Почувствовал холод в левой руке и пошевелил пальцами. Казалось, рука распухает, раздувается, как бревно. Присмотрелся против фонаря: из костюма выходили пузырьки... Порвана рукавица! Теперь, если случайно поднимешь руку, костюм выстрелит, как духовое ружье. Надо плотнее завязать кисть. Перевязывая ремешки, он боялся выронить часы, переживал из-за боли, которую не привык терпеть, и мучился тем, что время уходило. Пузырьки перестали выходить. Наверное, искололи рыбы.

Хорошо, что заметил вовремя.

Оплывая вокруг "Шторма", выбрал за центр симметрии трубу, архитектурно красивую, с серпом и молотом на красной полосе. Труба была открыта, он не видел в ней воды. Это доказывало, что пароход попал в сферу до затопления. Впрочем, вода могла испариться... Что же получается? Везде сухо, ничто не пострадало, запускай винты и плыви. Только надо вначале в пароход залезть. Все законопачено, нигде не просунешь пальца. Да, игрушечка есть, поставлена, да не взять!..

Нe так-то просто было представить объем оболочки. Выяснил, что сфера не идеальный шар. Она расплющена морем и вытянута по диаметральной линии. Над рубкой какое-то вздутие вроде головы. И толщина оболочки убывает к корме. Буквы названия над винтом проступали очень близко. Посреди названия трещина, и еще несколько нитеобразных трещин. Не похоже, что корабль разбит, но трещины вызвали подозрение.

Опустился на грунт, решив осмотреть корпус.

Рядом что-то зашевелилось, вылезло, всплыло. Что-то зобатое, па ходулеобразных ногах, с отростком на голове, напоминающим антенну. Не то зверь, не то рыба - какое-то неведомое существо. Даже не проплыло, а протекло медленными пульсирующими движениями. К иллюминатору подплыло еще одно, больше похожее на рыбу, плоское, с дышащими боками, где у них, глубоководных рыбок, находятся органы чувств, которыми они узнают об остальных обитателях все: где кто находится, ест или просто дышит. Увеличение обезобразило ее, превратив в какое-то чудовище, с ртом вместо головы. Со всех сторон подплывали такие вот странные рыбки, каких он никогда не видел.

В этом месте, под корпусом, было какое-то углубление. Ноги ушли в массу, вязкую, как тесто. Опасно было подлезать под борт: "Шторм" мог накрениться или осесть в пузыре. Пока он раздумывал, тесто прорвалось, испустив струю оранжевых пузырьков. Отпрянув от неожиданности, он всплыл, ожидая, когда иссякнет фонтан. По дну двигались отложения, словно там гулял ветерок... Что там прорвалось? Откуда что вылетает? Мозги тупели...

Надо снять планшет места.

Посвечивая фонарем, он сделал набросок грифелем на доске. Дно было ровное, с пленкой жидкого песка. Ноги уходили по щиколотки. Везде разбросаны каменные глыбы, похожие на перевернутые вагоны. Всплывали какие-то легкие куски в форме караваев, напоминающие пемзу. От шагов поднималась муть, которая долго не могла опасть. Подошел к чему-то - к скале. По инерции начал всплывать. Внезапно в воде, окутанной мраком, что-то зашаталось. Огромная тень отделилась сверху. Дно резко упало, потом выровнялось. Ничего не упало, ничего пе выровнялось.

Потерял сознание...

Очнувшись, посмотрел на часы, чтоб отметить время. Странно, что потеря сознания случилась так поздно. Вода казалась легкой: прямо тянула сама. И в то же время ему было ясно, что работать здесь на воздухе нельзя. Он обжигал легкие, как спирт. Внутри было раздражено, словно там сделали приборку с песочком. Во рту скапливалась кровь, и он проглатывал ее, когда набирался глоток. Отважные рыбки сопровождали его, потом начали отставать, повисая на разных уровнях, как елочные украшения.

Что осталось еще?

Когда наверху, за столом, он выяснил, что отказаться от спуска нельзя, а уцелеть будет очень сложно, то решил не обдумывать все заранее. Вначале надо было войти в течение. Потом спуститься к пароходу и его смотреть. А теперь пришла следующая мысль. Пришла, как все тут, неожиданно.

Надо выбраться отсюда.

12

Каньон был глубок, ущелье с отвесными стенками.

Водолаз всплывал, придерживаясь за скалу, которую сотрясали удары течения. Повыше появились выступы, на которых oн отдыхал, когда боль становилась невыносимой.

Все эти террасы, площадки были заселены мелкими животными, питавшимися обыкновенным песком, который они выделяли в форме колбасок. При его появлении грунтоеды закапывались в песок, а медузы всплывали, сжимая и расслабляя свой зонтик. И во все стороны, опираясь на иглы, расползались морские ежи. Некоторые из них остались лежать, расклинившись иглами среди камней. Эти ежи были опаснее всего: если случайно дотронешься, рукавица тотчас покроется обломками игл, легко прокалывавших резину. Впрочем, ничего беспомощней, чем эти ежи, в природе но было; если их опрокидывало водой, то они не могли перевернуться и погибали в полной силе, как водолазы. В одном месте наткнулся на родник, бивший из скалистой почвы, различив две лилии в пресной воде, желтую и красную. Они были похожи на маленьких танцовщиц, вертевшихся на одной ноге. Наверное, и эти лилии, и цветных рыбок, и слепых морских звезд принесло сюда течение, и они как-то прижились и чувствовали себя как дома.

По мере того как он всплывал, в воде прибавлялся свет. Поднял голову и увидел над собой знакомый провал, похожий на небо с облаками. Этот мираж земной атмосферы, сотворенный в морской глубине, был так нереален, что старшина не сразу заставил себя думать над тем, что видит. А видел он нечто вроде полыньи, растекшейся от течения. Осаживаясь всей массой над каньоном, словно попадая в яму, течение пыталось выбраться из нее: вздымалось, росло, превращаясь в гору, которая неожиданно разрывалась на две волны, чтоб пропустить лавину нижней воды, вылетавшей, как огромное белое облако. Под гребень одной из этих волн он, наверное, поднырнул, когда спускался сюда.

А как подняться теперь?

Выравнивая подъем по "Шторму", увидел, как от него что-то отделилось и начало стремительно всплывать. Отделилось нечто круглое, похожее на шар, который пронесся так близко, что на какое-то мгновение ослепил. Немного повыше шар задержался, поплыл горизонтально. Опять начал подниматься и пропал. Не то от усталости, не то от боязни упустить главное, он не воспринял того, что видел. То есть воспринял, но не как нечто реальное, а как фантасмагорию при потере сознания. А когда шар пропал, решил, что сознание вернулось.

Нельзя терять время.

Путь преградила запруда из волн со свисающими гребешками. Они оформлялись из массы несливающихся капель, тяжелых и блестящих, как ртуть. Какая-то тяжелая вода с большим составом полиметалла. Войдя в нее, сразу почувствовал облегчение: капли снимали вес, гасили толчки течения. Однако вернулась знакомая неустойчивость, только теперь притяжение было направлено к поверхности. Осторожно касаясь шлемом капель, сдвинулся в ритме к самому краю. Здесь вода притягивала так, что, казалось, если убавишь вес, вылетишь из капель, как пуля. Такая сильная тяга возникала при разрыве течения. Массы воды, проносясь, как ураганные ветры, раскатывали капли до гладкой полосы. Надо были все время то прибавлять, то убавлять вес, чтоб не вылететь из капель или не упасть вниз. Постепенно он выяснил, что в ритме течения была остановка. Полоса как бы замирала на какие-то мгновения. По-видимому, силы столкновения уравновешивались в этот момент. Наступала мертвая точка. В этом была какая-то подсказка. А также в том, что Полынья сигналила светом и темнотой. Все тут зависело от воды, от ее вздохов и выдохов. Этих секунд ему не хватало для свободного всплытия. Он не успевал вскочить в отлетающее облако. Но если сработает пост, сможет и успеть.

Раскачиваясь в каплях, он начал подлаживаться к облаку, как солдат, готовый войти в идущий строй.

Когда же высунул голову из промежутка, то не поверил своим глазам. Полоса была занята какой-то чертовщиной, летавшей в прибое: шар, полное подобие луны! Наблюдая за ним, водолаз видел, что шар не долетал до всплеска. Течение, подсекая вихрь, останавливало его. Потом поток обрушивался сверху, придавливая шар к полосе, и он, крутясь, начинал обратный разбег. Неизвестно, сколько он тут летал и что это такое.