— Так или иначе, я с ним поквитаюсь! — Гарри вцепился в край стола и, наклоняясь к Будогорскому, вперил в него горящие злобой глаза.
— Расскажите-ка мне вот ещё что, — не обращая внимания на гневный выпад Гарри, как ни в чём ни бывало, сказал Барин. — Что-нибудь необычное происходило между Альбусом Дамблдором и Снеггом в последнее время, вы не замечали?
Гарри будто парализовало. Какая сейчас разница, что там происходило! Прошлого не вернуть!
— Да, вроде, нет… Если не считать того, что как раз накануне наш лесничий подслушал разговор между Директором и Снеггом… случайно, — припомнила Гермиона. — Вроде, они ссорились и даже кричали друг на друга, что, в общем-то, не свойственно ни тому, ни другому. Дамблдор при любых обстоятельствах оставался корректен… А профессор Снегг если злился, не кричал, а шипел, как разбуженная змея…
— Потрясающе! Просто бездна наблюдательности! … И вы ничего не знаете!.. Но, если так хотел Дамблдор, значит, так тому и быть! — Будогорский, казалось, всё воспринимал как очередное захватывающее приключение. — Тебе, Гарри… разреши мне так тебя называть (тот кивнул)… необходимо усвоить следующее…
Он помолчал и сказал твёрдо:
— Если ты хочешь, чтобы я помог тебе отыскать и уничтожить оставшиеся крестражи, вершить самосуд над Северусом Снеггом ты не станешь.
— Кто же мне помешает? — сузив глаза, сердито бросил Гарри.
Только-только у него начала проклёвываться какая-то смутная догадка по поводу того, что тут болтал этот странный русский, но с упоминаем имени Снегга затухла, так и не успев окончательно оформиться.
— Этому должна помешать Справедливость… Есть, видишь ли, такая фея. И она дружит с ангелами-покровителями. Слышал что-нибудь об этом?
Гарри отрицательно покачал головой.
— Вот видишь! — лицо Барина опять озарила его обаятельная улыбка. — А ты ещё собираешься бросить школу! Ведь VII-ой курс — самый захватывающий! Там вы будете проходить не только азбучные истины, но и экспериментальные науки… Пожалуй, и мне стоит чему-нибудь поучить вас. Как Вы считаете, мисс?
Гермиона неуверенно улыбнулась.
— Вы так ничего и не рассказали нам о «чути»… — напомнила она.
— Действительно. Но нет ничего удивительного, что вы о ней вспомнили именно сейчас, когда в Британии пробудился интерес к русской культуре… Что ж, это ещё один повод, чтобы влиться в преподавательский состав Хогвартса. Кроме того, если я буду вашим учителем, значительно упростится процедура встреч и поисков интересующих нас предметов!.. А сейчас простите, у меня ещё масса нужных и важных дел.
С этими словами Ростислав Апполинарьевич легко поднялся, вскинул на плечо рюкзак и, поцеловав руку Гермионе, помахал на прощание Гарри.
— До встречи в Хогвартсе 1-го сентября! — крикнул он ребятам уже после того, как расплатился с официанткой.
Гарри и Гермиона ещё какое-то время поковыряли расплавившееся мороженое, споря: хорош или плох их будущий профессор по защите от тёмных искусств (в том, что он будет преподавать ЭТОТ предмет, они даже не сомневались).
— Если он будет так же учить, как только что говорил — полунамёками — вряд ли мы сможем что-то усвоить… Но выглядит он… — Гермиона запнулась.
— Очень мужественно, да? — подсказал Гарри. — Остаётся только поздравить Рона с новым соперником.
— С каким ещё «новым»? — надула губы Гермиона.
— Ну, как же: сначала Локонс, потом Крам, теперь вот Будогорский…
— Ты лучше взвесь всё, что он тебе сказал! — оборвала его Гермиона. — Забудь о Снегге!!!
Она выразительно посмотрела на Гарри.
— Посмотрим! — буркнул он, добавив про себя: «как бы не так!»
\
Глава 5. В тридевятом царстве.
Большой ворон замер на ветке раскидистого тиса прямо напротив окон первого лица магического мира Великобритании Руфуса Скримджера. Особнячок министра находился в ближайшем пригороде Лондона и настолько сливался с окружающими его домами, что никому и в голову не приходило, кому он может принадлежать. Единственным отличием являлось то, что вместо привычной для англичан лужайки перед домом всю территорию придомового участка занимали деревья различных пород и заросли жгучей крапивы. Ворон наблюдал, не отрывая глаз, за перемещениями «заоконного» Скримджера. Тот явно нервничал: сложив руки за головой, он ходил из угла в угол… потом подбегал к окну и задирал голову. Ворон на всякий случай отодвигался, пряча свой длинный нос в пыльной тисовой листве. Если приглядеться, то вороний нос сильно смахивал на человечий, а именно на профессорский нос Северуса Снегга. Собственно, это он и был. Принять обличье ворона ему подал мысль Дамблдор («Ворон — весьма почитаемая на Руси птица; думаю, для Вас не составит труда обернуться ею»). Превратиться-то он превратился… да только как бы не пришлось теперь остаться вороном до конца дней своих — ведь он не был ни метаморфом, ни анимагом… кажется. Трансфигурация не входила в число его любимых предметов. В ученичестве он делал только то, что задавали. Но, если вспомнить, на творческих заданиях по превращениям Северус на минуту — на две оборачивался вороном… Можно, правда, вселиться в тело птицы — как это делал Волан-де-Морт. Снегг это тоже умел, но в чужом теле всегда чувствовал себя некомфортно. Так что пришлось прибегнуть к Оборотному зелью. В этом также имелся свой минус: обратно в человека из животного не превратиться без посторонней помощи. А кто при его «обилии» друзей поможет ему? Дамблдор пока не набрал нужной силы… Волан-де-Морт разве что… Подумав, что решать проблемы надо по мере их поступления, он прищурился: что там выглядывает Скримджер? От изумления Северус каркнул — в воздухе висел сказочной красоты корабль! Корпус отливал золотом, с раздутых парусов смотрели диковинные птицы. Летучий корабль стал снижаться и завис прямо на уровне спальни министра. Скримджер высунул в окно свою львинообразную голову и, забравшись на подоконник, пробовал спуститься на палубу. Не хватало длины министерских ног. Тогда, не долго думая, Скримджер схватил корабль за борт, чтобы подтянуть его поближе… Откуда ни возьмись, выскочили проворные вёсла и отходили его по рёбрам. Чертыхнувшись, Скримджер пробормотал заклятие и очутился на корабле. «Он же сейчас улетит!» — заметался в страшном волнении Снегг. Ему ничего не оставалось, как взлететь и приземлиться на капитанскую рубку. Вообще птичий полёт — дело отвратительное: тебя швыряет то вверх — то вниз, а перепонки под крыльями жутко ноют. Северус пытался отвлечься от собственных ощущений, но тщетно. В это время Скримджер яростно махал в воздухе волшебной палочкой, смешно расставив толстые ноги. Но корабль и не думал пускаться в путь. Наконец министр додумался подойти к штурвалу и, только он до него дотронулся, Летучий корабль взмыл под облака и понёсся со скоростью ветра. Вот это был полёт! Он напоминал виражи на американских горках. Руфус Скримджер довольно улыбался, подставив солнцу широкоскулую физиономию. Снегг забился внутрь рубки и сидел молча. Солнце уже было в зените и неизвестно, сколько ещё часов лёта. Вроде, беспосадочный перелёт от Лондона до Москвы на магловском транспорте занимал часа два. Наверно, «Летучему голландцу» нужно примерно столько же… или больше — не в российской же столице обретаются русские волшебники (наверняка прячутся по лесам). Корабль поднялся выше. Стало холоднее. Снегг посмотрел на свою волшебную палочку, которую он уменьшил в размерах и прикрепил к ноге. Надо было обладать ловкостью циркача, чтобы ею воспользоваться. Увы, его потуги колдовать таким образом напоминали слабые попытки школяра. Вообще всё это предприятие по слежению за Министром, отбывающим в Россию, обернулось гораздо большими заморочками, чем он думал. Сначала он ломал голову по поводу своих превращений (личность его самого, как опасного преступника, разыскивалась как магами — так и маглами, при содействии Интерпола). Потом дни и ночи шпионил за Скримджером, поскольку дата отправления держалась в строжайшем секрете. Теперь вот не знал, чем это всё закончится… Единственное, что его привлекало в поездке, так это возможность встретиться с Юлией… Опять же: что проку встречаться, когда он пернатый? Разве что понаблюдать за ней, пока та об этом не догадывается… Да, вот ещё незадача: помимо того, что зовут её Юлия Гончарова и живёт она в Санкт — Петербурге, Северус никакой информацией о ней не владел. Правда, на этот случай существовала Путеводная звезда — помощница всех влюблённых. Теоретически он знал её действие, но на практике (как нетрудно догадаться) имеющихся знаний не применял. Корабль вдруг вошёл в пике — его сильно занесло на левый борт. Снегг, притулившийся в рубке на полочке, съехал в самый угол неглубокой ниши. Пытаясь как-то сохранить равновесие, он растопырил крылья и задел какой-то предмет. Тот напоминал компас: стрелка его была направлена разве что не на латинские, а на русские буквы. Что ж, если он недавно смог прочесть «Мишка на севере», может, справится с русскими письменами и на сей раз? Тридевятое царство тридесятое государство — без особого труда прочитал Северус. Чуть ниже: Избушка на курьих ножках. Это их курс? Надо бы посмотреть, что делает Скримджер. Долго ему, бедняге, ещё стоять, вцепившись в руль корабля? Словно в ответ, «Голландец» резко пошёл на снижение. Снегг поспешил вылететь из своего укрытия и кружил теперь над кораблём, озирая окрестности. Они очутились в лесу. С высоты птичьего полёта лесная чаща была похожа на сочно-зелёную губку — кроны деревьев сплелись воедино и казались отрезом буклированной ткани. По мере снижения деревья стали прорисовываться чётче. Вот и вовсе расступились. Корабль сел на поляну, пестревшую луговыми цветами. Тут же с борта корабля перекинулся трап, и по нему с достоинством прошёл Скримджер. Навстречу ему шагнула горбатая старушонка в платке, повязанном наподобие банданы. Она протянула министру каравай на расшитом полотенце и беззубо прошамкала: «Хлеб — соль, касатик!» Скримжер оторвал краюшку хлеба, обмакнул её в солонку, стоявшую поверх каравая, и отправил себе в рот нехитрое кушанье. Старуха удовлетворённо кивнула.
