Мужчина затушил сигарету в медной пепельнице и взял со стола ручку. То, что он узнал, должно было быть записано…

***

Саске пришёл в себя, когда в комнате стало темно и только жёлтая полоска света под дверью слегка очерчивала предметы в комнате едва заметным контуром.

Учиха моргнул, пытаясь привыкнуть к этой реальности. Сил встать и пройти в кухню опять не было, да и не хотелось.

Яркое пятно света слева заставило перевести взгляд на него, и парень нехотя притянул к себе мобильник. Кажется, это Орочимару заботливо положил его рядом… или он сам достал его. Память отказывала воспроизводить то, что было всего несколько часов назад.

Над жёлтым конвертиком была красная пометка: одно сообщение. Машинально Саске открыл его и попытался сфокусировать взгляд на прыгающих буквах.

«Каким бы ты мудаком не был, но ты лучше этих баб», – Наруто.

Губы искривились в улыбке, чтобы вновь стать бесчувственными и неживыми. Старая смс. Тогда он ещё смутно верил во что-то. Сейчас же последняя вера ушла, забрав его куртку и пообещав вернуться с таблетками.

Палец застыл над кнопкой вызова. Если он наберёт Узумаки, то что скажет? То, что неожиданно для него самого это мелкое предательство резануло больнее, чем все слова Орочимару? Что он его ненавидел за это поспешное исчезновение? За трусость, которую Наруто ловко прятал до сих пор за маской веселья и беззаботности. За пьяными обещаниями всегда быть рядом.

Узумаки даже ничего не написал… после своего исчезновения.

Учиха раздражённо перевернулся на спину, прикрывая лоб рукой. Какого чёрта он лежит здесь на чужой кровати и рассуждает, как какая-то малолетняя дура, которую бросила очередная любовь всей жизни?! Какого чёрта?! Ему же нет дела, а это просто Наруто. Придурок, который ничего не может ему дать, ничем не сумеет помочь.

Так или иначе, никто ничего друг другу не должен.

Саске раздражённо отложил телефон в сторону, подкладывая руку под щёку.

А если никто никому ничего не должен, то зачем предъявлять претензии. Учиха не имеет на это, ровно так же, как не имеет на этот право и Узумаки.

Только горечь от этих поспешно сделанных выводов меньше не стала, расползаясь чёрным горящим пятном под рёбрами.

***

Наруто тяжело вздохнул, лёжа на боку в своей палате.

Он чувствовал себя нормально. Сотрясение, если верить своим ощущениям, не было такой уж большой проблемой до тех пор, пока тело было в горизонтальном положении. Конечно, его иногда мутило, но это можно было потерпеть…

А вот часы, проходящие здесь слишком медленно, терпеть уже было невыносимо.

Чувство вины буквально разрывало Узумаки на части. Если бы он знал, что всё так обернётся, то предупредил бы…

Парень фыркнул, пытаясь выгнать из головы по сто раз уже продуманные мысли, картинки и те выходы из ситуации, которые было слишком поздно предпринимать.

Наруто вновь издал долгий вздох. Хотелось выть от беспомощности. И злость, что не получалось ни спать, ни есть. Да и не хотелось…

Он чувствовал себя виноватым…

Но завтра приедет Нагато… возможно, вместе они что-то придумают…

Робкий блик надежды всё же упал в темноту, и Узумаки слабо улыбнулся. Только легче не стало: нетерпение принялось жечь с новой силой.

***

– Выпей эти таблетки.

Орочимару сел на кровать рядом с Саске. В предрассветном свете лицо доктора казалось каким-то змеиным, слишком бледным и даже синеватым. И лишь два ярких пятна – глаза, сейчас, кажется, светились янтарным.

Учиха сморгнул, сбрасывая наваждение, и приподнялся, усаживаясь в кровати:

– Что это?

– Уймёт голову, – пояснил мужчина, высыпая на холодную ладонь четыре таблетки. – Предотвратит приступ. Возможно…

– Возможно? – чёрные брови иронично изогнулись, хотя таблетки Саске сжал в руке. Не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Не было смысла.

– Больные твоего типа проходят терапию, – устало улыбнулся Орочимару. – Они находятся под постоянным наблюдением врачей. Кто-то даже к психологу обращается…

– На хрен? – нахмурился Учиха. – Зачем вся эта дрянь? Всё равно подыхать.

– Каждый хочет до конца чувствовать себя частью общества. И мы предоставляем им это… в нашей клинике.

Саске фыркнул. Это всё звучало, как рекламный слоган, который улыбающиеся белозубым оскалом актёры заученно диктуют с голубых экранов.

– Зачем им это?

– Система. Привычка, – пожал плечами Орочимару. – Ощущение того, что ты всё ещё жив.

– А если его нет? – Учиха поднял глаза на бледное лицо доктора.

– То остаётся недолго.

– Вот и прекрасно, – вздохнул парень, всё-таки запихивая таблетки в рот. Не потому что верил, что они помогут, а просто из-за желания ещё раз доказать себе, что это всё бесполезно.

– Каждый должен за что-то держаться до конца.

– Зачем? – повторил Саске, с трудом сглатывая капсулы.

Видя его затруднения, Орочимару запоздало подал принесённый стакан воды.

– Не знаю, – честно ответил доктор. – Но многие держатся…

– Придурки, – прыснул Учиха.

– Наверное, – янтарные глаза сверкнули. – Но ты не умнее их.

Саске удивлённо поднял взгляд на мужчину.

– Ты отказываешься даже от лечения. Я не понимаю, что ты хочешь этим доказать.

Судя по тяжёлому вздоху, Орочимару действительно не понимал, и его это утомляло. Он привык решать всё быстро, с первого взгляда. Но здесь запутался…

– И не поймёшь, идиот, – фыркнул Учиха, укладываясь обратно. – Я завтра уйду.

– Куда?

– Да хоть куда. Не собираюсь тут оставаться. Всё одно: что у тебя, что в той клинике.

– Ты без таблеток и дня не протянешь.

Саске промолчал, смотря в потолок. И что из того, если не протянет? Как будто с ними он задержится здесь дольше. Зачем пытаться продлить то, что уже кончилось?

– У тебя даже денег нет.

– Убью кого-нибудь и ограблю, – спокойно пообещал Учиха.

– Не смешно. То, что ты умираешь, – Орочимару поджал губы, – не значит, что у тебя есть право тянуть кого-то за собой.

Саске скосил глаза на сидящего рядом мужчину и хмыкнул.

– Решать тебе, – спустя короткую паузу сказал доктор и поднялся с кровати.

Дверь тихо щёлкнула, оставляя Учиху в темноте.

***

Узумаки взволнованно смотрел на дверь, когда часы перевалили за полдень. Нагато запаздывал, хотя, может быть, парень решил не навещать новоявленного друга сегодня. Ведь всё же у всех есть свои дела…

От этих мыслей в душе Наруто что-то неприятно ворочалось и обрывалось, но он заставлял себя верить.

Когда дверь палаты открылась, сердце ёкнуло… и упало вниз. Это была его мать.

– Ма, – безжизненно выдохнул Узумаки, – ты принесла мой телефон?

Женщина, удивлённая отсутствием приветствия, вздёрнула брови: