Он заревел. Заревел так, что даже земля задрожала, и рухнул на ступенях у входа в музей, пролетев более двадцати метров. В его спине зияла огромная жжёная рана, края которой словно бы продолжали тлеть, разъедаемые маленькими искорками, и сочились дымом. Один из ящеров выстрелил в Хагглза в прыжке, но промазал – пучок энергии лишь слегка задел оборотня. Но теперь он не мог сражаться – боль сковала его, а ящеры с оружием в руках уже были близко… Но он не желал сдаваться. Он поднялся, с трудом превозмогая боль, и посмотрел в глаза своим врагам. Те остановились в пяти шагах. И тоже посмотрели ему в глаза… И словно удар чудовищной мощи обрушился ему на голову, отняв зрение! Ментальный удар был стремителен и неожиданен. Он сразу отключил зрительный центр мозга Хагглза, и едва не отправил регента в забытье. Оборотень взревел пуще прежнего и ринулся вперёд, ничего не видя, но надеясь достать врагов и понимая, что это будет последнее, что он сделает в жизни… Но тут его нюх уловил что-то новое… Что-то знакомое! А затем до слуха донеслись крики ящеров, скрежет металла и… взрывы! Звук луча, стремительно пронзающего пространство! Мэтт и Наполеон пришли к нему на помощь! А двое ящеров, что собирались его убить… Он уже не чуял их рядом – они поспешили на помощь собратьям, но было уже поздно – звуки скоротечного боя стихли с последним шипящим криком ящера. Улица и площадь погрузились в тишину, нарушаемую лишь гулом и треском пожаров, полыхавших вокруг.

Хагглз стоял на месте. Он ждал. И вот рядом с ним взмахнули крылья – кто-то большой и тяжёлый опустился на землю… И ещё почти неслышные мягкие шаги… Это они! Это его друзья!

- Что же они с тобой сделали, друг мой? – горько прозвучал голос Мэтта. Оборотень жалобно зафыркал.

- Чёрт! Они отключили его зрительный центр! – воскликнул Наполеон, который судя по запаху, тоже был рядом. – Я и подумать не мог, что они такое умеют. А учитывая, что нам так тяжело далась победа всего над шестью ящерами, – тут Хагглз заворчал, пытаясь донести, что ящеров было больше, но он сам справился с многими.

- Они сбежали, – отозвался Мэттью. – Телепортировались вместе с той штуковиной, которую тут собирали, – Хагглз издал злобно-насмешливый и разочарованный одновременно рык.

- Так! Сначала давай поправим тебе зрение и шкуру, – деловито проворчал Наполеон, и оборотень почувствовал приятное покалывание под кожей головы и в спине. Оно становилось всё сильнее и проникало всё глубже… Регент взвизгнул – он неожиданно почувствовал покалывание в самих глазных нервах! А затем тьма, которую на него обрушили враги, начала отступать – сначала очень мутно и расплывчато, а потом всё более чётко стали различаться очертания здания, предметов, спасательной капсулы ящеров… и его друзей! Боль также отступила. Радость объяла Хагглза и он тотчас обнял друзей.

- Эй, полегче, – притворно недовольным тоном проворчал Наполеон. – Не хватало мне ещё шерсть помять.

- Я, конечно, понимаю, что для вас это важный и трогательный момент, – вдруг раздался ещё один знакомый голос. Голос, который соня-оборотень слышал совсем недавно! Хагглз обернулся – вместе с его друзьями здесь был тот самый человек, которого они недавно спасли из-под завала. Комиссар Гордон! А вместе с ним ещё десять человек в полицейской форме. Десять вооружённых человек, один из которых – тот, что был покрепче и понакачанней – держал на плече ручной пулемёт. – Но сейчас у нас есть более важные дела, – продолжил комиссар.

- Вы правы, – согласился Мэтт, подходя к ящеру, лежавшему метрах в десяти от входа в музей и не подававшему никаких признаков жизни. Поднял его с видимым усилием и потащил к людям. А потом небрежно бросил его на ступени точно мешок с картошкой.

- Не думаю, что мы сможем легко его допросить, – пробормотал Гордон, склонившись над пришельцем и с любопытством рассматривая его скафандр и оружие, похожее на когтистую лапу какого-то зверя. Остальные полисмены также дали волю любопытству, обступив регентов и Гордона полукругом.

- Чёрт, – сплюнул тот, что был с пулемётом, – сдаётся мне, что этот помер… Может пойти посмотреть, нет ли там кого поживее?

- Не-е-ет, он не мёртв, – покачал головой Наполеон, пристально глядя на ящера. – По крайней мере – не совсем.

- С чего бы нам тебе верить? – недоверчиво поинтересовался другой человек – тощий и казавшийся довольно хилым, он держал в руках мощный дробовик и было не вполне понятно, как он мог им пользоваться, учитывая очень сильную отдачу оружия при выстреле, которая, казалось, должна была каждый раз сбивать его с ног при таком телосложении. – С чего нам вообще верить вам троим. По мне так вы выглядите не менее странно, чем эти космические тритоны.

- Да, точно, ага, – вторили ему ещё несколько человек.

- Ну, хотя бы потому, что я лично спас ваш… партизанский отряд от карателей, которых эти, с позволения сказать, тритоны, отправили разобраться с вашей огневой позицией, – мурлыкающе ответил Наполеон. И этот дурашливо-дружелюбный тон настолько контрастировал с его внешней свирепостью, что становилось жутковато.

- Хватит об этом, Сэм! – резко оборвал дальнейшие споры Гордон.

- Но…

- Я сказал – хватит! То что эти трое выглядят не так, как мы, ещё не означает, что они – наши враги.

- Кстати о врагах, – тревожно сказал Шегон. – Чувствуете лёгкое покалывание? Оно во всём теле…

- Хм…, да, – неуверенно подтвердил пулемётчик.

- И я!

- Я тоже…

- Что за чёрт?

- Отойти от ящера! – тотчас сориентировался Гордон, – живо! – и бросился прочь, в музей, точно от этого зависела его жизнь. И был прав! Секунду спустя, когда и остальные рванули следом, позади раздалось громкое, оглушительное жужжание – словно потревожили тысячу осиных ульев сразу, а затем вспышка ярче солнца озарила небо ночного города!

Когда же люди и Регенты, наконец, остановились, первым посмотрел назад именно комиссар. И застыл на месте – улица и площадь, где ещё совсем недавно проходил бой с ящерами, изменилась до неузнаваемости: земля вздыбливалась, плыла, вспучивалась, выбрасывая вверх колышущиеся щупальца-столбики, от которых то и дело отрывались, уносясь вверх, капли распадающейся на атомы и перестраивающейся заново материи, здания оплывали и таяли, зарастая белыми бахромчатыми структурами, похожими на мох, папоротник и гриб-трутовик одновременно. Их стены колыхались, скручивались, извивались, проваливались внутрь самих себя… А в самом центре площади – там, где ещё секунду назад лежало, зарывшись носом в землю, инопланетное «яйцо», теперь была огромная воронка, кратер, в котором яростно бушевало синее свечение, время от времени выплёскивающее струи светящейся жидкости. И там, куда она попадала, материя принимала самые причудливые и невообразимые формы. Даже сам воздух менялся, превращаясь во что-то совершенно иное и осязаемое!

- Что б мне провалиться на этот месте! – громко прошептал «хиляк» Сэм, от удивления выронив дробовик, с громким ударом рухнувший на пол музея.

- Осторожнее с желаниями – они могут сбываться, – таращась во все глаза на неподдающиеся описанию метаморфозы машинально ответил Наполеон. Регент был потрясён увиденным, хотя раньше считал, что знакомство с магией отучило его удивляться.

- Что это такое, шеф? – спросил пулемётчик, глядя, словно загипнотизированный, в самый центр буйства трансмутаций – на воронку, переливающуюся оттенками синего и голубого свечения. – Что за хрень такая?

- Возможно… Только возможно…, – не веря своим глазам отвечал комиссар, – что это сработала система самоуничтожения… Если это их «яйцо» было десантным кораблём, то…

- Но это… невозможно…

- Как видишь – возможно, – покачал головой Джим. – Похоже, вам кое-что известно о наших инопланетных гостях, – он посмотрел на Шегона. – Не поделитесь?

- Хм… известно немного – только со слов Вилл, – и здесь он на мгновение замолчал. Острая боль, тревога за Вилл и стражниц вновь пронзила сердце юноши. Но сейчас он здесь. И то, что происходит здесь важнее его тревоги… Но как он может так думать? Волевым усилием Мэтт пресёк разрастание сомнений и вновь загнал тревогу в отдалённый уголок сознания. Это было не просто. Очень. – Эти ящеры… Похоже, что их родной мир, его законы – законы физики в первую очередь – немного отличаются от наших.. Но при этом они так же дышат кислородом, нуждаются в воде…