На столе между ними лежало несколько довольно крупных купюр. Такие деньги платили каждый месяц редким счастливцам, которым удалось пристроить свою тушку на хорошую работу.

Но Саске не работал.

- Откуда они?

- Какая разница? - глухо отозвался парень, обхватывая себя за плечи руками так, словно бы в комнате стоял мороз.

- Ты что с собой делаешь? - прищурился Итачи.

- Я делаю то, чего не можешь ты.

- В мученики записался?

Пустой взгляд Саске столкнулся со злым брата, и тот лишь усмехнулся:

- Матери нужны лекарства. Твоя учёба и подработка дают деньги только на…

- Саске, ты угробишь себя.

- А тебя это так волнует?

Саске подался вперёд, облокачиваясь о стол руками и заглядывая в лицо брата. Косые лучи солнца упали на бледное лицо парня, раскалёнными хлыстами полоснув кожу.

Только сейчас Итачи заметил, что на скуле парня виднелась уже поджившая ссадина, а на шее были чёткие и уже посиневшие следы чужих пальцев.

Что-то дрогнуло в груди, и вздох получился рваным.

- Ты же у нас учишься, - прошипел Саске, живо напоминая ядовитую змею. - Ты же у нас хочешь выбиться в люди.

- Саске…

- Ты же не я.

Горький смешок, и парень вновь опустился на стул, привалившись плечом к стене. Спасительные тени скрыли то, что другим видеть не следовало.

- У тебя впереди жизнь, Итачи, - без былой злости сказал Саске. - Давай договоримся…

- О чём? - нервно вздрогнул старший брат. В груди уже полыхало и не из-за раздражения надуманными обвинениями Саске, а из-за осознания - прав.

И эта правда убивала, втаптывала в грязь, в которую он так стремился даже не наступить. Бросил больную мать на брата, бросил брата на пустоту. А тот и рад был в неё упасть, превратившись в это бледное существо с синяками по всему телу, что зябко жмётся в тёмном углу.

- Я даю тебе закончить институт твой сраный, а ты просто не лезешь в мою жизнь. Идёт? Я буду приносить деньги матери на лекарства, а ты просто… живи. Только не лезь ко мне. Поздно, Итачи.

- Не ставь на себе крест.

Он схватился за край стола, словно бы за край обрыва, вглядываясь в глаза младшего, но тот смотрел куда-то в пол. Длинные чёрные ресницы подрагивали, за тонкими веками было видно движение глазных яблок.

- Это наркотики, да? Наркотики. Что, Саске?

- Какая разница. Я даю тебе возможность жить.

Не жить, а паразитировать. Пронизывать корнями чужую жизнь и высасывать из неё последние крупицы жизни.

- Всё. Достаточно, Саске.

Итачи хлопнул ладонями по столу и зло выпалил:

- Вот тебе мой уговор - ты лечишься от этой дряни, а с деньгами мы разберёмся.

- Мы не сможем оплатить моё лечение, - ядовито сообщил брат, блеснув глазами.

- И я не хочу…

- А мне плевать, Саске. Запру тебя дома, пока… из тебя всё это не выйдет.

Сев рядом с ним Итачи, схватил парня за костлявое плечо и сильно сжал, забыв о том, что всё его тело один сплошной синяк.

- Ты идиот, конечно, но… но это я нарушил своё обещание и не пришёл тогда. И расхлёбывать всё это мне.

- Сам ты идиот, - вяло отмахнулся Саске. - Это деньги…

- Это твоя жизнь.

========== Глава 4. День, чтобы умереть. ==========

«What’s your rush now, everyone will have his day to die».

A Perfect Circle – The Outsider.

«Зачем спешить? У каждого будет день, чтобы умереть».

В помещении бывшей столовой часто собирались люди. Сюда Саске заходил лишь тогда, когда личные запасы еды подходили к концу.

Кормили здесь отвратительно: какая-то похлёбка, кажется, сваренная на капустных листах, да кусок грубого хлеба светло-серого цвета. Есть всё это приходилось чуть ли не с закрытыми глазами, стараясь не дышать. Но, не смотря на все усилия, приторный сладковатый капустный запах всё же щекотал ноздри, и Саске едва мог заставить себя проглотить хотя бы ещё одну ложку.

Многие думают, что запасы в среднем по размеру города практически бесконечны, что в условиях резкого сокращения численности населения выжить будет крайне легко на том, что осталось в торговых складах, в магазинах и оставленных квартирах. Но на проверку город оказался не таким уж и большим, как казался раньше, а оставшиеся люди споро растащили запасы по своим «логовам» и «норам». А то, что не унесли люди, уничтожали военные.

Саске всё чаще замечал, что смотрит на выживших, как на мелкие стайки каких-то зверей. Здесь были и крысы, что шушукались по углам, боязливо поглядывая блестящими глазками по сторонам, и агрессивные кабаны, что медленно расхаживали среди остальных, лишь одним своим видом намекая, мол, вот уж они точно выживут. Но больше всего в этом человеческом зоопарке было гиен. Они держались мелкими группами или поодиночке, но даже в последнем случае спешили примкнуть к стайке, если намечалась какая-то заварушка или если те делили добычу.

Мир сузился до примитива, и всё чаще и чаще за соседними столами можно было услышать тихие перешёптывания - дань прошлой привычке обмениваться новостями. Только темы теперь были другими:

Сколько тварей убил.

Сколько комуфляжников убил.

Сколько еды нашёл.

И нашёл ли вообще…

Саске в очередной раз зачерпнул отвратительного варева, посмотрел в ложку, наполненную белёсой жидкостью, и опустил её обратно. Едва ли он съел и половину.

Откинувшись на спинку стула, парень ухватил небольшой кусок сероватого хлеба и провёл по нему пальцами. Оставалось надеяться, что пекут его из чего-то съедобного.

Но на вкус он оказался примерно таким же, как и мокрая побелка.

Учиха обвёл взглядом столовую и задержался на хилом пареньке, что, прижимая к груди рюкзак, быстро шагал к выходу. Высокий бородатый мужчина, внезапно отделившийся от разговаривающей группы, ринулся к нему и, ухватив за плечо, развернул к себе лицом.

- Что несёшь? - гаркнул мужик, и паренёк боязливо отшатнулся.

- Н-ничего…

- А мне сказали, что ты прихватил кое-что из общего.

- Нет… они ошиблись.

Паренёк трясся, как ивовый прут на сильном ветру. Он был похож на моль: светлые волосы, бледная кожа и водянистые голубые глаза. Ничего общего с… Саске осёкся, хватая свои мысли за хвост. Только вот те оказались шипастыми и больно ободрали руки, а в голове на миг вспыхнул знакомый образ и тут же погас.

- Дай сюда!

Бородатый цапнул ремень от рюкзака и потянул на себя, без особых проблем вырывая оный из рук парня. Вокруг них начали собираться люди, заинтересованно приглядываясь, но не решаясь подойти.