– Я ещё посмотрю, что у тебя в зале.

– Смотрите, – равнодушно позволил Учиха, краем сознания вспоминая исписанные стены…

Стало как-то смешно.

Женщина ураганом пронеслась мимо Саске, слегка задевая плед, пропуская под него струйку ледяного воздуха, и парень сжался сильнее.

Он уже знал, что стоит делать…

Сбросив плед, он подхватил сумку, в которую ещё два дня назад положил особо ненужный ему здесь ноутбук. Захватив с кухни телефон, парень кое-как натянул на ноги кеды, завязывая шнурки на каждой ноге по десять минут, ибо попасть в петлю было невыносимо трудно. А ещё его качало, и из-за скрюченного положения в голову приливала кровь.

Своей куртки Учиха не нашёл, зато стянул с дверной ручки куртку, что забыл Наруто. Она была большевата для Саске, но идти на улицу в одной футболке было слишком глупо.

– Что это такое?!

Из зала разъярённой гарпией вылетела хозяйка. Её лицо было красное от гнева, глаза сверкали:

– Что ты там понаписал?!

– Читать умеете?

Учиха выпрямился, и его пошатнуло.

– Иди клей новые обои!

– Я вам деньги заплатил. Клейте.

– Что ты себе позволяешь?! – взвизгнула женщина, моментально из миловидной особы средних лет, превращаясь в какую-то растрёпанную ведьму.

– Я? Я разговариваю.

– Я пустила тебя в чистую квартиру, а ты превратил её в притон!

Саске мысленно застонал – то бордель, то притон. Эта крикливая дамочка такая непостоянная:

– Слушайте, я тут жить всё равно не останусь. Не стоит сотрясать воздух.

– А ну быстро иди сдирай то, что понаделал!

Хозяйка вцепилась в ремень его сумки, дёргая на себя. Учиха пошатнулся, но всё же устоял, отвоёвывая своё имущество. Он жёстко оттолкнул от себя истеричку и буквально вывалился из квартиры. Ноги заплетались, и пришлось повиснуть на перилах, чтобы не съехать по ступенькам пятой точкой.

Сидящие на лавочке бабульки удивлённо уставились на парня, что вышел из подъезда и сейчас стоял, щурясь и пытаясь привыкнуть к тусклому пасмурному свету.

– Тьфу, развелось их! – довольно громко сплюнула одна из бабок.

– Наркоманы. И ходють, и ходють! – радостно подхватила вторая.

Смерив сплетниц тяжёлым взглядом, Саске медленно поковылял в сторону выхода из двора. Оставаться здесь больше не хотелось, хотя и куда идти дальше он просто не представлял.

***

Наруто тяжело выдохнул, терпя, пока его осмотрит мать. Кажется, третий раз за день или ночь. Он уже не считал, а просто терпел, надеясь, что вскоре его отпустят и тот сможет отправиться к Учихе, чтобы всё объяснить. Звонить ему Узумаки даже не рисковал, зная, что отношения лучше выяснять лично.

– Ма, да я в порядке!

– Ничего ты не в порядке.

Они сидели в небольшой палате пригородной больницы, куда родители торопливо отправили сына, как только Нагато объяснился, что произошло и почему Наруто напоминает мешок с картошкой, повисший у парня на плече.

– Надо заявление на них написать! – горячо выпалила женщина.

– Ма, я же говорил… не помню их, – терпеливо выдохнул Узумаки.

Врать он не любил, тем более матери. Но сейчас другого выхода не было… отчего-то принципы, вдолбленные отцом с детства, не хотели забываться даже в такой ситуации, когда самым разумным решением было сдать обидчиков в органы порядка.

Но лучше разобраться самому.

Когда получше станет.

Наруто ведь не ребёнок, чтобы ябедничать.

– Мне нужно в город, – торопливо выпалил Узумаки.

– Никуда ты не поедешь! – отрезала женщина, отходя от сына и рассматривая его лицо взволнованным взглядом карих глаз.

Она была уже не молода, но лицо сохранило красоту, которая со временем стала лишь благороднее. Наверное, посторонний, взглянув на мать и сына, мог подумать, что Наруто, скорее, пошёл в отца, нежели в неё. Ведь такой яркий, вечно лохматый и неуклюжий ребёнок не мог унаследовать это от элегантной женщины с аккуратно уложенными каштановыми волосами и добрыми, спокойными карими глазами. Но и на отца Узумаки похож не был. Разве что серые и голубые глаза были не столь великой разницей…

– Ма, ты не понимаешь! – выпалил Наруто, чувствуя, как в груди всё сжимается от безнадёжности.

Ему прописали лежать две недели здесь в полном покое. И мать очень серьёзно отнеслась к заветам врача, забрав у сына даже телефон.

– Да! Я не понимаю, – тихо, но зло выдохнула она. – Ты уже второй раз заявляешься домой побитым. К тебе кто-то задирается? Кто-то пристаёт? Ты скажи…

Та резко сменила тон со строгого на мягкий и нежный:

– Мы с отцом сходим к декану… и во всём разберёмся.

– Да всё нормально, мам, – как можно убедительнее попытался сказать Узумаки, беря её за руку. – Просто там остался мой друг, и я…

– Друг! Так это он тебя напоил вчера?! – вновь взвинтилась женщина.

– Нет, то есть… я сам! Блин!

Наруто вовсе запутался. Голова, которая всё ещё слегка кружилась, плохо соображала, но он знал лишь одно – Саске там. Один. В квартире…

– Тогда дай мне телефон. Я хотя бы ему позвоню и предупрежу.

– Нет. Никаких телефонов. Ты будешь лежать и отдыхать.

Строгий тон. Без вариантов.

Узумаки страдальчески застонал, падая на подушку и накрываясь одеялом. Внутри всё буквально выламывало: и из-за боли от побоев, и из-за осознания своей беспомощности.

Он бы мог сбежать отсюда… но никакой одежды под рукой не было, а тащиться из пригорода в город в больничной одежде, может разве что псих какой…

Разум любезно подкинул почти забытую картинку: Учиха в светлой больничной одежде стоит на бортике моста и несёт какую-то чушь о выборе. А потом прыжок, паника и быстрый полёт. И накатившая волна злости, когда этот придурок сидел, дрожа, на берегу и строил из себя обиженную невинность.

Улыбка сама собой тронула губы Наруто, и следом за ней пришло горькое осознание того, что он ничем не помог Саске. Пообещал и не выполнил.

– Ма, – протянул Узумаки из-под одеяла, надеясь, что после небольшой паузы женщина всё же уступит.

– Её тут нет. Она вышла.

Знакомый голос заставил Наруто скинуть одеяло с лица и уставиться на красноволосого, который в этой блёклой палате казался каким-то чужим и слишком ярким для неё.

– Привет, – улыбнулся Нагато, прислонившийся к стене напротив кровати. – Ты чего дёргаешься тут?

– Да блин! – выпалил Узумаки, садясь. – Я в городе должен быть!