«Неустрашимый» вышел из Транзита в тридцати астрономических единицах от Антареса и базы «Онтарио». Капитанский мостик был сплошь залит сине-красным перемигиванием лампочек тревожной сигнализации и переливчатым мерцанием вышедших из строя компонентов; давление там по-прежнему было, но персонал командной палубы работал в скафандрах с открытыми лицевыми пластинами и без перчаток. Точно так же поступали и члены аварийных бригад контроля за повреждениями. Попеременно молясь и ругаясь, они выдергивали неисправные компоненты и ставили на их место запасные. Они также без конца латали, паяли и клеили, лихорадочно импровизируя в неистовстве организованного хаоса. В разреженном воздухе сильно пахло озоном, а от темных пятен на нескольких пультах тянулись менее приятные ароматы.

Индикатор скорости в нормальном космосе упорно держался на отметке в две сотых «цэ». Ровно столько же было перед тем, как они сделали последний отчаянный бросок в Транзит.

– Падди, – рявкнула капитан Монтойя в свой интерком. – Нам прямо сейчас эти моторы нужны!

– Ничего не выйдет, капитан, – отозвался инженер-механик.

В его низком голосе с сильным новоирландским акцентом звучала неподдельная озабоченность. Вглядываясь в экран голодисплея, Монтойя видела у него за спиной, в обширных полостях машинного отделения, хаос еще почище, чем на капитанском мостике. Когда защитные поля получили перегрузку, они дали откат через системы поддержки; там предполагалось быть стопорам и механизмам аварийной работы, но они порой тоже перегружались. Массивные сверхпроводящие магистрали разлетались точно картечь, когда выбросы энергии давали зашкал за красную черту, сея разрушение в самом сердце корабля. В одном углу под какой-то рогожей лежал ряд тел, а судовой капеллан, чье лицо наполовину скрывала окровавленная повязка, совершал над ними похоронный обряд. К несчастью, в том ряду находились почти все офицеры машинного отделения. Уцелевшие члены команды были в белых изолирующих скафандрах, и дуговой разряд, то и дело мелькавший между кабелями, наглядно демонстрировал, почему.

– Третий и четвертый реакторы пришлось заглушить, сэр. Баки получили страшную трепку при последнем выбросе, когда нас плазменным разрядом долбануло. С работающими первым и вторым нам столько «дельта-вэ» из реакционной массы просто не выжать. И мне очень не нравятся флуктуации полей в первом баке. Он не сдюжит, если я еще хоть чуть-чуть тяги добавлю.

– Сотворите мне чудо, Падди. Меньшего я от вас не приму. Все, конец связи.

Прервав связь, капитан Монтойя откинулась на спинку кресла и стала наблюдать за тем, как работают ее люди. Урон был нанесен очень серьезный. Удивительно было, как они вообще через Транзит проскочили, но она знала, что мокаки и их союзники по-прежнему сидят у них на хвосте. Внезапно интерком опять ожил.

– Сэр, я принимаю сообщение! – воскликнула молодая связистка. В ее хриплом от изнеможения голосе прозвучала надежда.

– Дайте, пожалуйста, послушать, – спокойно сказала Монтойя.

– Капитан-лейтенант Сара Джеймс с ККС «Непобедимый» запрашивает ККС «Неустрашимый». Вы на приеме?

– На приеме, капитан-лейтенант. Говорит капитан Кэтрин Монтойя.

– Капитан, я передовой разведчик с «Непобедимого». Он в двух часах позади нас. Каков ваш статус, сэр?

Прежде чем ответить, Монтойя поморщилась, словно что-то очень невкусное попробовала.

– Как вы можете судить по той скорости, которую мы развиваем, капитан-лейтенант, наш статус очень скверный. Два мотора заглушены, полетная палуба не действует… – Она с трудом сглотнула. – Все наши «спиды» потеряны. Мы также потеряли девять лазерных гнезд. У нас серьезная пробоина в корпусе, и треть отсеков разгерметизирована. Еще у нас тяжелые потери в живой силе.

Это был один из способов сказать о том, что одна треть твоей команды мертва, а другая треть ранена.

– В последние несколько минут перед транзитным прыжком мы получили два прямых попадания из тяжелых плазменных орудий. Откат поля вывел из строя половину всей электроники на корабле. Кроме того, капитан-лейтенант, менее чем в двух часах позади нас идет слишком много вражеских судов. – Тут Монтойя перевела дыхание, сдерживая страх за своих людей и за свой корабль. – Мы также везем с собой шестимесячный запас антиводорода. Поэтому мы такая желанная мишень.

– Ясно, капитан, – четко сказала Сара. – Мы привели с собой два истребителя и тридцать шесть «спидов». Так что мы сможем дать им по рукам, если они слишком загребущими станут. Впрочем, уверена, сэр, вы их и сами уже по первому разряду обработали, – добавила она.

– Сделали, что смогли, – сухо сказала Монтойя.

– Я запросила у капитана Каверса эскадрилью для вашего сопровождения, сэр, – сообщила Сара. – Они доберутся до нас гораздо раньше, чем мы встретимся с «Непобедимым».

– Это хорошо, – отозвалась Монтойя. – А то те, что за нами, явно без тормозов. Они, судя по всему, любой ценой намерены наш груз уничтожить.

Она не стала добавлять, что если они сойдутся достаточно близко для серьезного боя и антиводород рванет, враг также будет уничтожен. Они тогда превратятся в небольшую, но очень активную звезду. Всем было известно, какие мокаки фанатики. Кроме того, насколько они знали, повианский корабль мог перенести взрыв.

– Вам лучше предупредить своих коллег, что эти повиане – первоклассные стрелки. И их орудия бьют дальше, чем можно ожидать.

– Принято, капитан. Благодарю вас. Конец связи.

– Добыча истекает кровью, Мастер Охоты, – сказал повианский техник своему командиру. – Она хромает и еле тащится. – В резком вибрирующем голосе звучала злобная радость.

– И все же она убегает, – мрачно заметил Мастер Охоты. Тва'амат был крайне недоволен тем, как все развивается. У него не было ни малейшего желания умирать, а их человеческие союзники явно вели дело к тому, чтобы все они дружно погибли.

– Мы должны предложить врагу условия сдачи, – высказался его заместитель.

Тва'амат утвердительно щелкнул жвалами. Если не считать чуда, для всех них это была единственная надежда на спасение.