– Когда ему предполагалось отбыть? – спросил Редер.

– Завтра, – с мрачным видом сообщила женщина.

– А вы не могли бы…

– Проверить, нет ли на борту кого-то из его компаньонов? Да, сэр, мы об этом подумали, – натянуто кивнула она.

– Извините, – сказал Редер. – Я слишком устал, чтобы кому-то советы давать.

– Доброй ночи, сэр. Надеюсь, завтра мы сможем больше вам рассказать.

Он лишь махнул рукой и нажал кнопку отмены. А потом боком повалился на койку и заснул раньше, чем его голова шлепнулась на подушку.

– Дебилы! – орал человек в маске. – Идиоты, кретины! Еретики! Что было в ваших жалких мозгах?

– Мы хотели как лучше, Приближенный, – сказал Ступе Грехобор. Он злился на себя за низкопоклонство, но его страх одолевал злость. Приближенный мог приказать ему покончить с собой, и он был бы вынужден это сделать – или вечно страдать от адовых мук. – Нам представлялось, что смерть этого офицера была бы в высшей степени деморализующей.

– Верно, была бы, – подтвердил Приближенный. – Но она также была бы в высшей степени подозрительной! – Последнее слово он уже просто проревел. – Наши враги далеко не такие безмозглые! – Подразумевалось, что Грехобор именно такой. – Когда они видят, что два офицера с одного и того же корабля, занятые на одном и том же посту, буквально один за другим встречают смерть, они об этом крепко задумываются. Не так ли, Ступе?

Высвеченная экраном фигура в маске и плаще с капюшоном сделала паузу, и Грехобор обиженно пробормотал:

– Так точно, Приближенный.

– Большое спасибо, что согласились, – оскалился Приближенный. Темная фигура взяла еще одну паузу, а затем прошипела: – Этот офицер – моя забота. Так же как и «Непобедимый» – моя задача, а не ваша. Эту задачу я должен выполнить так, как сочту нужным. Вам понятно?

– Так точно, Приближенный.

– Хо-ро-шо. Разумеется, об этом инциденте будет доложено Толкователям.

Грехобор лишь охнул и умоляюще поднял руки.

– Результаты, а не намерения – вот что приводит нас в рай, – наставительно заметил Приближенный. – Вы должны молиться, Грехобор. И если ваши молитвы будут услышаны, наказание несомненно будет легким. Но отныне и вовек, Ступе, не попадайтесь мне на глаза.

Экран потемнел, а Грехобор остался стоять, весь дрожа, нижняя его губа неуправляемо дергалась. Наконец он не выдержал и упал на колени, горько рыдая о том наказании, которое теперь ему полагалось. В любом случае оно должно было стать ужасным. И куда большим, нежели он заслуживал.

– Покарай меня, о Всемогущий, – пробормотал он, проводя языком по вдруг пересохшим губам в смятении чувств, которое его разум отказывался распознавать. – Сделай меня достойным. Покарай меня, покарай!

Редеру казалось, что он дрожит, но когда он украдкой взглянул на свою левую руку, никаких признаков дрожи он там не увидел. Тем не менее под кожей ощущалось какое-то неприятное подрагивание. Он оглядел залу суда. Все здесь настолько не изменилось, что прошедшая ночь могла показаться кошмарным сном.

Не считая, правда, того, что теперь Питер узнал капитана-лейтенанта Сару Джеймс, которая встретила его взгляд с холодным профессионализмом и лишь едва заметно улыбнулась, прежде чем отвести глаза. Тогда он снова повернулся к передней части залы и со вздохом подумал: «Краткая идиллия закончилась».

– Встать, суд идет! – рявкнул судебный пристав. Все немедленно встали по стойке «смирно». Тренированные нервные системы откликались еще раньше, чем мозги распознавали команду.

Комиссия вошла в залу и торжественно расселась. Дальше последовала краткая пауза, как будто никто не хотел говорить. Затем вице-адмирал подняла на аудиторию холодные глаза.

– Ввиду недостатка неопровержимых доказательств какого-либо должностного преступления, – осторожно произнесла она, – настоящая комиссия вынуждена сделать заключение о существовании обстоятельств, неизвестных в связи с расследованием данного инцидента. Заключенную, второго лейтенанта Синтию Роббинс, приказывается освободить из-под стражи. Она может вернуться к исполнению своих обязанностей. Благодарим всех за данные показания. – Она стукнула молотком по столу. – В заседании настоящей комиссии объявляется перерыв. – Члены комиссии дружно встали, вид при этом имея такой, как будто только что смертный приговор вынесли, и молча вышли из залы.

Редер, как и все остальные, встал вместе с комиссией, но был во многих световых годах от всего окружающего. А до того момента он представлял собой почти идеальное записывающее устройство. Туманную фразу про «неизвестные обстоятельства» он перевел как «мы знаем, что вы виновны, но не можем этого доказать». И счел той черной меткой, которая ставила жирный крест на его карьере.

«То есть, – подумал он, – если только я не сумею выяснить, кто эту диверсию со «спидом» Гивенса провернул, – все, игра закончена». Он чувствовал на себе глаза Роббинс, но в данный момент ему было не до нее. А сзади на него давили враждебные взоры эскадрильи. «Невиновен, ваша честь, – мысленно воскликнул Питер. – И я это докажу. Или умру».

«Непобедимый» закончил свой пробный полет при обстоятельствах, которые в мирное время привели бы его обратно в док. Но теперь время было военное, и никто не собирался позволять готовому боевому кораблю стоять в бездействии. Так что Редер вполне мог попытаться кому угодно что-либо доказать. Он также запросто мог умереть – если только все его попытки отыскать тех людей или того человека, который решил стать для «Непобедимого» злым гением, оказались бы безуспешными.