— О, ты в адеквате! — просияла Юлишенция. — Слава ананасам! Ёлки, я уже и не надеялась, что хоть раз после боя смогу тебя в здравом уме и трезвой памяти застать!

— Эм… ну… — я стушевалась, а Грелля фыркнула и, заявив: «Да ладно, не парься, все свои», — обняла меня одной лапкой и пошла к подъезду.

Мы слышали, как к дому подрулила машина — по ходу, джип с анимешками — но значения этому не придали и поднялись ко мне. Зарулив в хату, я первым делом принялась чистить катану, и на меня тут же навалились горестные думы, а Юля пошлепала варить макароны голодающим гениям. Так как дверь мы оставили открытой, то вломившимся анимешкам, так же, как и последовавшей лавине воплей Кэля в стиле: «Это не бои, это дурдом!» — никто не удивился. Впрочем, я все же вяло спросила у Ривера, фиг ли наша Шоколадка так разошлась, а он пояснил, что в третьем бою имело место сильное ранение, так что мечника утащили на носилках врачи, и Ниар даже думал, что была вероятность того, что этот тип не очнется, а первый бой закончился ранением, приведшем к госпитализации пострадавшего без опасности для жизни. Я тяжко вздохнула и сказала, что такое бывает довольно часто, правда, не на соревнованиях, а в договорных боях, Кэль же возмущенно заявил, что в третьем бою ранение было нанесено после удара гонга. Это было странно, ибо обычно на соревнованиях такое происходило все же довольно редко, но я лишь пожала плечами и позволила мафиози выпустить пар, вопя во всю Ивановскую о несправедливости бытия и о наглости граждан, этот мир населяющих. И это — крутой мафиози, а! Офигеть не встать! Все же у Кэля и впрямь зашкаливает чувство справедливости…

Ниар же поздравил меня с победой и заявил, что я отлично сражалась, а Майл уполз к L — шушукаться о делах житейских. ВВ прошуршал в хату так тихо, что его никто и не заметил, вернее, никто не обратился к нему, и я поняла, что Юлька сделала ему ключи не только от своей хаты, но и от моей. Молодец она, а я вот своим «светлосторонним» гаврикам никак железяки не подгоню… Да и не понадобится уже, наверное: все же скоро приедут мои предки с островов своей мечты, налюбовавшись на пигмеев или папуасов — фиг их знает, что за население на Гоа, у меня плохо с географией…

Поужинали мы довольно мирно и вскоре разошлись по спальням, причем Юля весь вечер кидала на Бёздея восхищенные взгляды и разве что булькающей от передоза укаваенности лужицей не растекалась. Эк на нее повлиял его бой-то! Повезло Бейондычу… Он, кстати, никак на ее поведение не реагировал, но явно был доволен — это по глазам читалось.

Угнездившись в кровати, я подумала, что зря злилась на L: он привык быть осторожным, так что не стоило на него обижаться, ведь Ионов хоть и гад, но прав: защита себя и тех, кто тебе дорог — самое главное, а L как раз таки пытался защититься и защитить своих товарищей.

— Спокойной ночи, L, — тепло сказала я, и через пару секунд тишины услышала чуть удивленное:

— Ты снова со мной общаешься?

Стало как-то стыдно, и я покаянно заявила:

— Извини. Я Юле верю и обиделась из-за того, что ты ее способной на предательство считал. Но сегодня одна пакость сказала мне, что защита дорогих тебе людей — это самое главное, и я поняла, что была неправа: ты просто пытался защитить Ниара, Мэлло и Мэтта.

— И тебя, — ни с того ни с сего выдал Рюзаки, и я удивленно на него воззрилась.

— Меня? — переспросила я, выскребаясь из одеяльного кокона.

— Да, — кивнул L, отрываясь от монитора и глядя мне в глаза. — Ты хороший друг, и ты первая, кто принял меня и остальных со всеми нашими… странностями. Ты не злишься на взрывного Мэлло, растормошила закрывшегося Ниара, заставила Мэтта, которого никогда ничего не волновало, кроме помощи Мэлло, захотеть помочь кому-то еще, заинтересоваться не только тем, что интересно его другу. Да и меня, если честно, кроме Ватари никто никогда не принимал: в доме Вамми я был изгоем из-за того, что другие дети должны были на меня равняться, а потом мне самому стало неинтересно общение с людьми. Я даже с Ватари почти не говорил — исключительно о расследованиях. Однако вы с твоей подругой сумели показать мне, что и я могу быть понят окружающими, и я вам за это благодарен.

— Эээ… — на большее меня не хватило. С чего такая откровенность? К тому же, мы раньше и не общались особо: он мне объяснял, как юзать комп, да как с врагами себя вести, ну и иногда болтали о литературе, философии и прочей лабуде… Стоп. «Болтали». Вот именно… Я улыбнулась и заявила:

— Ты хороший человек, L, не забывай об этом. Не только мы с Юлей способны тебя принять.

Рюзаки кивнул, и я откинулась на подушки, а он вдруг сказал:

— Спокойной ночи, Маша.

— Спокойной ночи, L, — ответила я, довольно улыбаясь, и провалилась в сон.

POV Юли.

И-ха! Бейонд победил! Я не просто счастлива — я ошизенно счастлива, потому что он не просто победил — он красиво победил и даже не кокнул это жалкое травоядное, что с ним пыталось тягаться! Какое же он у меня чудо! Просто ни в сказке сказать, ни пером описать! Бейонд, я никогда не верила, что ты можешь проиграть, но как же радостно, что ты победил именно так!

Мы с моим маньячелло, проявившим чудеса лояльности по отношению к противнику, заползли домой, и я ломанулась на кухню — заваривать ВВ чай. Он же поскребся в ванную — отмокать после трудовых, и не только, подвигов. Вскоре его светофорные глазищи осветили кухню, и я, начхав на то, что выкладывала на блюдце малиновое варенье, еще с осени заготовленное Себастьянчиком, кинулась Бёздею на шею.

— Ты его тааак победил! — огласил вселенную мой счастливый вопль. — Так красиво, я просто в кавае! И ладно, я знала, что ты выиграешь — не мог не выиграть, но как же это было круто! Я сначала испугалась, а потом гляжу — он даже в сознании! Бейонд, ты нечто!

— А ты боялась, что я его убью? — нахмурился мой немного истеричный на тему того, что он, в общем-то, и не маньяк, любимый серийный убийца, обнимая меня, непутевую, за талию.

— Не-а, — честно ответила я, глядя в его краснючие глазищи. — Я не волновалась — я знаю, что ты убьешь, только если тебя выбесят. Вот и волновалась, чтоб этот параноик, на тебя меч поднявший, дрался честно.

— Хм, — ой, блин, как многозначительно!

Я крепко обняла ВВ за шею и уткнулась носом в его плечо. Большие холодные ладони заскользили по моей спине, и я довольно заурчала. Кошка прям… Во что он меня превращает? В няшное создание, любящее вечера в обнимку на диване? О да. И, что странно, мне это нравится…

— Знаешь, — вдруг прошептал Бейонд мне на ухо, — я решил, что в этом мире начну жизнь с чистого листа. Я не хочу повторять то, что привело к довольно плачевному результату. Убить — для меня это совсем не сложно. Но я знаю, к чему все это приводит. И не хочу повторять пройденное.

— Не хочешь наступать на одни грабли дважды? — уточнила я ехидно, растекаясь булькающей от передоза укаваенности лужицей.

— Да, — кивнул Бёздей.

— Значит, ты не убьешь без острой необходимости? — снова уточнила я, на этот раз без язвительности и глядя в глаза моему шинигами.

— Да, — снова кивнул он, и я, крепко его обняв, уткнулась носом в шею моего маньяка, перешедшего, кажись, на чуть более светлую сторону силы. Стоять, Бейонд, ни шагу дальше! Вернее, только вместе со мной — «в ногу»…

— Похоже, ты счастлива, — съязвил Бёздей.

— Да, — честно призналась я. — Нет, я понимаю, что ты гений и от полиции отбрыкался бы, но… Не знаю, для меня убийство ради защиты или ради высокой цели оправдано, а вот просто «на эмоциях» или из корысти — это я не признаю.

— Из корысти я и не убивал, — хмыкнул Бейонд, зарываясь носом в мои волосы. Приятно-то как…

— Знаю, — ответила я. — Но ты на боях убивал, поддавшись эмоциям. Так что я рада, что ты этого здесь не повторишь.

— Не повторю, — кивнул ВВ, и тут до меня дошло…

— Ты! Пакость! — возмущенно завопила я, отпрыгнув от этой бяки и уперев руки в бока. — И ты мне лапшу на уши вешал, когда на бой с Себастьянчиком шел?