- Почему?

- В Ханипе все больные: среди них вы можете подхватить и проказу, и сифилис, и оспу. - А вы, Хуго?

- О, я принял столько противоядий и прививок, что сам могу всех покусать, - скривился доктор. - Кроме того, здесь находится богатый клинический материал, мсье. Как-нибудь я напишу диссертацию...

Шеннон подал сигнал к движению вперёд и полез в кабину. Несколько минут спустя колонна въехала на длинную улицу. Она была пуста. Кот вылез из кабины и подал сигнал солдатам, чтобы те оставались на своих местах. Доктор Мильтадес надел на полковника марлевую повязку и повёл за ограду диспансера, огороженный полусгнившим плетнем.

- Разве трудно перелезть через этот жалкий забор?

- Для больных и трудно, и незачем, мсье. Их дело умирать, мсье, они это знают. Сюда доставляют больных только после наступления второй стадии.

- А именно?

- Сначала заразившиеся замечают нарастающую утомляемость, вялость, потерю памяти. Какое-то время они живут и работают, как обычно. Потом начинаются приступы бредового состояния: больной бросается на всех. Его сажают на цепь или спускают в яму. Временами он рычит на людей, часто дремлет и всё время дрожит. Это уже наш материал. При объезде района патруль берёт такого больного с собой и доставляет сюда. Затем наступает третья стадия - сонливость. Больной сначала спит часа два после обеда, потом - после ужина и завтрака. Так он спит часов двадцать в сутки. Затем наступает последняя стадия - постоянный сон, потеря сознания. Смерть у этих больных тихая, Вы сейчас это увидите сами, мсье...

- Сколько же длится болезнь?

- По-разному: полгода, год. Потом они умирают...

Двор диспансера представлял собой раскаленное солнцем поле, густо покрытое обшарпанными кустами, жалкими шалашами и испражнениями. Тошнотворный смрад стоял в воздухе, тучи мух облепили кусты, шалаши, людей, валявшихся на загаженной земле. Казалось, что эта злосчастная земля шевелилась от несметного количества муравьев, жуков и крыс. Шеннона поразила худоба людей и откормленность паразитов.

- Что же никто не убирает территорию изолятора?

- Здесь остался только один священник, который регистрирует новых больных и отпевает мёртвых. Согласно правилу, больные должны убирать за собой сами.

- И никаких помощников?

- Нет, кроме тех, кто варит и носит пищу.

Они пошли к церкви, где над трупом молился священник. Увидев посетителей, он прервал молитву и подошел к ним. Так втроём они бродили под палящим солнцем, осматривая больных, сидевших и лежавших на земле. На солнцепеке сидел мальчик, широко раскинув ноги и руки и откинув голову на спину. Легкая дрожь пробегала по изможденному телу. Мальчик спал.

- Он завтра-послезавтра умрет. Воспаление мозга, мсье. Признак конца.

По земле ползла тощая женщина. Е глаза были закрыты, а передвигалась она как краб, но медленно.

- Куда она ползет?

- Никуда, мсье, - ответил священник. - Так себе, ей что-то снится.

- А почему она так исхудала?

- Пройдите вот туда, мсье, и вы поймете.

Они остановились у шалаша. Прислонившись спиной к жерди, поддерживавшей крышу, спал живой скелет. У его ног стояла миска с едой, а изо рта торчала лепёшка. к

- Вот смотрите! Его утром насильно кормили, но он заснул, так и не дожевав завтрака.

- С куском во рту?

- Как видите, мсье.

- А эти? Спят или умерли?

Доктор Мильтадес и пощупал пульс:

- Умерли.

- Вечером, - добавил священник, - их отнесут его на кладбище.

Шеннон его спросил:

- Откуда здесь столько цветов? Кто их насадил здесь, монахи что ли?

- Что Вы, мсье! Зачем? Просто почва здесь жирная, вот цветы хорошо растут.

У самого выходу, Шеннон остановился. На пышной клумбе лежала туземная девушка лет восемнадцати. Кожа на ней была местами ободрана, а из красновато-коричневого мяса торчали белые кости. Полчища муравьев ожесточенно пожирали спящую, которая еще дрожала и дергалась.

- Чего же вы не уберете ее? - спросил он священника.

- Нельзя. Она ещё жива. Ведь существуют правила, мсье. Официальные инструкции, клятва Гиппократа. Я здесь - инспектор, а - не хозяин, а. вся обслуга диспансера - заключённые. Они здесь отбывают свой срок. Вот и всё.

Люди и муравьи, небо и смрад, крысы и цветы. Шеннон хотел закурить и не смог: слишком дрожали пальцы...Он залез в кабину "унимога" и приказал ехать дальше. Они медленно въехали на перевал и остановились - дорога прошла через седловину перевала и резко пошла под уклон. Через двадцать миль она закончилась, упершись в гилеи.

- Возвращаемся на перевал, - приказал Шеннон. Машины поползли назад в горы. К закату они с трудом дошли до перевала. Здесь заночевали. Утром полковник осмотрел местность и понял, что здесь находится ключ к внутренним районам Зангаро: восемь -десять человек с пулемётами и снайперскими винтовками здесь легко могли остановить вдесятеро сильнейшего противника. Он связался с базой и сообщил:

- Я оставляю на перевале заставу. Отсюда будем еженедельно высылать патрульный взвод в Страну Винду. Подготовьте всё необходимое для проведения операции. Я возвращаюсь в Кларенс. "Унимоги" двинулись назад по знакомому пути. В Ханипе к колонне присоединился Мильтадес, а в Виндубрюкке - Дженсен. Поздно вечером Шеннон добрался до отеля и стал изучать бумаги Земмлера. Из них он понял, что эмиссары КредитБанка попытались его объегорить.

- Ну что же, господа, - произнес Кот вслух. - посмотрим, как это у Вас получиться!

Он попросил портье сообщить господину Маршану, что он готов с ним встретиться в любое время. Через десять минут ему сообщили, что указанная персона ожидает его в фойе.

Наёмник вышел в фойе и решил пригляделся к посетителю. Когда яркий дневной свет, проникавший через дверей отеля, переслал мешать, он смог разглядеть, что ожидающий его человек немного выше, шире в плечах и на несколько лет старше его. У гостя было удлиненное лицо с умеренным количеством бородавок, присущих большинству французов, крупный клювообразный нос и серые глаза. Он был почти лыс, но не пытался спрятать лысину под редкими седыми прядями, сохранившимися над ушами. Однотонный темно-серый костюм и светло-серая шляпа-борсалино были прекрасно сшиты и гармонично смотрелись на нём. Между тем у него не было загара, которым все обязательно обзаводились летом европейцы. Увидев Шеннона, человек бодро встал и протянул свою визитную карточку.

- Мсье Шеннон!

- Мистер Маршан! Очень рад, что Вы откликнулись на моё приглашение!

- Весьма польщён!

- Мне кажется у нас имеются общие сферы интересов!

- Безусловно, мсье. Поэтому я здесь. Предлагаю пообедать в моём номере! Я немедленно распоряжусь!

- Увы, мсье! Я только что пообедал, но почему бы нам не выпить в курительной комнате. Уверяю Вас, что нам никто не помешает.

- Что же, мне ничего не остаётся, как принять ваше предложение.

Гомез отдал Шеннону ключ от курительной комнаты и лично проводил их до неё. Фредди и Жорж быстро накрыли стол, выставив на его дюжину канапе, сельтерскую, виски и лёд. Когда Кот запер изнутри дверь, хозяин отеля повесил на неё табличку с просьбой не беспокоить, Шеннон решил играть в открытую:

- Я не знаю кто Вы и кого представляете, но я готов выслушать Ваши предложения, если они будут конкретны и взаимовыгодны!

Гость вытащил пачку сигарет особого сорта, с длинным картонным мундштуком. Закурил одну, вытащил ее изо рта, внимательно осмотрел и с легкой печалью в голосе произнёс:

- Мне нравится Ваша прямота, полковник. Что же, откровенность за откровенность. Я представляю интересы Аграта. Хочу сразу уточнить, не Габриеля Аграта, а всего клана. Они хотят вернуть имущество, восстановить своё влияние и власть в Зангаро. Это, во-первых. Я лично хочу заработать на посреднической миссии и вашем какао. Это, во-вторых. Ну, а остальное, остальное -неважно, поскольку не имеет материальной основы...

- Я смотрю, вы философ мсье! - в тон собеседнику отвечал Шеннон. - Что же, если так, то начнём со второго. Десять дней назад отсюда вышел корабль с тысячей тонн какао-бобов. Не хотите ли за наличные перекупить груз на его борту? Мы дадим хорошую скидку! Или Вы не готовы вести переговоры.