— Я более приспособлен к жизни в реальном мире, чем L, — ответил мой маньяк, и я возмутилась:
— Да при чем тут L? Эта апатичная панда, как Себастьянчик его называет, тебе в подметки не годится! Он вообще какой-то… бездушный! Сядет у компа и молчит, словно ему язык щипцами вырвали! А ты мне каждый вечер такие интересные истории рассказываешь! Я теперь эксперт в греческих мифах, вообще! А что этот дятел может? Только долбить апатично свои знания в головы другим! Он своей оценки, и то дать не может — тупо материал предоставляет! А ты мне всегда свою точку зрения высказываешь, но не навязываешь. L вот если и говорит Себастьянчику, что по какому-нибудь вопросу думает, то пытается эти мысли ей в голову втемяшить, нахал! Благо, у него не получается… А ты меня всегда слушаешь, тебе интересно, что я говорю. Хотя обычно люди говорят, что я назойливая болтушка, и я всех бешу. Да ты в тысячу раз лучше этого манекена!
И тут Бёздей поставил меня на ноги и заглянул прямо в глаза.
— Ты чего? — опешила я.
— Ты правда так думаешь? — спросил он тихо.
— Ясен фиг! — возмутилась я, всплеснув руками. — Я вообще никогда не говорю того, чего не думаю! За редким исключением…
— За каким? — Это допрос, Бёздей?
— С родителями, — нахмурилась я, не отводя взгляд. — Им мне приходится врать, потому что иначе не получается…
И тут случилось Нечто. Уголки губ Бейонда дрогнули и явили миру в моем лице слабое подобие улыбки, больше похожей на спазм, но доброй и теплой. Обычно он ухмыляется с безумным видом или улыбается абсолютно неискренне, а вот сейчас от него прям за версту веяло теплом и той самой пресловутой искренностью. А улыбка у него, если честно, красивая… Сердце почему-то вдруг бешено забилось, и я сама не поняла, как улыбнулась в ответ, а Бейонд тут же закинул меня обратно на плечо.
— Пустиии, — рассмеялась я, охаживая его кулаками по спине.
— Тишина за бортом, — фыркнул Бёздей. — Мешкам положено молчать, когда грузчик думает.
— А о чем ты думаешь? — озадачилась я.
— Помолчишь — расскажу, — ответил он. — Когда приду к выводу.
— Ладно, — тяжко вдохнула я и обмякла. — Все, я снова труп. И пока не начала разлагаться, тащи меня домой, к холодильнику.
— Ты проголодалась? — озадачился Бейонд.
— Ага, — кивнула я. — Одни нервы с этим вашим спаррингом.
— Переживала, что я ее задену? — ого, а голос что-то у него раздраженный…
— Нет, — пожала плечами я, хотя в подвешенном вниз головой состоянии это сделать было сложновато. — Я волновалась из-за вашей ставки. Вы же до крови деретесь, а я не желаю ни ей, ни тебе ран.
— Да это всего лишь царапины, — фыркнул этот дебилоид.
— Ой, ты грузчик, размышляющий о смысле бытия? — возмутилась я. — Вот и давай, размышляй. А мешку позволь поволноваться о своих земных горестях.
— Горестях, да? — эхом отозвался он и наконец замолчал.
Я висела у него на плече и думала о том, почему мне с ним так хорошо. Да, я с самого начала обожала его, как персонажа, но ведь когда он пришел в наш мир, то сразу показал, что, говоря о нем, как о маньяке, мы заблуждались. А вообще, мне с ним на удивление легко. Взять хоть Киру: вроде, любимый персонаж, мысли в одном направлении текут, а все равно не то. Нет у нас с ним никакой духовной связи. А вот с этим прозектором моего мозга определенно есть. Он меня всегда поддерживает, все время помогает, точнее, с того случая на озере, но это уже детали. По вечерам рассказывает интересные истории из мифологии или о маньяках. Он меня без слов понимает, а я — его. А главное, он в состоянии меня выносить. Раньше это удавалось только Себастьянчику, потому что я болтаю без умолку, и часто — обо всякой бессмысленной ерунде. А Бейонд меня никогда не затыкает, не перебивает, всегда слушает. Хотя, может, и не слушает, но, по крайней мере, делает вид, что слушает, и, что интересно, даже если он думает о чем-то своем (а я уверена, что это так), он все равно воспринимает краем сознания мои слова, и они у него в мозгу откладываются. Хороший он. Очень хороший… И вообще мне рядом с ним… спокойно.
Я закрыла глаза и прислушалась к биению собственного сердца. Да уж, почему-то с Бёздеем и правда все не так, как с другими… А если Себастьянчик прав? Ой, нет! Чур меня, чур! Я ведь когда с другими парнями встречалась, там были лед и пламень: мы скандалили, потом бурно мирились, затем снова ссорились, а сердце готово было из груди вырваться, когда я их видела. А когда я Бёздея вижу, оно наоборот успокаивается, скандалить неохота — хочется смеяться, улыбаться, рассказывать ему всякие приколюшки черноюмористические и всячески улучшать его настрое… Стоп. Это вот о чем я сейчас? «Улучшать настроение»? Я что, и правда в него?.. Ой, мама миа…
Отчаянно захотелось сползти с его плеча и ломануться домой — думу думать, но с другой стороны хотелось продолжать на нем висеть — просто для того, чтобы быть рядом. Кажись, я и правда в него втюрилась…
— Бейонд! Что случилось?! — раздался голос Себастьянчика. Да такой испуганный, что мне аж смешно стало: ну что могло со мной случиться рядом с Бейондом? Разве что метеорит бы на голову упал… — Что с ней?! Ты что сделал?!
Так, это она к чему?!
— Ничего, — хмыкнул Бёздей и, кажись, решил позлить Маню. — Она мой труп, и…
— Чего?! Идиот, ты что с ней сделал?! — возопила Маша, кидаясь ко мне и тормоша меня. — Ты ее убил?!
— С дуба рухнула? — возмутилась я, тут же «оживая» и пытаясь встать на ноги. Бёздей остановился и отпустил меня. — Да Бейонд никогда мне ничего плохого не сделает!
— Я… — Маша явно растерялась, а затем возмутилась: — Фиг ли ты притворялась? Меня инфаркт чуть не хватил!!!
— Извини, — пробормотала я. Стало стыдно: она же такая чувствительная, а я тут устроила… — Я не подумала…
— Думать надо, — фыркнула Маня и двинула мне кулаком в лоб. Не сильно — для профилактики.
— Ладно, в следующий раз подумаю, — согласилась я и тут же выдвинула встречные обвинения: — Но вот Бейонда обидела уже ты! Он мне никогда ничего плохого не сделает.
— Да, прости, — Маня потупила глаза и обратилась к моему маньяку: — Извини, Бейонд, я просто испугалась.
— Ничего, — кивнул он. Вот, молодец, хвалю! Все всегда поймет. Не то, что эти ее параноидальные мафиози и одинокий волк L!
Я довольно разулыбалась и показала Мане двойной знак «победа», а Бейондычу — «класс». Себастьянчик кивнула, а Бёздей лишь пожал плечами.
— А ты чего не идешь домой? — озадачилась я. — Боишься на мафию нарваться?
Маня поморщилась и кивнула.
— Так пойдем с нами, — предложила я. — Вряд ли они к нам припрутся.
— Нет, я все же домой, — усмехнулась она, хитро на меня глядя. — Я с тобой завтра поболтаю. А сегодня надо встретиться с проблемой лицом к лицу.
— Молодец, моя школа, — похвалила я подругу, похлопав ее по плечу. — От проблем мы не убегаем — мы встречаем их с гордо поднятой головой.
— Точно так, — ответствовала Себа и, наклонившись к моему уху, прошептала: — Вот и не прячь голову в песок. Я же вижу, что ты к нему неровно дышишь. Да и это явно взаимно!
Я хотела было возмутиться, но эта колбаса уже ускакала к подъезду. Нет, ну она вообще! Если насчет меня она права, то Бейонду я никогда не понравлюсь… Он же такой… Он готичный принц из сказки, ему нужна умная, красивая, а главное, сильная подруга. А я даже драться не умею…
— Бейонд, я хочу научиться драться, — неожиданно для самой себя выдала я, и маньяк на меня удивленно воззрился. Не удивляйся, сама в афиге… Хотя я же говорю: я сдаваться не привыкла. Может, когда-нибудь я ему и понравлюсь, если буду над собой работать…
— Пойдем домой, — ответил он вместо того, чтобы пообещать сделать из меня Терминатора.
— Я не поняла, ты меня будешь тренировать? — озадачилась я, глядя на удалявшуюся в сторону нашего подъезда затянутую в черную водолазку спину.
— Нет, я буду тебя защищать, — флегматично ответил он, и я почему-то разулыбалась. Ну, может все не так и плохо, а драться меня научит Себастьянчик.
