— Он придет сегодня? — вопросила Юлька елейным тоном. — Мне нужна поддержка в отстаивании яоя.
— Не знаю, он же никогда не говорит, когда в следующий раз припрется. Но, думается мне, явится. Он не пропускает празднества, ты же знаешь.
В дверь позвонили, и я, озадачившись, пошла открывать. На пороге стоял Ионов с гигантским букетом белых лилий.
— Знаю, мне по контракту запрещено к тебе подходить, но я решил подарить тебе подарок, — с места в карьер заявил он.
— Не топчи порог, заходи, — отмахнулась я, — Контракт, контракт… Кто старое помянет, тому глаз вон. Хотя ты правильно делаешь, что его соблюдаешь. Считай, что я тебя сегодня сама позвала.
Собственно, мы с ним планировали отпраздновать завтра, поездкой в Москву, в театр, потому я его и не пригласила сегодня, хотя признаю — моя вина. Я почему-то решила, что ему с Греллей и Бейондом не очень радостно будет праздновать… Надеюсь, ошиблась!
— Отлично, — ответил Ионов и зарулил в мою хатку, вручив мне не умещавшуюся в руках охапку цветов. В руках у него оставался продолговатый сверток в темно-фиолетовой подарочной бумаге — очень длинный и узкий, и я, кажись, доперла, что у него там заныкано. Поставив цветы в вазу, я вернулась к брату, и он протянул мне сверток.
— Спасибо, — пробормотала я, разорвав ни в чем не повинную красивую обертку. И кто так запаковывает? Нет бы просто ленточкой перевязать, как раньше, что вы! Закрепят железками при помощи степлера так, что ни один Гордий не распутает, приходится становиться Македонским…
Как и ожидалось, в свертке оказалась катана, вот только я сразу поняла, что это не обычная вещь. Сталь была наиотменнейшая, заточка — такая, что можно было волос на голове человека срезать, рукоять — старинная, с гравюрой, идущей по пластинам из кости, и Лёшка, поймав мой растерянный взгляд, пояснил:
— Это один из мечей известнейшего мастера древности, Масамунэ. Контрабанда, конечно же. Он когда-то принадлежал мне, с ним я выступал, а теперь хочу подарить его тебе.
— Спасибо, — пробормотала я, сунув катану в лапку Дживаса, положившего ее на диван после продолжительного разглядывания, и крепко обняла родича. — Это для меня очень много значит!
Конечно, он же мне, фактически, как сэнсэй был, не по стилю боя, а по тому, как на бой настроиться, а ведь если сэнсэй отдает ученику свой меч, значит, он считает, что ученик готов, и больше ему его учить нечему.
— Кааак это мило, мои потомки устроили обнимашки прямо на глазах жениха одного из них, — протянул знакомый ехидный голос, и я, оглянувшись, имела сомнительное счастье лицезреть парящие над диваном маску и перчатки.
— И тебе не хворать, родич из фиг бей какого поколения, — хмыкнула я.
— Оно не фиг бей какое, — возмутился Граф. — У него порядковый номер имеется, только какой — не скажу. Некультурно у дядечек об их возрасте спрашивать.
— У тетечек тем более, — добавила я.
— А я и не спрашиваю: я сам знаю, сколько тебе, — хмыкнул Граф. — Как и каждому из присутствующих. И отсутствующих. И вообще, имей совесть — не заставляй меня себя древним старцем чувствовать. Я молод душой!
— Хех, против правды не попрешь — ты древний старец, — безжалостно заявила я, и Граф с тяжким вздохом оперся подбородком о ладонь. — А душа твоя еще старше этого прозрачного тела — вряд ли ты родился таким, согласись.
— В мире шинигами — как раз родился, — усмехнулся Граф.
— Мелочи жизни, — пожала плечами я. — Я о настоящем рождении, в виде человека…
— Понятия не имею, те времена в воспоминаниях не запечатлелись. Либо маразм взял верх, стерев лишнюю информацию.
— Маразм крепчал, сосуды гнулись, — фыркнула я.
— «А ночка темная была», — нараспев закончило псевдопривидение с красивым голосом.
— У нас вечер караоке загробного мира? — вскинула бровь Юля, которая, кстати, с моим прозрачным родственником неплохо так общалась: язвила, хамила, и получала то же самое в обратку. Причем им обоим это нравилось, так же, как и мне. Троица моральных садо-мазохистов, блин…
— Ну, если уж тебе, живой мешок с костями, так хочется присоединиться к Моей Светлости, я не против, — протянул Граф. — Но придется заплатить.
— Какой ты корыстный, — фыркнула Юля.
— А иначе нельзя, мир жесток! — театрально возвестил «Призрак Оперы». — Хотя что с тебя взять? «Гол, как сокол». Пусть твой жених расплачивается.
— Опять начинается! — закатила глаза Юля, а Бёздей под шумок слился на кухню.
— Стоять, mon cher! — проворковал Граф и, бодренько так подскочив, поскакал за своей добычей.
— Как я рад, что не родился брюнетом, — философски изрек Майл, и мы всей толпой пошли за шинигами, перекинувшись ехидными, но одновременно с тем печальными взглядами. ВВ мы все дружно сочувствовали…
На кухне мы имели сомнительное счастье лицезреть в очередной раз картину «Самозащита подручными средствами от извращенцев в действии»: Бейонд стоял, прижавшись пятой точкой к столу, и держал в руках нож и зачем-то вилку. Видать, хапнул первое, что увидел. Блин, он сейчас Себастьяна Михаэлиса из «Темного Дворецкого» напоминает, и очень сильно: брюнет, красные глаза, бледная кожа, черная одежда и столовые приборы в качестве оружия в лапках. Разве что лапки эти перчаточками не оснащены. О, ну как раз: пусть Графа обездолит и перчаточки заполучит — будет самый настоящий Себастьян. Не зря Юлька его хотела заставить косплеить демона-дворецкого, ой, не зря! Жаль, не получилось… Но я отвлеклась. Бейонд внимательно следил за перемещениями по кухне серой маски и белых перчаток, которые периодически делали попытки его потискать. Да, Граф — извращенец. Но фишка в том, что он не гей, и таким макаром он попросту развлекается.
— Бейонд, ты моего предка решил на шашлык пустить? — с усмешкой спросила я, заплывая на кухню.
— Нет, я его без приготовления загрызу, если он еще раз попробует меня облапать! — зло процедил Бёздей.
— Ути, моя лапочка злится! — пропел довольный Граф и протянул руку, а точнее, перчатку к волосам Бейонда. Резкое движение кисти, и вот уже вилка рассекает воздух, как пика. Ясно, значит, ВВ не первое, что попалось под руку, тиснул: вилка — его копье, нож в пояснениях не нуждается. Эх, Ананасовая Фея тоже трезубцем дрался. Кажись, это удобно… Вот только Графа Бёздей не задел — мой родич тоже был отличным бойцом и вытек с линии удара.
— Хорош извращаться, дедуля, — поморщилась я и, в наглую отпихнув шинигами и маньяка, уселась на свое законное место. Майл протек к диванчику у стеночки, а Грелля и Бёздей, так и не положивший нож, уселись у окна, причем Бейонд пролез в угол — подальше от моей родни.
— Рыжик-сан, — проворковал Граф, — а не пропустишь ли ты дядюшку в уголок?
— «Не садись в уголок, не ешь пирожок», — фыркнул Дживас, явно не собираясь потворствовать растлению маньяка.
— Эх, печально-то как сие! — возмутился Граф и уселся на стул рядом со мной. Ионову ничего не оставалось, кроме как приземлиться на стул напротив Дживаса, и я уже хотела было начать обслуживать гостей, как вдруг Граф хлопнул в ладоши, и рядом с нами появился карлик. Полусгнившая кожа струпьями висела на лице, лишенном левого глаза, а гнилые зубы больше были похожи на клыки. По-началу я его постоянно пугалась, но за год привыкла, и рвотных позывов его внешний вид уже не вызывал.
— Привет, Ватсон! — радостно возвестила я.
— С днем рождения, госпожа, — проскрипел карлик и поклонился Графу: — Изволите отведать чаю, Ваше Сиятельство?
— Позже, сейчас обслужи гостей, — царственно повелел мой родич, и карлик начал раскладывать гостям приготовленный мною хавчик, в наглую взлетев без помощи крыльев. Кстати, не знаю — они у него вообще-то есть?..
Бейонд наконец расслабился, зная, что во время трапезы Граф обычно руки не распускает — типа воспитанный, ага… Ну а колкости и пошленькие намеки он успешно парировал и из-за них не переживал.
Мы весело болтали, переругиваясь с моей скопытившейся много лет назад родней, а Ватсон шуршал как электровеник, накидывая народу добавки и разливая по стаканам сок и вино. Кстати, Граф пил только какое-то очуменно редкое вино, захваченное Ватсоном с собой из нехилого погреба Дома Тысячи Свечей, и пытался споить меня, отлично зная, что я на это не поведусь. Когда чай был допит, а последний кусок шоколадного торта зажеван моим новоявленным братцем, Граф пустился во все тяжкие, сказав, что его душа, пресытившись хлебом, жаждет зрелищ. Бейонд нахмурился и покосился на вилку. Не завидую ему… Однако пока опасность проскакала мимо него галопом — Граф заявил, что хочет музыкальной поддержки. Мне это как-то не понравилось, но на вопрос: «Если я в компании спою, это не будет считаться выполнением задания?» — призрак Лувра заявил:
