Она утекла выуживать из прилавка, он же — холодильник, колбасу, а я пояснила:

— Да как-то не получалось прийти: уже две недели в других магазинах затариваюсь после прогулки.

— А ты все с той зеленоволосой девушкой гуляешь? — вопросила вторая продавщица — брюнетка в возрасте «от сорока и старше».

— Да, конечно. Она же моя подруга, — кивнула я. Вам кажется странным, что я так мило болтаю с продавщицами? Не удивляйтесь. Я в этом магазине затариваюсь с момента его появления на свет Божий, то есть около семи лет, причем продавщица по имени «Мария» работает в нем уже, почитай, года четыре, так что я с ней знакома неплохо, как и Юля. Брюнетка по имени Екатерина тянет лямку здесь около полугода, и ее я тоже неплохо знаю, но с Юлей у них отношения, мягко говоря, неприязненные: Греллю же хлебом не корми — дай приколоться, а дамочки эти — существа довольно обидчивые, вот и получается, что я с ними вроде как общаюсь, а Юлька предпочитает, пока я затариваюсь, шлындрать по помещению магазина и отпускать язвительные комментарии в адрес всего подряд: товара, продавщиц, покупателей и самого магазина, включая мебель и оформление прилавков.

— Эх, подруга — это хорошо, — улыбнулась моя тезка. — А друг — еще лучше. Это твой парень?

Я хотела уже было сказать: «Нет, с чего вы взяли», — как вдруг вмешался Ривер и ляпнул:

— Да.

Я опешила, но виду не подала. Интересно, зачем это Ниару? Он просто так ничего не делает, значит, смысл есть. Но где? Я его в упор не вижу…

— Познакомишь нас? — вопросила Екатерина у меня, улыбаясь во все тридцать два зуба и сверкая золотыми коронками на четвертом левом нижнем и пятом верхнем правом.

— Конечно, это Ниар, — кивнула я.

— Очень приятно, — кивнул «мой парень». Он пытается быть вежливым? И тут он вопросил блондинистую продавщицу, резво пилившую колбасу: — Вы Машина тёзка? Я из Англии, не очень хорошо разбираюсь в русских именах.

Что за жуть, Ривер? Ты что курил? Или пил. Или колол…

— Да, тёзка, — разулыбалась продавщица. — И надолго ты из Англии приехал? Ничего, что я на «ты»? Тебе же лет шестнадцать всего?..

— Мне восемнадцать, но я не против, — ответил Ривер, начиная наматывать волосы на палец. Интересно, о чем он думает? И что ему надо от деятелей товарно-рыночной промышленности? — А насчет времени еще не определился. А Вы давно здесь работаете?

— Ой, давно! Четыре года, почитай как! — кивнула Мария. — Кстати, нам новый сыр завезли — «Маскарпоне». Раньше его отказывались поставлять, дорогой больно, а сейчас привезли. Пробовал? В Англии, вроде, он популярный…

— Пробовал, — кивнул Найт. — Он очень вкусный. Маша, купим?

Я кивнула, а Ривер продолжил пытать мое любопытство, ведя диалог с продавщицей, завешивавшей «докторскую» колбасу:

— И как работа? Спокойная?

— Да прямо! — фыркнула Екатерина. — Нервы на нервах: то один посетитель чем-то недоволен, то другой, то алкаши завалятся, то подростки хулиганят…

— А серьезные происшествия бывают? Какие-нибудь разборки или скандалы влиятельных персон? — вопросил Найт с видом святой невинности. — Моя мать хочет работать продавцом, а я волнуюсь.

— Бывают, к сожалению, — тяжко вздохнула брюнетка, а я начала запихивать в пакет продукты, выданные Марией. — Вот недавно под окном два алкаша поножовщину устроили, а до этого вообще какие-то темные личности дрались. Семеро на одного — где это видано? У нас же через дорогу пустырь, но обзор закрывают кусты, вдоль шоссе на нем посаженные. И все-таки мы с Машей видели, как эти дрались. Мы, конечно, сразу полицию вызвали и магазин заперли, но все равно жутковато было. Вечер, почти ночь, а тут смертоубийство под окнами! Уж не знаю, что там происходило на самом деле, но почему-то мне лично показалось, что они там мечами махали.

— Ой, да какими мечами? — фыркнула Мария, завешивая окорочок. — Небось это биты бейсбольные были.

— А почему же сверкали, когда мимо машины проезжали? — не сдавалась Екатерина.

— Так есть сейчас биты, которые под металл раскрашивают, — пожала плечами моя тезка. — Ну что сейчас, средневековье, что ли, мечами махать?

— И кто победил? — встрял Ниар в их разговор, сделав попытку придать моське лица выражение глобальной заинтересованности.

— Так никто, — пожала плечами брюнетка, опираясь локтями о прилавок, и заговорщически пояснила: — Они как вой сирен полицейских услыхали, так того парня бросили и убежали. Причем он еще на ногах стоял, когда они уходили. А потом на колени так и рухнул, но быстро взял себя в руки и ушел. Полиция его, по крайней мере, не нашла.

— И они ничего не взяли у потерпевшего? — вскинул бровь Ниар. Он пытается изобразить удивление? «Два» тебе, Найт, за актерское мастерство! Правда, я врубилась наконец, к чему весь этот спектакль…

— Как же нет? Взяли, — усмехнулась Екатерина. — Вот его «биту», — она ехидно посмотрела на напарницу, — они как раз и взяли. Правда, зачем им бита, непонятно. Был бы меч — другое дело.

— Да может это была бита одного из них — нам же не видно было, — поморщилась та. — Мы только видели, как у того парня его оружие из рук выпало, а тут как раз сирены завыли. Те заметались, с земли что-то подхватили и были таковы. Так что, может, они свое добро подобрали: он же у многих из них дубинки из рук выбил.

Значит, я права. Смертина избили по заказу Киры на соседнем пустыре и, что важно, забрали его катану — символ чести самурая. Наши гении про этот случай знали, но вот что у Смертина катану изъяли, им, скорее всего, было неизвестно. Видимо Найт, узрев, что я в хороших отношениях с продавщицами, решил уточнить насчет боевых действий в сём районе «в целом», дабы выяснить подробности той самой бойни. Ну, он прав: вряд ли кто-то из этих продавщиц (уж я-то их характер знаю!) стал бы общаться с людьми без «корочки», вещавшей об их принадлежности к племени ментозавров, пардон — ныне они уже копы… А так он без особых усилий из них новую информацию выудил. Молодец, быстро сориентировался! Хотя он же гений, чего я удивляюсь? Другой вопрос: почему они раньше не попытались этих мадамок допросить? Впрочем, они наверняка пытались, вот только у обеих этих гражданочек такой характер, что с «посторонними» они ни в жизнь и двумя словами не перекинутся, ибо им везде мерещится глобальный заговор, и только с постоянными клиентами они готовы трепаться обо всем на свете. Так что браво тебе, Ривер, за твою находчивость, браво!

— Опасная у вас работа, — выдал Ниар, и я, расплатившись, подошла ко второму прилавку.

— Опасная, — кивнула Екатерина и обратилась ко мне: — Ну что, чем тебя сегодня порадовать?

— Ой, многим, — ответила я. — Два батона, буханку черного, килограмм макарон «рожки», пакет муки, два мороженых «Птичье молоко», килограмм зефира, килограмм риса, пять плиток черного немецкого шоколада и «Киндер-Сюрприз». А, еще сыр «Маскарпоне».

Я усмехнулась и глянула на Ривера, который тут же перетек ко мне за спину и спросил, невинно похлопав глазками:

— А можно нормальные макароны? Мне эти не очень нравятся.

— И чего раньше молчал? — опешила я. — Блин, Ниар, хорош партизанить, сразу говори, если что-то не нравится!

Я отвесила Риверу щелбан и обратилась к Екатерине:

— Извините, давайте обычные макароны, раз уж этот деятель «рожки» не любит.

— Эх, молодость, молодость, — умилилась та и начала закидывать в пакет зефир. — А ты, Ниар, сладкое любишь? Маша раньше сладости в таких количествах не брала, только в последнее время начала…

— Да, люблю, — кивнула эта врушка. — В сахаре много глюкозы, она способствует умственной деятельности.

— А ты любишь учиться? — умилилась Мария. — И на какой факультет поступил?

— Лингвист-переводчик, — выдала эта хитрая пакость.

— Ну, с твоим знанием языка — неудивительно, — усмехнулась блондинка.

— Я поступил на факультет немецкого, — заявил Ниар, ехидно сверкнув глазюками в мою сторону, и я прониклась. Язва ты моровая, Ривер! Это сейчас намек на то, что ты с Кэлем хоть и помирился, но вы на равных, да к тому же попытка сказать: «Сколько бы ты не знал, нет предела совершенству, но надо к нему стремиться»?