На что тот тряхнул гривой и фыркнул:

— Первый раз ничтожнейший человечишка позволяет себе такую фамильярность, — и взмыл, расправив крылья, под облака.

Полёт был непродолжителен. Только Северус осмыслил унижение, которое из-за боязни быть сброшенным на скалы, молча проглотил, как Пегас стал кружить на одном месте — видимо, выискивая место для посадки. Красотами Эллады полюбоваться не удалось. Вдруг нестерпимо яркий свет ослепил его, Северус непроизвольно прикрыл глаза рукой… и слетел с лошади. Очнулся он в кресле, по конструкции напоминающее стоматологическое (подголовник, подлокотники, площадка для ног), но во много раз превосходящее дизайнерским замыслом. Опершись на резные подлокотники, Северус собрался уж встать, но не тут-то было: его тело опутали тугие верёвки.

Раздался каркающий смех.

— Познакомился уже с недремлющим оком моего дядюшки? Как тебе ложе моего друга? По-моему, слегка великовато. Предлагаю вытянуть тебя до правильных размеров, — тут Северус увидел смуглого незнакомца в красной, как у палача, рубахе, со спутанной курчавой бородой и длинными нечесаными волосами. В руках мужчина держал огромные клещи самого устрашающего вида.

— Что это ты делаешь, муженёк? — с другой стороны к Северусу подходила высокая стройная блондинка. Лёгкая ткань тоги не скрывала, а подчёркивала её безупречные формы.

— А-а! — уродливое лицо первого исказила гримаса. — Стоит только появиться каким-либо штанам на Олимпе, моя шлюха-жена уже тут как тут!

Снегг подумал, что мужчина, скорее всего, Гефест, а его жена, судя по всему, Афродита. Богиня, не мешкая, отреагировала на „шлюху“, влепив оплеуху супругу. Тот, бросив щипцы, схватил её за горло. Неизвестно, чем бы это кончилось, если б не нарисовался ещё один персонаж — юноша в крылатых сандалиях (похоже, Гермес). Он направил свой волшебный жезл на „сладкую парочку“ — тех отшвырнуло друг от друга.

— Объяснитесь: что здесь происходит? Почему ОН, — Гермес ткнул пальцем в Северуса, — в ложе Прокруста?

— Свалился, как снег на голову, — проворчал Гефест. — Кто? Откуда? Это я и собирался выяснить.

— Твой каламбур, братец, весьма удачен: это и есть Снегг. О его визите предупреждала Вдохновение… или ты забыл?

— „Не знал, не знал — да и забыл“, — скривилась Афродита. — Гермес, ты меня удивляешь. Мой муж в опале. Уже несколько веков его не зовут на Заседание богов.

— Вот как? — удивился Божий посланник. — Почему?

— „Почему“? — всплеснула руками прекрасная Афродита. — Да потому, что он примитивен, как ремесленник — собственно, таковым он и является, — необуздан и груб, как сапожник… Продолжать?

„Обратите наконец на меня внимание!“ — взмолился Северус.

Трое родственников-богов разом повернулись к нему.

— О! Простите великодушно! — Гермес взмахом жезла освободил пленника от пут.

Северус сполз со злосчастного ложа.

— Поведём его к отцу? — Гефест колебался.

— Нет, — поморщилась Афродита. — Папенька с мамулей скандалят с самого утра. Отца опять куда-то занесло на ночь. Решим вопрос локально. Пригласим только Афину с Артемидой и Аполлона.

С этими словами она подошла к мужу и, как ни в чём не бывало, чмокнула его в морщинистую щёку. Они удалились вместе под ручку (что ничуть не удивило Гермеса).

— Не хотите ли осмотреться? — любезно предложил он.

— Пожалуй, — согласился Северус.

Бесчисленные анфилады, изукрашенные драгоценными камнями, дворцовые стены в живых гобеленах, расписные потолки, полы с причудливым орнаментом из разных пород деревьев и близлежащие холмы с замечательными скульптурами — всё дышало изяществом и гармонией.

— На кой-ляд Вам понадобился Ящик? — поинтересовался Гермес.

— Как? Вы не знаете? — Северус немало озадачился. — Разве Фея Вдохновение не рассказала, что Ящик нужен не мне?

Гермес внимательно вгляделся в глаза собеседника.

— Она говорила не со мной, а с моей старшей сестрой, Афиной. Да вот и она сама, собственной персоной, — Гермес обернулся на звук шагов.

Снегг увидел рослую женщину в короне русых волос. За ней шествовала босая Артемида: её тело прикрывала леопардовая шкура лишь в двух местах — грудь и линия бикини; длинные, слегка вьющиеся волосы, были распущены. Чуть поодаль от женщин шёл юноша в коротком платье, туго перехваченным в талии, голову украшала тиара из лавра. Следом за ними величественно плыла Афродита с прихрамывающим Гефестом. Северус склонился в поклоне. Те чуть кивнули в ответ. „Более непохожих братьев и сестёр мне, пожалуй, видеть не доводилось“.

— Расскажите нам, юноша, что привело Вас на Олимп? — властный голос принадлежал старшей, Афине.

Северус вздрогнул: „юноша“… кто, он? Но, если разобраться, так оно и есть: что такое 37 лет в сравнении с вечностью?

— Меня зовут Северус Снегг. Я британец. Прибыл при посредничестве Феи Вдохновение по приказу Лорда Волан-де-Морта.

— Вы состоите у него на службе? — с любопытством воззрилась на него Афродита.

— Да, моя богиня, — Снегг опустил глаза.

— И Вы посмели?!. — грозно начала Афина, но её грозную тираду прервало появление знакомой Северусу Феи.

— Не утруждая себя приветствием, — Вдохновение наклонилась к Афине и что-то прошептала ей.

— Фея утверждает, что Вы служите справедливости. Так ли это? И чем Вы можете поклясться? — Афина взглянула на Северуса уже с другим выражением.

— Это так, многомудрая Афина. Я могу поклясться в этом своей беременной женой, — ни минуты не колеблясь, ответил Снегг.

Афина удовлетворённо кивнула.

— Для каких целей понадобился Ящик Вашему Тёмному хозяину? — спросила она.

— Я слышал, в нём заключены страх, зависть, ненависть, злоба… и другие человеческие недостатки. Все они в той или иной степени присущи каждому. Однако, выпустив их из Ящика вторично, людской род поразит настоящая эпидемия порока. Это весьма на руку моему, как Вы изволили выразиться, Хозяину. Но я слышал также, что на каждый порок есть противоядие: так, на страх — доблесть, на ненависть — любовь… Они ведь заключены все в одном месте?

Боги переглянулись.

— Это так, — подтвердил Аполлон. — Мы руководствовались элементарными правилами безопасности: Ящик разлетелся бы вдребезги, помести мы там лютую злобу без вселенской доброты, а чёрную зависть — без святой любви.

— То есть существовать эти чувства друг без друга не могут?

— Отчего же… могут, — чуть поколебавшись, ответила Снеггу Артемида. — Но мы хотели сохранить некий баланс — на тот случай, если Ящик всё же откроют.

— А отделить негативные чувства от позитивных кто-нибудь смог бы?

На лицах богов появились снисходительные улыбки.

— Это не составит труда даже для моего мужа, — сказала Афродита. — Ведь у каждого чувства есть своё лицо.

— И вы его видите? — изумился Северус.

— Ко-неч-но, — пропела Афродита. — Недаром же в Греции удовольствия носят утончённый характер.

— А другие — скажем, Волан-де-Морт — смогут понять, что в Ящике заключён один лишь позитив?

— Не думаю… — неуверенно произнёс Аполлон. — Правда, он может почувствовать… Но ведь, кроме олимпийских богов, никому доподлинно неизвестно, что именно содержит Ящик Пандоры.

— А нельзя ли навсегда освободить человечество от этих пороков? Раздавить их, утопить, уничтожить? — Снегг обратился с вопросом к Афине, справедливо полагая, что она тут главная.

Но та лишь покачала головой.

— Нет. Их можно только до поры до времени запереть на ключ.

— Но обмануть де Морта ведь мы сумеем? — спросил Северус.

Тотчас выражение лица Афины стало отчуждённым.

— Не вмешивайте нас в свои дела, молодой человек, — сурово произнесла богиня.

— Боюсь, что следующий, кого направит к вам Тёмный Лорд, не будет столь лоялен. Во всяком случае, мысль вести с вами переговоры у него может и не возникнуть.

— Для этого надо знать, где хранится Ящик Пандоры, — парировала Афина (мало-помалу разговор с богами свёлся к диалогу между ней и Снеггом).