Здесь же спят, рожают и умирают. Огромный магазин. Всё время звучит музыка – монотонная и уже всем приевшаяся, современная: «бум, бах». Бывало-редко-включали иную-музыку-классическую, некоторые называли её музыкой души, но многим – остальным – она не нравилась, потому что была несовременной. Там пляшут, там смотрят, там просто скучно проходят мимо, ничему уже не удивляясь. С экранов огромных телевизоров радостные лица говорят, как хорошо живётся и другие, печальные лица о том, как всё плохо: в Арктике выпал снег, у кого-то что-то украли, подорвали, сняли. Люди слушали, ужасались, мучились и радовались: уже будет о чём поговорить, будет чем время занять. А кто просто говорил: «такое уже было, нам неинтересно».

Свет. Постоянно один и тот же свет искусственных ламп. Они называли его «дневным светом». И те люди, которые под ним родились, уже верили, что это и есть солнце – то, которое светит и даёт тепло. В этом магазине ходили легенды о Солнце, которое когда-то светило, даря людям свет, тепло, радость и счастье. Но потом поставили люди крышу – прочную, железную. Ставили её долго, очень долго, из поколения в поколение, часть за частью. Они трудились над крышей, объясняя всем и каждому, что крыша – это хорошо, не надо никому беспокоиться ни о чём, она предохранит от яркого света, сильного дождя, опасного ветра и мало ли ещё от чего. Постоянная монотонная работа укрепила в них веру в то, что они делают нужное дело и движутся в нужном направлении. Люди стали верить в то, что свет и тепло Солнца, дождь и ветер – всё это плохо, это разрушает их быт, приносит дискомфорт, и вообще это не актуально. Зачем утруждать себя, если есть кто-то, кто лучше знает и всё делает для того, чтобы им, людям, было комфортно? Этих стали называть старшими людьми. А о небе и Солнце постепенно забыли, но не до конца, потому что попадались, редко, но попадались картины прошлых лет, рассказы, и те пытливые умы, которые были всегда, искали и думали. А что же остальные? Им вполне хватало того, что есть, что дают. Ещё с тех времён, когда крышу только начинали строить, они стали развивать орудия труда – то, чем можно было собирать её и отгораживаться от внешней среды. Со временем это стало называться «техническим развитием». Люди полностью стали зависеть от этой техники: они ложились спать, когда тушили свет и вставали, когда зажигали этот же свет. Они ели приготовленную и выращенную при помощи этой же техники пищу. Она, техника, была везде и всюду. И начали думать они как технически грамотные люди. Везде, на всех предметах были ценники: большие, средних размеров и совсем маленькие. Очень многие люди от постоянного искусственного света стали плохо видеть. Поэтому для них и делали огромные ценники, большие щиты рекламы и мониторы, чтоб могли ещё что-то видеть и не переставали покупать. То, что было написано мелким шрифтом, читали не все и даже те, кто видел, уже не читали. Они верили всему, что им говорили, предлагали. Они же знают, что делают. Это руководящие лица этого магазина: директора, замдиректора, начальники секций, отделов, начальник других начальников. И вообще, сколько начальников в этом магазине не знал точно никто. Им, начальникам, главное – чтобы работали, получить своё и быть довольными. Те, кто был на руководящих должностях, ходить уже практически перестали, их водили или носили, и слышали они плохо, а видели ещё хуже, но положение обязывало. Подчинённые и просто люди, видя всё это, думали: «А чем мы хуже?» и стремились к этому же порядку вещей: не ходить, не слышать, не видеть. А что плохого? Так легче живётся, при этом они же ничего не теряют. Плохо слышишь – сделаем громче, плохо видишь – больше, сидишь – понесём, лежишь – повезём. Главное – плати! Да, деньги – то за что все за всё покупали – были в цене и в большом ходу.

Люди уже и стены отстроили в этом магазине. Но не были они почему-то счастливы: болели, мучились, страдали и умирали. Винили всех и всё, кто и что вокруг. С далёких времён у них прижилось: «Мой дом – моя крепость». И почти все оградились своими стенами друг от друга. Когда они встречались между собой, решая что-либо, их стены ударялись друг о друга, искры летели, палки, щепки. Но они ещё сильнее держали оборону. И так постоянно у них шли войны: за право голоса, за деньги, за благополучие – стенка на стенку. Но было в магазине одно место, к которому люди не приближались, они его просто не замечали. Это была огромная дверь. Вообще-то раньше двери-то и не было, а было чистое пространство. И, как когда-то в легенде говорилось, очень давно оттуда от пришёл солнечный человек, чтобы рассказать людям о Солнце, о тепле, о голубом небе, о счастье и о том, что нет в мире стен, нет крыш, нет искусственного света – всего этого просто нет. А есть люди, в которых есть Солнце, и люди имеют от рождения любовь и сострадание, честь и совесть, радость и счастье, и самое главное – Свободу. Совсем они худо-бедно соглашались, но вот свобода – это уже слишком. А так как он, человек Солнца, не имел стен, его просто задавили. Но были те, кто принял Его учение, Его наставление, Его слова, поверил в Него и им провозглашённую Свободу. Немногие, но некоторые ещё остались. Те же, которые не смогли быть свободными, заменили свободу на необходимость быть зависимыми. Поставили человека, который рассказывал о том, что необходимо быть зависимыми для того, чтобы быть свободными. Зависимыми от чего? И придумали культ солнца, и назвали это – религия. Конечно, ничего плохого в этом не было. Всё же люди стремились к солнцу, хоть и не к свободе. А на том месте, где когда-то было пространство чистого света, поставили двери – огромные, мозаичные, где каждая стекляшка другого цвета отражала, преломляла солнечный свет. И появились течения разных оттенков и направлений, поклонявшиеся каждое своему цвету. Но центр они всё же не смогли закрыть дверью – его люди просто не видели. Вот оттуда и бил истинный свет Солнца. И те немногие, кто были созвучны ему, открыты, любили и давали – чувствовали свет этого светила. Они знали, они мысленно объединились с ним и друг с другом. Они поняли, что только изменив себя можно помочь другим, если они этого захотят и поймут, что это им необходимо. И что они – люди Солнца, что они могут, покинув стены, уйти под Солнце, чтобы стать Свободными.

Липкое, грязное, скучное, вязкое, неприятное, смрадное, вонючее и жёсткое. Туман стелиться, разливается вокруг, всюду, выползая, как змея из логова дальнего предела, из чёрных гор отвалов мусора и всякого хлама жизнедеятельности человека. Воды – тяжёлые, сизо-зелёно-чёрного цвета с радужными разводами цветовой гаммы нефтепродуктов. Что там могло жить? Ничего. Всё умерло. Всё было пропитано, промаслено скользкой, вонючей жижей. Мерзость и запустенье царит вокруг. Небо – в облаках смога рыжего цвета с серо-грязным отливом. Сквозь него изредка пробивалось синими пятнами серо-жёлтое солнце. Дождь, который ещё выпадал – что было живое, умирало, сворачивалось, трескалось и опадало от кислоты, соединяющейся в воздухе с парящей водой осадков. Всё было мертво. Ужас, страх и холод властвовали здесь, везде и всюду. Это была смерть, это было вырождение, это был прогресс. Пришёл конец существованию человека, пришёл конец этому миру, миру эволюции технологий вдали от эволюции души. Они сами себя разорили, отравили, убили. Думали: «Мы – главные. Мы. Ну и что, что не стало того вида или другого? Ну и что, что вода стала грязной, воздух – смрадный? Ну и что, что недра исчерпываются и опустошаются, земля загрязняется, леса вырубаются? Ну и что, что люди меньше ходят и думают, меньше мечтают и любят, меньше встречаются и дружат? Ну и что, что это всё было, когда то? Ну и что?» Почему так стало? Кто виноват? Уже никто не искал и не задавал этих вопросов. Сидели, ни о чём не беспокоились. Дышали посредством кислородных подушек. Пили воду, очищенную через мощные фильтры. Обогревались гравикальными лампами. Очищали кровь посредством аппаратов и фильтров, делая её стерильной и чистой от паразитов и бактерий. Употребляли таблетки, чтобы произошли привыкание и полная взаимозаменяемость комплектов частей их тел, которые выращивались в инкубаторах уже не людьми, а их прототипами, уже почти что похожими на них самих. Скучно, грустно, жутко, страшно.