Времени полно, думает Надя, неспешно переходя дорогу, и уже одной ногой ступает на тротуар, как вдруг слышит:

– Девушка, подождите!

Она оборачивается. Возле черной машины стоит невысокий стройный шатен в белой рубашке с коротким рукавом и темно-красном галстуке и машет ей рукой.

– Пожалуйста, девушка!

– Вы меня зовете? – Надя делает ударение на слове «меня» и оглядывается – наверняка рядом есть еще какая-нибудь девушка.

Но ей не хочется, чтобы это было так. Конечно, Надя не уродина, но и не из тех женщин, к которым цепляются мужчины, – в ней нет изюминки, как сказала Ирина. Еще она сказала, что все блондинки глупые, поэтому Наде лучше покраситься в темный цвет. Про изюм и про блондинок, конечно, интересно, но одна сотрудница, шатенка «с изюминкой», все время жалуется, что мужики ей проходу не дают. То к ней пристал разведенный сосед с серьгой в ухе, с помятым лицом и в пиджаке с чужого плеча. После вопроса «Как делишки?» он решил произвести на нее впечатление, рассказав о своем опыте сверхуспешного дилера, – мол, он вот с ней сейчас разговаривает, а на него работают люди и деньги. Через три минуты он уже агитировал ее в сеть по распространению биодобавки под названием «коралловый кальций» – распахнул пиджак и пальцем в лейбл тычет, мол, смотри, от «Армани», я на него всего за два дня заработал. Шатенка прищурилась:

– Пиджак из секонда, цена ему гривен пятьдесят. Я в день больше зарабатываю.

И пошла своей дорогой.

Еще к ней приставал безработный юрист – тощий, бледный, лицо как печеное яблоко, на вид около сорока лет. Одевался он с претензией на оригинальность, считая, что она заключается в кожаной рокерской куртке-косухе, сапогах-казаках, кожаной фуражке с массивной серебряной кокардой с какими-то загадочными знаками и черных джинсах, так обтягивающих его кривые ноги, что она диву давалась, как он вообще в них влез, и в черных очках в круглой металлической оправе. В таких очках по «Полю дураков» ходит кот Базилио. Из его рта сильно воняло, но однажды она сдалась – согласилась выпить кофе. Зашли в кафе, заказали к кофе коньяк, пирожное, потом снова коньяк, он сдвинул бровки и печально поведал, что клиенты его замучили, что ему уже приходится от них отбиваться, что зарабатывает он несколько тысяч баксов в месяц. Она потягивала коньяк и мечтала побыстрее свалить. Домечталась… Когда пришло время уходить, он похлопал себя по карманам и вытаращил красненькие глазки с пожелтевшими белками:

– Ой, я портмоне забыл!

Она заплатила, ушла и попросила не провожать. Каково же было ее удивление, когда на следующий день он позвонил и снова пригласил ее… в ресторан. Пришлось сказать откровенно, что она о нем думает.

Самое интересное, что этого юриста потом подобрала учительница физкультуры из колледжа, приютила, обогрела, откормила. В благодарность за это он в компании заявил, что никогда на ней не женится. Она поплакала подруге в жилетку, но продолжала покупать ему сигареты и кофе, а он рассказывал ей, какой офигенный коктейль пил сегодня в классном баре. Гривна упала, и учительница, оставшись в один вечер без хлеба, намекнула, что пора о работе думать. Он оскорбился. Да так сильно, что, когда она ушла на работу, вынес из квартиры все, кроме мебели. Забрал ее одежду, которую купил в секонде за ее деньги – он обожал такие места. Забрал не только одежду, но и шторы, покрывала и подушки, которые купил там же. Забрал зонтик, который у кого-то «отвинтил», – он любил хвастаться способностью «отвинчивать» что угодно. Уволок ее зарядку для телефона, жестяные банки из-под чая, кремы для обуви, графин для ликера, половину столовых приборов, которые ему не принадлежали. Учительница физкультуры долго плакала.

После таких женских откровений Надя была счастлива отсутствием «изюма» – шансы попасть в лапы недоделанного мужчинки были нулевыми, а этот, с галстуком, таковым не выглядел… кажется.

– Да, вас. – Незнакомец захлопывает дверцу автомобиля и направляется к Наде, сверкая белозубой улыбкой.

– Я вас слушаю. – Она приподнимает бровь.

– Хочу с вами познакомиться, – отвечает незнакомец.

– Зачем? – спрашивает она, понимая всю глупость вопроса.

А он, незнакомец, ничего, высокий, стройный…

– Чтобы отвезти вас туда, куда вы ехали на трамвае. – Он показывает рукой на вереницу вагонов в рекламных наклейках, тянущуюся от универмага до поворота на Конный рынок. – Вы же куда-то ехали?

Надя бросает:

– Спасибо, я на метро доберусь, – и топает дальше.

Чтобы скрыть смущение, она прислушивается к стуку своих каблучков, они разные – левый стучит звонче правого, это ее отвлекает, и она краснеет, но не сильно. Ей хочется пройти по парку – отделенный высоким забором от дороги, он даже в самую страшную жару сохраняет удивительную прохладу, но торопливые шаги сзади заставляют ее идти сквозь марево выхлопных газов от плотного потока машин, движущихся по проспекту.

Он? Не он? Она только гадает, не поворачивая голову, и вдруг слышит над ухом:

– Меня зовут Борис.

Она останавливается, щурится, глядя на Бориса.

– Надя.

– Красивое имя.

– Спасибо…

– Так вы сядете в мою машину? Решайтесь, а то я бросил ее в неположенном месте.

– Боитесь штрафа? – Надя кривит рот.

– Нет, я боюсь эвакуатора.

Надя смотрит туда, где темнеет крыша его автомобиля.

– Я работаю в центре.

Он смотрит на часы:

– Когда у вас начинается рабочее время?

– В девять.

– Мы еще успеем кофе выпить. – Он улыбается.

– А если я не соглашусь на кофе?

– Почему? – Его брови взлетают вверх. – В кофе нет ничего плохого.

– Я вас совсем не знаю, – выдает Надя и прикусывает язык.

– Вот и узнаете. – Он разводит руки в стороны. – Я ничего плохого вам не сделаю – ведь не похож на убийцу, правда? Я похож на своего отца, а он мухи не обидел. Присмотритесь ко мне – и сразу успокоитесь.

Она присмотрелась и успокоилась. Ему за сорок, карие глаза, чувственный рот, прямой нос, густые волосы. От него исходит тонкий аромат дорогих духов и чувствуется безграничная уверенность в себе. У такого мужчины на сердце нет шрамов, потому что он старается не делать глупостей и ошибок, и Надя сдается. Вернее, сдается ее сердце, неистово бьющее по ребрам. Давай, решайся, кричит оно, сколько можно?

И Надя выдает очередную глупость:

– Вы женаты?

Ответ она знает – холостяки так не выглядят.

– Простите, – его лицо застывает в удивлении, – а при чем тут это? Я всего лишь хочу отвезти вас на работу.

– Всего лишь? – Надя приподнимает бровь.

Он кивает.

– Ну, если так… – она пожимает плечами, – тогда везите.

В бухгалтерию она вошла ровно в девять, а до этого успела заглянуть в кабинет директора и поздороваться. Мол, знайте, я не опоздала. Весь день она не могла сосредоточиться и укоряла себя за то, что дала ему номер мобильного и домашнего телефона, да еще согласилась поужинать.

Они поужинали. Ужин оказался невыносимой пыткой – она не умела держать вилку в левой руке, и отбивная все время ерзала по жирной скользкой тарелке. Потом они гуляли по тропинке в Лесопарке, ели мороженое, болтали обо всем и смеялись. Она давно так не смеялась.

А потом… Теплым сентябрьским вечером он улыбнулся немножко удивленно, будто увидел ее впервые, с боязливым любопытством, не зная, что сделать в следующую секунду, а потом прижал к стене… Тогда она сразу голову потеряла, а ночью, вздрагивая от воспоминаний о его прикосновениях, что обжигали ее тело несколько часов назад, посмотрела в себя и… заплакала от свалившегося на нее счастья… Грустного счастья. В нем не было счастья бытия, безоблачного счастья женщины, вознесенной любимым на высоты, о которых она так мечтала. Это было настороженное счастье маленькой девочки, с оглядкой и испугом взирающей на мир. Счастье с комом в горле, с неверием в завтра, с ожиданием чего-то плохого и смирением принять его. Это не имело ничего общего с любовью, зарождающейся в ее сердце, которой так жаждала ее трепетная душа, с опаской взиравшая на манящие огни пугающей будущности.