- О не надо беспокоится, просто неприятности по работе!
- Что-то серьёзное?
- Нет. Просто моё начальство само не знает, чего хочет!
Эндин внимательно слушал девушку, старательно делая вид, что ему не интересно. При этом он ей то и дело подливал вино в бокал.
- Нет, представляешь, они дважды за неделю принимали на работу, а потом увольняли одного милого юношу. У него дедушка был очень известный человек!
- Кто?
- Эдвин Корнелиус, он уже год занимает пост вице-президента, молодой, красивый, симпатичный, - глаза Элизы мечтательно закатились, - и семья у него богатая....
- Да я не про этого парня, я про его деда спрашивал!
- А, - мечтательное выражение у секретарши сразу испарилось. - Его дедушка, Эрнст ван дер Линден, был другом нашего босса и заработал громадное состояние в Африке. О нём часто писали в газетах, пока он не умер. Нет, мне лучше скажи, как так можно обращаться со мной?
- Как?
- А вот так. Сначала Янсен приказал мне подготовить приказ об увольнении Эрвина, потом - отменяет. Я, естественно, выбрасываю его в корзину. На следующий день приходит директор по персоналу и спрашивает про него. Я ссылаюсь на распоряжение Янсена...
- Подожди, а кто такой Янсен?
- Как, ты же его видел у нас в банке?
- А, этот, - Саймон достал визитку из кармана. - Здесь написано ассистент...
- Он ассистент, да не простой, - важно сказала Элиза. - Его у нас за глаза называют Фернавок, то есть "Глас Фернана"!
- Ну напечатала ты приказ во второй раз, ну и что? Перетрудилась?
- Так в этом вся и штука. Приезжает сегодня Янсен со своим компаньоном из Брюгге, идут к боссу, а потом как набросятся на меня. До слёз довели, а потом вызвали директора по персоналу. Через пять минут он вылетел, весь такой красный, будто ошпаренный. А потом подходит ко мне и говорит: "Элиза, немедленно подготовь приказ о переводе Эрнста с поста вице-президента на должность директора филиала нашего банка!" Я спрашиваю: "В какую страну?", а он отвечает "В Зангаро!". Боже мой, это так далеко!
С этой минуты интерес Эндина к Элизе стал равен нулю. Он рассеяно слушал эту некрасивую молодую валлонку, и думал о своем. Бедная девушка не понимала, куда делся прежний Саймон, участливый, предупредительный, вежливый. Во время десерта англичанин вдруг заявил, что плохо себя чувствует и хочет вернуться в отель. Он оплатил счёт и оставил Элизу в полном одиночестве. На её робкий вопрос о встрече в будущем он что-то буркнул и вышел на улицу. Заехав в отель, он быстро собрал свои вещи и выехал в аэропорт. Ночным рейсом он вылетел в Лондон.
Первые дни августа в Глостешире изумительны. Особенно если не идёт дождь. Покрытые дубравами холмы, засеянные поля, разделяющие их зелёные изгороди, заросшие ивами устья рек и, конечно, старинные коттеджи располагают к метафизике. Кажется, что время застыло на века и ты вместе с ним. Однако, если к окружающему солнечному безмолвию присмотреться, можно заметить пасущихся животных, шныряющих котов и парящих в небе птиц. Однако, они не так сильно нарушают сельскую идиллию, как пролетающие по дороге автомобили. За рулём одного из них сидел Саймон Эндин спешивший на встречу с боссом. Его "корвет" припарковался в Нортгроув около одиннадцати часов. Дворецкий со стандартной для такого сорта людей фамилией Гарднер, открыл перед ним тяжёлую входную дверь и торжественно произнёс:
- Сэр Джон Вас ожидает в своём кабинете, мистер Эндин!
Когда Саймон вошёл, Мэнсон сидел за столом и что-то рассматривал через лупу. Услышав шаги, он отложил её в сторону и хмуро произнёс:
- Ну, мой мальчик, рассказывай, что ты узнал.
В этот раз он даже не предложил сесть. Эндин говорил почти полтора часа и когда вдруг остановился, потеряв голос, сэр Джеймс сказал:
- Ты славно поработал, сынок, а теперь садись, будем думать, что делать дальше,- для Эндина это была высшая похвала со стороны своего босса. Дальше он знал, что произойдёт. Шеф будет высказывать общие задачи, а он излагать вариант действий: дело долгое и весьма неблагодарное - сэр Джеймс имел привычку слушать и молчать, оставляя своё мнение при себе. В дискуссию, Мэнсон, как правило, не вступал, поэтому всегда было сложно определить его отношение к тому или иному проекту. Так было и в этот раз. Примерно через полтора часа он произнёс:
- Некоторые из твоих идей весьма продуктивны, Саймон, я подумаю, как их реализовать, а теперь - отдыхай. Ты, наверное, устал и проголодался с дороги. Гарднер покажет тебе комнату и накормит. Встретимся на обеде, будут гости: Мартин, мистер Адриан Гуль с женой, а также пара моих соседей. У тебя есть фрак?
Саймон кивнул. Он поехал в Нортгроув прямо из Хитроу, даже не распаковав багаж.
- Хорошо! Если твоё платье надо будет привести в порядок, обратись к миссис Клэй.
Эндин кивнул. Он прекрасно знал домоправительницу Мэнсона, поскольку несколько раз задерживался в его поместье. У него была даже "своя" комната.
7. В дебрях Зангаро
С высоты перевала джунгли показались Акимцеву травяным ковром, над которым изредка возвышаются невысокие редкие деревья. На самом же деле это были кроны высоких деревьев. Они сдвинулись тесно, но все же не касаются друг друга. Его отряд заночевал на самом краю леса, в который завтра он был должен вступить. В эту ночь командир практически не спал. Над кустами колыхался густой туман: с близких гор на землю сполз холодный воздух. Акимцев сидел у костра, а капрал Ламбо рассказывает ему историю охоты страшного лесного хищника. Вот раздалось хриплое мяуканье - это проснулся леопард. Он потягивается и зевает, разминая тело перед охотой. Издав предупреждающий, низкий рев, он двинулся по следу. Вой - пятнистая кошка напала на след. Затем раздастся торжествующий короткий рык и жалобное блеяние - прыжок на спину, а после него ласковое мурлыканье - это леопард рвет жертву на части. Его сопровождает тявканье шакалов, которые выхватывают у грозного хищника из-под носа куски. Злобное ворчание - это леопард их отгоняет. Но пока одни падальщики отвлекали хищника, другие уже расхватали остатки мяса. Раздаётся хохот гиен, а затем их хрюканье - они гложут кости.
- Откуда, ты это знаешь, Ламбо?
- Мой дед был охотник, отец был охотник, и я -охотник, - капрал стукнул себя в грудь.
- Как же ты попал в Кларенс? - спрашивает командир, но его солдат делает вид, что не слышит.
Тонкий лунный свет проникает сквозь деревья, розовый и голубой. Вдали, в голубом тумане, поляну переходит самка гориллы. У нее на спине повис малыш - обхватил мать руками за шею и спит. Второго детеныша, постарше, мать ведет за руку и, повернув к нему голову, что-то говорит ему негромко и убедительно.
Вершины громадных деревьев населяют птицы, напоминающие прелестнейшие цветы: куда ни глянь, они стайками носятся меж стволов и лиан. С утра и до вечера неумолчно гремит тысячеголосый радостный хор - кажется, что все кругом не только играет красками и благоухает, но и чирикает, посвистывает, прищелкивает. Этот густой непрерывный лес постоянно цветёт и плодоносит, давая его обитателям обильную пищу. В нём одновременно царят и вечная весна, и вечная осень. На одном дереве всегда можно найти и почки, и листья - в разных стадиях развития и увядания. Стволы лесных великанов извилисты и богаты ветвями, буквально из каждой неровности торчат бесчисленные пучки сочной зелени - эпифиты. Со всех сторон глядят прекрасные орхидеи, аромат которых просто висит в спертом воздухе. Стволы лесных великанов оплели лианы, свои и "чужие". Они взбираются наверх, оттуда спускаются опять до земли, перекинувшись с дерева на дерево, свисают причудливыми кружевами и кольцами с ветвей. Здесь находится царство попугаев, напоминающих диковинные цветы. Кое-где столпы света прорываются сверху. Будто лучи прожектора они шарят в зеленой полутени, следуя вслед за солнцем. Они выхватывают из полумрака стаи огромных бабочек, которые порхают меж стволов, похожие то ли на изумрудные и рубиновые облака, то ли диковинные звёздные скопления. Если где-то высоко дунет ветер, сноп света зашевелятся и поползёт в зеленом полумраке, выхватив из тени то летящую по воздуху маму-обезьяну с детенышами на спине, то висящего на хвосте папу с крупными плодами в руках, то детишек, которые уселись на длинной ветви и деловито ищут насекомых друг у друга. Звуки приглушены: жужжат насекомые, раздаются голос кукушки, глуховатое воркование голубей, изредка каркнет большая птица, а потом вдруг всё стихает на пару мгновений. Первозданную тишину иногда нарушают вопли обезьян и их неугомонная возня, которая замолкает только во время короткого дождя. С его окончанием бабочки начинают сверкать, возникает впечатление, будто дождь смыл с них краски, и они плачут разноцветными слезами. Они вновь обретают яркость, как только пробившееся сквозь лесной полог солнце заиграет на бесчисленных капельках. Вслед за этим птичий хор возобновит свою кантату, а цветы яростно выбросят запахи, и они повиснут плотной стеной. Во всём этом великолепии предстала Страна Винду перед старшим лейтенантом Акимцевым и его людьми, которые спустились с перевала. На следующее утро он стоял умиленный, восхищенный, пораженный зрелищем, о котором читал только в книгах, и думал:
