Редер уже привык питаться в одиноком великолепии офицерской кают-компании, пока «Непобедимый» находился в Транзите. Разумеется, такие роскоши мирного времени, как стюардессы, остались теперь только адмиралам и прочим большим шишкам, и все же кают-компания была чудесным местечком. Кто-то даже успел украсить ее серией фресок, милых старомодных вещиц с лунными пейзажами и видами колец Сатурна. На новом корабле ароматы еды и кофе только-только начинали преобладать над запахами сохнущей замазки и синтетики, в равной мере приятными для астронавта. Редер также привык запихивать в себя куда больше одной порции. Он улыбнулся, вспоминая вчерашний день – как он благожелательно кивнул стоящей на раздаче девушке, нагружая свою тарелку сосисками, яичницей с ветчиной, сияющей жареной картошечкой…

И как эта девушка закрыла глаза и постаралась задержать дыхание, а хлебный сухарик застыл на полпути к ее губам.

«Ужасно, должно быть, – подумал он тогда, – быть вынужденной готовить для сотен человек, когда тебя от одного вида еды тошнит». И особенно когда почти все, кроме Питера Редера, ничего, кроме хлебного сухарика, и не хотели.

Впрочем, не этим утром. Прошлой ночью они вышли из Транзита, и сегодня все уже хорошенько подготовились наверстать пропущенные трапезы. Питер припозднился на раздачу, и теперь там почти ничего, кроме сухарей, не осталось. Зато все столы были упакованы локоть к локтю.

Питер с горестным вздохом положил себе на поднос хлебный сухарик. Еще ему перепала маленькая сосиска в тесте, а также чайная ложка яичницы, которую он сумел наскрести с горячей сковороды. «Надо было пораньше прийти, – грустно подумал он. – Разумно было предположить, что все зверски проголодались. И очень сомнительно, что меня удостоят хоть капли сочувствия, если я пожалуюсь».

Он присел рядом с квартирмейстером, который посмотрел на его тарелку и самодовольно ухмыльнулся.

– Вообще-то я хотел и это забрать, но потом решил хоть что-нибудь вам оставить.

– А знаете, Ларкин, – начал Питер, неотрывно глядя на три сочных котлеты на тарелке квартирмейстера, – после поста много есть вредно. Вот был у меня один знакомый, так он, царствие ему небесное…

– Уберите ваши бесстыжие глаза от моей тарелки, Редер! – прорычал Ларкин, отодвигая свой поднос подальше от Питера. – У вас последние двое суток было и первое, и второе, и пятое, и десятое. Теперь настала пора всем взять свое.

Тогда Питер посмотрел через стол на Ашли Люрман, которая поверх горы омлета ответила ему взглядом голодной волчицы, защищающей своего детеныша.

– У меня для вас те же пожелания, – процедила молодая женщина, – только в двойном размере.

– Доброе утро, лейтенант, – любезно поздоровался Редер. Она лишь испустила какое-то кошачье шипение и снова обратила все свое внимание на омлет.

– Бросьте, ребята, да не собираюсь я прямо у вас с тарелок еду забирать! – широко раскрыв невинные глаза, воскликнул Питер. «Зато на ленч я приду первым», – подумал он. Это не должно было стать проблемой, поскольку большинству офицеров «Непобедимого» предстоял напряженный день, тогда как Редеру требовалось только следить за всеми остальными и поддерживать свои «спиды» в идеальной готовности.

Двухдневный Транзит доставил их на главный полигон Содружества. Сегодня оружию «Непобедимого» впервые предстояло выстрелить по-настоящему, а учитывая необычайно высокие темпы поломки большей части оборудования, напряжение в кают-компании висело такое, что даже челюстями тяжело было шевелить.

«Хотя, – подумал Редер, скорбно наблюдая за работающими челюстями других офицеров, – лично мне ими и шевелить особенно незачем».

– Ну как, – бодро поинтересовался он, – все готовы?

– Как никогда, – лаконично отозвался Оджи Скиннер, даже не нарушая ритма работы своих челюстей.

– Тебе легко говорить, – с ухмылкой заметил Труон Ле. – Для тебя все самое сложное уже позади, – добавил он, имея в виду их высокоскоростной круиз по системе Антареса и транзитный прыжок к полигону. – Сегодня для тактической группы будет работенка.

Оджи погрозил начальнику тактической группы вилкой.

– Инженерам всегда работа найдется. Правда, Редер?

– Истинная правда, Скиннер.

– Если я когда-нибудь скажу, что моя работа закончена, – продолжил главный механик в адрес Труона Ле, – это будет значить, что я в отставку ухожу.

– Согласен, – с улыбкой отозвался Труон Ле.

– Порой мне кажется, этот парень откуда-то из другого измерения прибыл, – качая блондинистой головой, прошептал Редеру Ларкин. – То есть, я, по-моему, тоже своему делу предан, но я иногда могу встать из-за стола и сказать: все, рабочий день закончен.

– Ну да, – негромко согласился Редер. – Но «Непобедимый» не окажется в опасности, если вы моржовые бобы забудете заказать.

– Хотел бы я с вами согласиться. Но если вы когда-нибудь с разочарованным фанатом моржовых бобов столкнетесь, – тут Ларкин выразительно развел руками, – будет такая бойня, что даже не описать.

– Я пошел, – сказал Труон Ле, вставая. – Всем удачи.

– Удачи, – дружно отозвались все. Один за другим они стали заканчивать свой сверхплотный завтрак и расходиться по рабочим местам. Наконец в кают-компании остались только Редер и Ларкин.

– Я чувствую себя виноватым, – сказал Ларкин. – Самая тяжелая часть моей работы уже закончена.

Он имел в виду титанические усилия по заказу и хранению многих тысяч предметов, требовавшихся для жизни и работы на корабле таких размеров, как «Непобедимый». Не считая боевой ситуации, их распределение происходило почти автоматически.

– А моя работа до завтра реально не начнется, – отозвался Редер. – Но нам обоим надо быть наготове.

Квартирмейстер иронически хмыкнул.

– Да уж. Никогда не знаешь, что Старику потребуется. Представить себе не могу, чтобы он даже в разгаре сражения аварийный инвентарь запрашивал.

– Служба у нас такая, – обтекаемо отозвался Редер. Затем он искоса глянул на квартирмейстера. – Я так понимаю, моржовые бобы у нас все-таки есть.

– У нас есть не просто моржовые бобы, – сказал Ларкин, вставая, – у нас есть новые, улучшенные, самонаводящиеся моржовые бобы с лазерным прицелом. Если такой боб рванет, все мокаки сразу на колени падут!