— Вы к кому, товарищ? — прошамкала она.
— К кому надо, — буркнул Сивый.
Но препираться не стал, дабы не привлекать внимания. Надвинув на глаза кепку, Сивый поднял воротник и засунул руки поглубже в карманы. Серое питерское небо сыпало мелкий, как крупа, дождь. Во дворе ни зелени, ни лавочки. И градусов не больше пяти.
— Проклятый город… и проклятые маглы!
Сивый с удовольствием подумал, что подруга Снегга обыкновенная магла. С чего он взял? Да просто волшебники не живут в таких домах. Даже русские. Дверь подъезда запикала. Сивый спрятал глаза под бейсболкой. Он уже знал, кто выходит… — Будогорский. Насвистывая, Барин беспечно зашагал на выход — к арке, над которой почему-то болталась вывеска ПРАЧЕЧНАЯ. Сегодня у Ростислава было приподнятое настроение. Первый раз после выписки Юлии из роддома он остался с ней наедине. Всё остальное время, как верная клуша, при Юле находилась Катерина. И то ли Барин отвык от русского прямодушия, живя долгое время за границей, то ли потому что Юлька сказала, будто Катя влюблена в него, но сегодня наконец он чувствовал себя свободным от постоянных Катиных: «Ах, Ростислав Апполинарьевич, Вы неважно выглядите», «У Вас усталый вид, Ростислав Апполинарьевич…», «Юля сказала, что Вы не работаете, это правда? Как Вы себя чувствуете при этом в моральном плане, Ростислав Апполинарьевич?..» Юлька посмеивалась, глядя, как он беспокойно ёрзает на кухонной табуретке.
Зато сегодня он услышал то, чего подспудно ждал.
— Ты наш самый дорогой друг, Славик. Я знаю, что ты всё время был на страже моего здоровья и спокойствия Северуса. Мы бы хотели, чтоб ты был крёстным наших детей. Похоже, ты их ангел-хранитель, — Юля нежно дотронулась до его руки.
Будогорский зажмурился от счастья. Не тогда. Теперь. Юлия совершенно оправилась от родов. Даже стала лучше. Порывистые движения были сейчас мягче, а взгляд глубже. Видимо, эйфория от проведенного вдвоём с любимой женщиной вечера вскружила ему голову и на время лишила разума. Барин забыл обезопасить вход от Сивого и ему подобных. Юлька прибралась на кухне и пошла посмотреть на детей. Щёчки её малышей заметно округлились. Она наклонилась, чтобы поправить им одеялки… и вдруг, поддавшись внезапному импульсу, подхватила их на руки и перенесла к себе на кровать. Сама легла рядом и, окружив рукой свои сопящие сокровища, стала целовать мелко и часто их наивные головёнки в чепчиках. Потом засунула руку под подушку и, нащупав там пистолет, успокоилась. Его Юле притащил Будогорский. И не какой-нибудь, а с серебряными пулями. Это было так, «на всякий случай» (как сказал Барин). Но магия магией, а какие-то более вещественные меры защиты должны же существовать! Вот она и взяла у Славика пистолет, а у матери попросила осиновое брёвнышко и заточила его под колышек. Теперь колышек всегда лежал у неё под кроватью, а пистолет под подушкой. Юлька машинально провела рукой по полу. Всё на месте (иногда Муська точила об него когти и закатывала либо под пианино, либо под телевизионную тумбу). Интересно, каков он, этот Сивый? И почему Сивый? Он вампир по рождению или жизнь его сделала таковым? Сколько лет он уже пьёт людскую кровь? А больше ему ничего не хочется? Ведь есть же масса вкусняшек… Она прислушалась. Вот, похоже, ответы и явились к ней на дом собственной персоной. Отпихнув Асю и Гошу к стене, Юля натянула на голову одеяло и сжала рукоять пистолета. Её восприятие обострилось невероятно. Она чувствовала не только крадущиеся шаги Сивого, но даже его дыхание. Вот он подошёл к детской кроватке и обнюхал её (жуткий запах чуть не лишил её обоняния). Видимо, его целью являлись только дети — как и предупреждал Будогорский. Фенрир Сивый перегнулся через неё, чтобы дотянуться до младенцев. Юлина реакция была мгновенной. Она не была ворошиловским стрелком, поэтому стреляла в упор до тех пор, пока не кончились патроны.
— Вот так-то, милок, — пробормотала она, вылезая из-под тела вампира.
Дети, конечно, проснулись и заплакали.
Хорошо помня, что в фильмах ужасов подобные твари проявляют чудеса живучести, она своротила Сивого с постели и, не медля, вбила ему в грудь остро заточенный кол.
— Кошмар! — ужаснулась Юлька «деяниям рук своих». — Мне даже его не жаль. А ведь это живое существо… было. Наверно, я могла бы быть киллершей.
Дети продолжали кричать. Юля, не обращая внимания на такие мелочи, оглядела комнату. Всё было в крови: постельное бельё, ковёр, её одежда и она сама. «До чего легко можно убить человека… Все неприятности героев жанра „хоррор“ от того, что его герои ведут со своими потенциальными убийцами душеспасительные беседы. Не иначе, как для сценического эффекта. Я не была такой дурой…», — с удовольствием отметила Юлька. К её удивлению, кровь у Сивого была красного цвета и по-видимому, имела те же свойства, что и у обычных людей — например, плохо отстирывалась. «Хорошо ещё, что я живу в старом фонде. Здесь стены толстые. Но кто-нибудь из соседей всё равно может позвонить куда надо (вернее, куда НЕ надо). Выхода нет. Надо телепортировать Славке». Она прикрыла глаза и сосредоточилась. Так сказать, отключилась от внешних раздражителей.
Ростиславу Апполинарьевичу Будогорскому от
Юлии Валентиновны Гончаровой.
Срочно надо увидеться! Жду.
Юля взяла малышей на руки и стала ходить с ними по комнате. Собственно, «ходить» не получилось. Потому что через пару минут возник Будогорский. Мгновенно оценив обстановку, он, ни слова не говоря, застелил постель свежим бельём и… /смотри следующую страницу/
уничтожил старое. Кровь Сивого, продолжавшаяся сочиться из ужасающих ран на его груди, чудесным образом была остановлена, а многочисленные пятна на ковре выведены.
Раздался звонок. Аська опять захныкала. Юля передала её Будогорскому. Сама же, положив в кроватку Гошу, пошла открывать.
— Кто? — приглушив голос, спросила она.
— Серый Волк, — был ответ.
— Шутники, блин! — разворачиваясь, проворчала Юлька.
— Что у вас происходит? — вновь раздалось из-за двери. — То пожар, то потоп, то грохот… Вы видели, который час?
Юля покусала губы и открыла дверь. На пороге в растянутых трениках и вылинявшей майке стоял сосед снизу.
— Денис? — притворно удивилась она. — Чем обязана? На сей раз сантехника у нас в полном порядке, а на плите ничего не стоит. Вам так мешает плач детей, что Вы нанесли мне визит в такое время?
— Какой там плач?! — взорвался парень. — Такое впечатление, что тут палили из пистолета!
— Из пистолета? — переспросил подошедший Будогорский. — А может, из револьвера?
— Есть разница?
— Специалисты говорят есть. Правда, мы не в курсе. Но, заверяю Вас, ни из пистолета, ни из револьвера, ни из какого другого оружия здесь не стреляли.
К ужасу Юлии, Денис не поверил на слово, а сделал решительный шаг вперёд. Она обменялась взглядом с Будогорским. «Всё в порядке», — мысленно заверил её тот и, подхватив беспокойного соседа под руку, повёл в детскую. «Что Славка намерен делать? Стукнуть непрошенного гостя по голове?» Разумеется, нет. Барин был, как всегда, безукоризненно любезен.
— Надеюсь, никого из Ваших домашних мы не побеспокоили?
— Нет, все на даче, — простодушно поведал ему Денис.
— Вот и хорошо, — Будогорский произнёс что-то вроде «кабала фортунато» и повёл соседа к выходу.
— Спокойной ночи, — миролюбиво попрощался Денис.
— Всего доброго, — ласково напутствовал его Ростислав.
Притворив дверь, он ободряюще улыбнулся Юлии.
— Слушай, а где труп? Ты что, растворил его в кислоте?
— В кислоте, кума, так быстро органические ткани не распадаются, — и он, как фокусник, обнажил пригвождённого осиновым колом к полу Сивого. — Да уж. Он и при жизни-то красавцем не был, а теперь…
— Прекрати! — взмолилась Юля. — Скажи лучше: зачем ты потащил Дениса в комнату? Он элементарно мог бы споткнуться о тело!.. И откуда у тебя плащ-невидимка?
— У Гарри позаимствовал. И мне надо вернуть его, пока он не заметил. Парень очень дорожит этой вещью. Дело в том, что мантия когда-то принадлежала его отцу, который погиб.
