- Интересно, а чем мы отличаемся от них? - подумалось Сергею. - Ведь я тоже имею квартиру, машину, дачу, желаю продвижения по службе. А предположим придёт у нас к власти какой-нибудь маршал или, боже упаси, генерал ГБ с маоистскими замашками и начнётся всё по новой. Меня объявят стяжателем, бюрократом, ретроградом, вышвырнут в отставку. Боже мой!

Леса, когда-то покрывавшие их склоны, были давно вырублены. Узкая песчаная дорога петляла среди кустарника, перемежавшегося бамбуковыми рощами и зарослями слоновой травы. Больше похожая на тростник, она поднималась выше кузова автомашины, закрывая скучающему дипломату обзор. С каждым новым поворотом открывалась то бескрайняя панорама уходящих за горизонт возвышенностей с редкими маленькими деревушками и пальмовыми рощами, то прямо к дороге подступали густые купы бамбуковых зарослей, то селения с хаотично разбросанными группами домов. Когда навстречу выезжал очередной грузовичок с пассажирами, машины долго, медленно разъезжались, тяжело буксуя в песке. Впрочем, движение в этих местах было небольшое, ибо население в Пуле довольно редкое. По пути Сергей видел три или четыре маленькие деревушки, состоявшие из нескольких дворов. Архитектура этих деревень удивительно гармонировала с окружающим пейзажем. Издали они походили на громадные термитники, столь же естественно вырастающие из почвы, как и окружающие их деревья. Каждый двор представлял собой группу из четырех - шести глинобитных хижин, занятых одной семьей. Иные из них были сложены из кирпича и крыты железом, большинство же - глинобитные мазанки под соломой. Эти сооружения казались такой же частью природы, как окрестные пальмовые рощи, как зеленые купы бамбука; они словно вырастали из земли, из которой и были сооружены. Рядом с ними немногочисленные современные постройки казались чужеродными...

Вблизи Гинкалы дорога улучшилась. Под мерный звук дипломат даже приснул. Его разбудил негромкий окрик.

- Что это?- спросонок спросил он.

- Военный пост на въезде в город, - невозмутимо произнёс Чепиков. - Мы уже почти приехали, товарищ Голон.

- Мы разместимся в городе?

- Нет! Сразу едем в лагерь!

- Но мне надо привести себя в порядок!

- Это личное распоряжение подполковника! - сказал его провожатый. Понимая, что спорить бессмысленно, Голон стал перебирать бумаги, готовясь к завтрашнему совещанию. Вскорее показалась база. Она была огорожена изгородью из колючей проволоки высотою в три метра - гораздо большая защита, чем Голону приходилось видеть на других аэродромах. Но может быть, мне просто не приходилось бывать в других странах такого типа, где главной опасностью является гражданская война - война без линии фронта. Ворота представляли проезд, перегороженный тонким полосатым шлагбаумом. Рядом стояли деревянные козлы, опутанные колючей проволокой, которые могли быть за несколько секунд поставлены на место. Справа располагалась небольшая деревянная будка для охраны, а слева - бетонное укрытие с солдатом, опиравшимся на ПКС. Рядом с ним стояли еще двое солдат с "калашами" наперевес. В мире не существует военной организации, в которой громкий крик высокого начальства не смог бы преодолеть самые тщательно разработанные меры безопасности. Вы можете сколько угодно времени тратить на объяснения охранникам, что они должны спрашивать пропуска, удостоверения личности и другие документы, но всегда окажется, что куда больше времени потрачено на то, чтобы научить их лежать, когда начальник командует лежать. В конкретном случае. документы Чепикова не потребовали вмешательства высокого начальства. Джип выехал на рулежную дорожку и покатили мимо первого ангара. Позади него стоял знакомый Ил-18Д, а внутри были видны два ржавых винтомоторных истребителя без пропеллеров. Машина миновала контрольную башню, оказавшуюся справа, и второй ангар. Она остановилась у большого административного здания. Здесь завтра должно было состояться важное событие - образование Патриотического Фронта Зангаро.

- Товарищ Голон, я Вам сейчас покажу Ваш кабинет, пройдёмте - Чепиков сделал знак рукой. - Вещи можно оставить в машине. Я их позже отвезу в Ваш коттедж. К сожалению, Вы там будете не один.

- У меня там будет сосед?

- Да!

- Как долго, Георгий Иванович?

- На всё время Вашего пребывания здесь. Он также будет отвечать за Вашу безопасность, - увидев недоуменное выражение на лице дипломата, Чепиков пояснил. - Это личное распоряжение подполковника Петровы. Он также будет при Вас кем-то вроде адъютанта.

- А как же Вы?

Чепиков ухмыльнулся:

- А моя миссия закончена. Культурные связи установлены. Вот посмотрю, как Вы разместитесь, послушаю о чём говорят на первом заседании ФПЗ и поеду...

- А что такое ФПЗ?

- Как что? Аббревиатура Frente Patriotico de Zangaro...

- А! Я-то думал, что это фольгопрокатный завод, - плоско сострил Голон. Чепиков криво ухмыльнулся и быстро стал подниматься по лестнице, ведущей на второй этаж. Где-то там располагалось новое рабочее место Сергея.

Тем временем, Жан-Батист шатался по долине Оранжевой Реки, подыскивая достойную кандидатуру на пост главного врача Зангаро. Ему посчастливилось уже на второй день поисков: в одной из пивных Грааф-Рейнета он познакомился с Арендтом Хаагом, бывшим врачом. Из-за пристрастия к выпивке Хааг лишился своей практики и сидел на мели. Из разговора выяснилось, что он вовсе не был сторонником апартеида и даже одно время выступал против политики нынешнего правительства. С тех пор он был под подозрением у местных активистов. Как только представился случай, против него возбудили административное дело и лишили лицензии на частную практику. Доктор произвёл на Лангаротти хорошее впечатление. Его крепкие руки, покрытые рыжеватыми волосами, мощный торс и зычный голос напомнили корсиканцу Крошку Марка. Как только Жан озвучил размер гонорара, Хааг, не раздумывая, согласился лететь в Кларенс. Получив аванс, бывший доктор разговорился. Выяснилось, что до недавнего времени он служил карантинным врачом в Бечуанленде. Там он познакомился с сержантом Хансом Хейде из Рехобота, немцем по национальности, но не чистым, а с примесью...

- Сразу после независимости он уволился из полиции, - рассказал Хааг. - Говорит, что не хочет подчиняться черномазым. Хотя сам на четверть - готтентот. Сейчас служит здесь в охране алмазных приисков, но перспектив не имеет. Он говорит, что англичане всегда двигают своих... Наутро Лангаротти навсегда покинул гостеприимный Паарль. Он мило распрощался с семейством Дюпре и поехал в Грааф-Рейнет, где его ждал со своими нехитрыми пожитками доктор Хааг. Погрузив медицинский саквояж и пару чемоданов в багажник, корсиканец погнал свою машину прямо в Кейптаун. Посадив доктор на ближайший рейс на Абиджан, Лангаротти немедленно отстучал телеграмму Бенъарду: "Высылал медика наложенным платежом. Встречайте пятого утром". Через несколько часов он вылетел на небольшом чартерном самолётике в Юго-Западную Африку. Где-то там на севере, в Свакопмунде, он должен был найти Хейде.

Мозес Нис долго разговаривал с вождём речных бакайя. Хаджи Мишел считал, что пришельцы ничем не лучше Кимбы:

- Они только прикрываются именем Окойе, чтобы захапать нашу страну, - горячо говорил он. - Да и доктор уже совсем не наш. Он - городской.

Нис возражал вождю, что именно пришельцы прогнали Кимбу и его приспешников, освободили многих невинных людей из тюрьмы:

- Посмотрите, уважаемый Хаджи, наши люди вздохнули свободно, они торгуют, работают и никто у них ничего не отбирает!

В ответ вождь покачал головой:

- Это только начало. Они слабы и им нужна наша поддержка. Когда они укрепятся, то станут не лучше Кимбы. Вот увидишь!

- Ну это мы ещё посмотрим!

- Знаешь, мой мальчик, что тебя хотят отозвать в столицу, а сюда назначить другого офицера!

- Нет! Не может быть! Я знаю белых офицеров - Курта, Жана. Они мои друзья!

- Они уже уехали из Кларенса и, по видимому, навсегда! Там сейчас полицией заправляет Хорос, а всем командует бледный полковник-англичанин.