— Да, вот ещё что: нам будет нужно поупражняться в решении логических задач, — совершенно невозмутимо отреагировал Будогорский. — Спокойной ночи, Гарри.

Окклюменция под руководством нынешнего профессора защиты проходила как игра в „гляделки“. Будогорский попросил, чтобы Гарри воздвиг в своём сознании барьер. „Лучше, если это будет простая геометрическая фигура — дабы не затрачивать усилий на её создание“, — объяснил он. Гарри выстроил куб.

— А теперь всё время возвращайся к нему, когда я буду пытаться его преодолеть.

В первый раз куб разлетелся на мелкие квадратики. Во второй раз Гарри успел сцементировать эти квадратики. В третий раз — когда Барин попытался взорвать его куб — Гарри тут же собрал взорванные элементы и превратил их в ярчайший букет салюта. Будогорский прикрыл глаза рукой, как от яркого солнечного света.

— Ты понял, Гарри! — восхищённо воскликнул Ростислав Апполинарьевич. — Образы при сохранении твоей защиты одновременно служат и оружием!

— Но как сделать так, чтобы этот куб существовал всегда?

 — Ты этого правда хочешь? — Будогоский колебался с ответом. — Таким образом, ты можешь воздвигнуть стену непонимания между тобой и близкими людьми…

— Хотя бы временно.

— Вообще-то, это легко устроить.

Он приложил свою ладонь ко лбу Гарри, и тот почувствовал, как что-то холодное поместилось у него в мозгу.

— Как ощущения? — поинтересовался Барин.

— Холодно, — поёжился Гарри.

— Откуда пошло выражение холодный разум понял теперь?.. К этому привыкаешь, — успокоил его профессор.

Они перешли к решению логических задач. Как ни странно, с „холодным разумом“ решались они проще.

— Наш мозг несёт высокую эмоциональную нагрузку. Освобождённый от чувств, человек, как правило, руководствуется чистой логикой, — поучал его Будогорский. — Вот тебе последняя задача, Гарри. Решишь её, будешь освобождён от экзамена по Защите.

Гарри был заинтригован.

— Задача-вопрос: что станет с телом волшебника, которого сожгли?

— Такая лёгкая задача! — засмеялся Гарри. — Мы проходили это ещё на третьем курсе! Волшебники не горят — это все знают!

— Все знают, да не все об этом помнят! — как назидание, поднял палец Будогорский.

— Я не понимаю… — пробормотал Гарри. — Почему Вы задали этот вопрос? Какая же это логическая задача?

— Это значит только одно: тебе, Гарри, придётся сдавать экзамен по моему предмету! — Барин шутливо щёлкнул его по носу. — Завтра я устрою тебе день испытаний. Справишься с ними — значит, ты готов к встрече с теми неведомыми силами, которые подстерегают тебя на пути к Чаше Пуффендуй. А в ней, как мы знаем, заключена толика бессмертной души Лорда Волан-де-Морта.

Как только занялся рассвет, Гарри распахнул глаза (выработалась привычка вставать ни свет, ни заря) и увидел хлопочущего у печи Будогорского.

— Приятно иногда покухарить, — стягивая с себя фартук, подмигнул ему он. — Тебе надобно сегодня основательно подкрепиться.

Барин навалил Гарри целую плошку золотистой пшёнки и залил её топлёным молоком. Сам устроился напротив, наблюдая, как его воспитанник уплетает кашу.

— Честное слово, Гарри, мне будет грустно с тобой расставаться, — признался он, постукивая по столу деревянной ложкой.

— Почему же „расставаться“? — Гарри даже отставил в сторону тарелку. — Вы ведь не собираетесь уходить из Хогвартса, правда?

И с надеждой ждал, когда тот скажет: „Конечно, нет!“

— Конечно, нет! — обезоруживающе улыбнулся Барин. — Но это будет уже не то. Здесь мы жили с тобой бок о бок. И у меня сложилась иллюзия — глупейшая, конечно — что вместе мы составляем семью: одинокий старик-отец и оставшийся без матери сын.

Гарри сглотнул. С тех пор, как он потерял Сириуса, а вслед ним Дамблдора, он мечтал встретить такого же понимающего друга, какими для него были в своё время они.

— Долой сантименты! — встряхнулся Будогорский. — Просто я немного нервничаю… Хочу тебя попросить о следующем: если завтра, когда всё будет уже не „понарошку“, ты вдруг почувствуешь, что не справляешься… смело телепортируй мне. И плевать на условия чути!

— Я справлюсь! — упрямо сжал губы Гарри.

— Это мы сейчас и проверим, уже с другим настроением сказал Барин.

Он повесил на одно плечо своего ученика увесистую котомку с волшебными вещами. На другое — лук и колчан с золотыми стрелами. Вместе они вышли на опушку, где проходили их занятия. Гарри вынул из походной сумы клубок шерсти и, подбросив его, крикнул:

Ты катись, катись, клубочек,

По тропинке, мой дружочек!

Попроворнее, прошу,

Потому что я спешу!

Клубок замелькал среди травы, оставляя позади себя извилистую тропинку. Гарри устремился за ним. На дороге показался заяц. „Первое испытание!“ — смекнул он. Над рысаком кружил гигантский ворон. Гарри выхватил на бегу стрелу. Прицелился и выстрелил. Ворон, оставляя позади себя клочья перьев, скрылся в кронах деревьев. На минуту Гарри показалось, что он упустил из вида волшебный клубок. Но тут же заметил его между корней могучего пня. Рядом с клубочком лежало перевёрнутое гнездо. В нём копошились неоперившиеся птенцы. Рядом уже щёлкал зубами ранее дружелюбный Серый Волк. Гарри мгновенно развернул ковёр-самолёт и, встав на него, зашептал:

Поднимайся в поднебесье

Побыстрее, самолёт!

Не то сгину я в полесье —

И тогда: прощай полёт!

Умный ковёр взлетел и замер на уровне первых ветвей зелёной красавицы-ёлки, куда Гарри бережно опустил гнездо с птенцами. Когда он заталкивал ковёр-самолёт обратно в сумку, клубок уже катился дальше. Следующим, кого довелось спасти, был маленький медвежонок. Тот попал в глубокую яму, и Гарри вызволил его, взяв на руки, — не прибегая ни к какому волшебству. Тем временем его шерстяной проводник остановился на берегу речки. Поперёк реки был натянут невод. В нём билась крупная рыба. Не задумываясь, Гарри вошёл в ледяную воду и высвободил рыбину из сетей. Стоило только отпустить своенравно бьющуюся в его руках щуку, как вода схлынула, и посреди реки явился дуб. Его листва терялась в облаках. Гарри глянул вверх и тут же упал, словно обухом по голове ударенный. Когда он очнулся, увидел, что на нём сидит нечто, отдалённо напоминающее человека.

— Отгадай мою загадку! — осклабилось НЕЧТО. — В брюхе баня, в носу решето, одна рука — и та на спине.

Это что?

— Чайник, — промямлил Гарри, подбирая разбитые очки.

Чудище испарилось. Гарри уже примеривался, как бы ему влезть на этот дуб, но тут над ним закружила сойка.

— Не трогай дерево, Гарри! Его кора напитана смолами, губительными для человеческой кожи.

— Что же делать? — растерялся он.

— Ищи меч-кладенец в его корнях!

— Легко сказать „ищи“. Ногтями, что ли, землю рыть?

Рыть землю ногтями не пришлось. На помощь к нему пришла Медведица. Урча, она подала меч, который Гарри видел у Ильи Муромца. Усилием воли заставив взять себя меч, Гарри почувствовал, как его занесло в сторону. Рассердившись, Гарри размахнулся и ударил мечом по стволу — дуб зазвенел, будто был из железа. Гарри решил не сдаваться. С каждым ударом ему удавалось всё глубже подрубить упрямое дерево. Наконец вдвоём с Медведицей они упёрлись спинами в ствол — и дуб рухнул. Рухнул — и в ту же минуту раскрылся старинный кованый сундук, который, видимо, был прикован к дереву долгие-долгие лета. Дальше события стали разворачиваться с быстротой молнии. Из сундука (как только ещё он успел заметить!) выбежала ящерица и юркнула между камней дуба. Выскочивший заяц в два прыжка нагнал её и держал лапой до тех пор, пока Гарри не поднял ящерку. Но, поднеся к близоруким глазам, увидал, что в руках у него лишь хвост, который та скинула. Уже отчаявшись найти скрывшуюся ящерицу, он вдруг понял, что хвост этот — вовсе не хвост, а извивающаяся змейка. И зубы её подобны стальным иглам. От неожиданности Гарри разжал руки — и тут же воды ушедшей реки так же внезапно, как исчезли, вернулись. В мгновение ока они сомкнулись у него над головой. В испуге забил он руками по воде и, едва выбравшись на берег, подумал, что с учебным заданием не справился. Но… приплясывая на хвосте, Щука принесла ему в зубах хищную змейку.