий и занятий. По окончании первого дня заседаний Лоримар случайно столкнулся с Шенноном в фойе отеля.
- Ну как там идут дела? - поинтересовался полковник.
- Если честно, то я в затруднении.
- Это почему же?
- Сегодня мы допросили двадцать восемь человек. Большая часть из них искренне считает, что африканский социализм - это режим тоталитарного толка. Некоторые производят впечатление просто обманутых, другие раскаиваются.
- Понятное дело. С начала сами нашкодят, потом винятся.
- Не скажите, верность ажутана Ранри своему другу юности вызвала у меня даже симпатию. Никто не сказал о нем ничего плохого. Наоборот, большинство из обвиняемых подтверждает, что в репрессиях он не участвовал.
- Он вроде лётчик?
- Что-то вроде этого...
- Пришлите его ко мне после того, как закончите свой балаган...
- Вы полковник оказывается не верите в беспристрастное правосудие, - ехидно заметил бывший адвокат.
- Не верю, впрочем, как и Вы!
Второй день заседаний начался с допроса единственного министра Кимбы, уцелевшего в июльской резне. Он три недели прятался на окраине Кларенса в доме своего шурина и попал в руки Хороса почти после перевербовки городского портного. Поскольку министр информации и пропаганды оказался самым крупным уловом полиции, пленника по личному распоряжению доктора Окойе держали в бараках под усиленной охраной. Даже Хорос и его подручные приезжали к пленнику, чтобы снимать показания. Ценность этого обвиняемого была столь велика, что его дело решили рассматривать на отдельном заседании. Когда в зал ввели подсудимого, Фернандес открыл заседание, изменив его процедуру:
- Обвиняемый назовите себя.
- Жюль Верлен, - гордо произнёс этот маленький худой мулат с костлявым лицом. Его мятый костюм и несвежая рубашка контрастировали с властной манерой держаться.
- Возраст, образование, профессия?
- Сорок семь лет, закончил Сиенсес По, журналист.
- Вы являетесь потомком великого французского поэта? - задал неуместный вопрос Кауна.
- Отнюдь. Хотя фамилия помогла мне неплохо устроиться в Париже.
- Ваша последняя должность?
- Министр пропоганды и информации Республики Зангаро!
- Вы обвиняетесь в политических убийствах, вооруженном насилии и в государственной измене! Признаете себя виновным?
- Нет!
- Свидетели показали, что вы были главным идеологом режима Кимбы, а некоторые думают, что вы были закулисным правителем Зангаро.
- Это ложь! Кто эти свидетели? Я ни в чем не участвовал.
- Так вы учились в Институте изучения политики? - уточнил вопрос Адам Пир.
- Да.
- Кто вам больше всего там запомнился?
- Конечно Сартр! Он тогда был нашим кумиром!
- Вы придерживались левых взглядов?
- Естественно.
- Скажите, Верлен, с кем Вы там, в основном, дружили?
- Там были два моих ровесника из Камбоджи Ким Чанг и Салот Сар. Я их очень хорошо помню, поскольку у нас были одинаковые идеи.
- Какие?
- Вы слышали термин "политика возможного"? Нет? И это мы придумали ещё в пятьдесят втором году.
- Вы с ними поддерживали контакты позже?
Верлен задумался на минуту:
- Пожалуй, что нет. Правда, я встречался с Салотом в Пекине больше года назад. Он стал вождём красных кхмеров, а его партийный псевдоним - Пол Пот.
- Что Вы делали в Китае?
- Я посещал КНР с дипломатической миссией и участвовал в подписании договора о дружбе и сотрудничестве. Китай обязался открыть здесь свою миссию и прислать советников для развития сельского хозяйства. Их правительство хотело закупать в Зангаро какао в обмен на свою продукцию гражданского назначения...
- Врет! - раздался выкрик из зала. - Китай должен нам был прислать стрелковое оружие, боеприпасы и обмундирование на две тысячи человек, а также сформировать бронетанковое подразделение. Я видел это соглашение. Под ним стояла подпись господина Верлена.
- Внимание зала! Выступать можно только с моего разрешения! - повысил голос Фернандес. - Свидетель, Ваше имя и должность?
- Джойд Куома, интендант. Я хочу дать показания и предоставить суду доказательства...
Бывший министр Кимбы попытался протестовать, утверждая, что это подделка, но его просто не стали слушать.
После перерыва на суд вызвали двух женщин. Первая из них считалась любовницей Кимбы.
Вид у француженки был жалкий, несмотря на обилие косметики.
- Маделина Шедюр, двадцать восемь лет, актриса. Родилась в Каркассоне. Но я ничего не сделала.
- Вы были любовницей президента?
- Президента и всех его министров, - кто-то выкрикнул из зала. - Всем хотелось потискать белую курочку...
Эту реплику публика встретила хохотом.
- Неправда! - выкрикнула она. - Я была консультантом по этикету! Правительство Республики Зангаро заключило со мной контракт на два года. Он должен был закончится через два месяца, - женщина впала в истерику. - О, это ужасно! Выслушивать подобные оскорбления!
- Ида Шинра, девятнадцать лет, студентка.
- Что вы изучаете?
- Право.
- Где?
- В Сорбонне.
- За чей счёт?
- У меня есть грант правительства Зангаро, но деньги поступают из какого-то китайского правительственного фонда. Папа мне что-то об этом говорил, но я забыла...
- Что вы можете сказать о Вашем отце и его окружении?
- Я их мало знаю. Мой отец не мог быть плохим человеком. Он всегда помогал своим сородичам.
- Однако, это не мешало ему обогащаться за счёт казны, - заметил Морисон и передал судьям пачку документов. - Вот доказательства...
- Что Вы скажете, мадемуазель? - мягко спросил председатель суда.
- Мои родственники никогда не копили богатства для себя. Как-то дядя сказал моему отцу: "Что плохого в том, что я или другой наш соплеменник, или десять, или сто, которым поможет Бог, сделаются богаче? Это только хорошо, поскольку все мы винду, и если кто-то из нас богат, то и все мы становимся богаче его добром, его землёй, его опытом. Вспомни заповеди наших предков, посмотри назад и увидишь, как они жили. Никогда богатый вождь не был плох для своего племени. Потому что, чем больше есть в закромах у старейшин, тем больше они могут помочь своим бедным соплеменникам. Обогащайся, и не завидуй другим!"
- Я правильно понимаю, что ваш дядя верил в Бога? - строго спросил председатель суда.
- Ага, - всхлипнула девушка. - Мой отец и его старший брат не были злодеями. Мой отец учился в Дакаре и там женился по любви. Он это сделал вопреки желанию своего отца и от него отвернулись почти все родственники, кроме старшего брата. Мои родители очень бедствовали, и он помог отцу найти работу учителя в Кларенсе. Лет пять назад к нам приехал мсье Верлен, который привлёк отца и брата своими идеями. Он пригласил папу продолжить образование в Пекине...
- Значит Вы утверждаете, что Вашего отца отправил на учёбу Верлен, а не Кимба?
- Да. С Кимбой мы познакомились уже после того, как отец вернулся из Китая. Это было незадолго до объявления независимости.
- Где Вы проживали во время обучения отца?
- У дяди. Он нас приютил и содержал. Говорил, что сделал хорошее вложение.
