Клод вернулся на удивление быстро, и мы решили пойти в парк, расположенный буквально в двух минутах ходьбы от царства аспирина и морфия. Я бы с удовольствием вернулась к своей берёзке, конечно, но ноги слушались плохо, а потому я решила не испытывать судьбу, которая меня и так ненавидела, и податься к нормальному парку, с лавочками. Кстати, идею толкнул мой дворецкий, что не могло не радовать. А жизнь-то налаживается! Хе-хе…
Добредя до кованных чёрных ворот, мы ступили в спасительную сень парка, заросшего незнакомыми с ножницами садовника кустами и высоченными деревьями. Листья впитывали свет небесного апельсина, надеясь на дождь, а небо безразлично молчало, не желая давать обещаний, надежд и ответов. Может, и придут тучи, вот только когда — кто знает. Дождётесь — молодцы. Нет — опадайте. Земля всех примет…
Внеся свою лепту в вытаптывание тропинки, мы с Клодом прошли вглубь парка и уселись на одну из скамеек, расположенную далеко от центральной аллеи, а точнее, в самой чаще, где даже дорожки не были заасфальтированы. Старые деревяшки, покрытые обшелушенной синей краской, уныло скрипнули, принимая на себя мой вес. Затем скрип повторился — Клод опустился справа от меня, причём не спрашивая разрешения, но при этом так внимательно на меня смотрел, что мне опять стало смешно. Он что, боится, что я его встать заставлю? Демон-перестраховщик! Дожили! Я рассмеялась и, покачав головой, сняла с рук повязки из платков. Клод начал раскладывать на коленях медицинское барахлишко, а я лениво наблюдала за сим действом и думала, о чём ещё можно расспросить демона. Наконец, появилась любопытная идея, и я задала-таки очередной вопрос:
— Слушай, Клод, а вот скажи, почему ты выбрал именно роль дворецкого? По сути, можно стать и учителем, и личным помощником, и управляющим поместья, и даже компаньоном. Почему именно эта должность?
— Должность всегда выбирает хозяин, — безразличным тоном ответил тот. — И чаще всего люди хотят видеть рядом именно дворецких. Компаньон имеет право голоса, учителя дворянин должен слушаться, управляющий отвечает за поместье, при этом на него ложатся финансовые вопросы, а дворяне не любят передавать управление материальными благами посторонним, особенно тем, кому не доверяют, а в первое время после заключения договора о доверии к демону речи быть не может. Ну а помощник — слишком почётная должность, опять же дающая как доступ к деньгам, так и право голоса, хоть и небольшое. Помощник может возразить, дворецкий — нет. В этом главная разница.
— Слушай, — протянула я, призадумавшись, и начала обрабатывать ватным тампоном раны, — а давай тогда, раз уж «хозяин» решает, кем демону быть, я тебя из дворецких в помощники переведу? А что? Ты гражданин серьёзный, ответственный, фигнёй страдать не станешь, на рожон лезть — тоже, так почему бы тебе не стать личным помощником?
— Вы уверены? — нахмурился Фаустус, обмакивая в антисептик новую ватку.
— Абсолютно, — кивнула я и, забрав тампон у демона, начала уничтожать бациллы на другой руке.
— Как… пожелаете, — на мгновение демон запнулся, явно возжелав сказать «как прикажете», но быстро сориентировался и исправился. Хвалю! Мысленно, хе-хе…
— Ага, — кивнула я и метко швырнула красные ватные шарики в близстоящую мусорку.
— Позволите перебинтовать Вам руки?
Покорность в голосе демона сменилась вежливостью, и это меня безумно порадовало. Потому я, довольно улыбаясь, протянула ему ладони и получила возможность с интересом понаблюдать за процессом перевязки. Собственно, я и сама умела не хуже обращаться с бинтами, потому ничего нового узнать мне не удалось, но это было не главное. Главным стало то, что я наконец-то на самом деле полностью успокоилась, да к тому же один из моих дворецких понял, что он мне не раб. Дошло по длинной шее, как говорится! Впрочем, до второго дошло ещё раньше, думаю, потому он и акцентирует внимание на собственном «униженном» статусе. Вот бы его проучить… Ну да ладно, успеется.
Посидев в тени пустынной аллеи ещё около часа и дождавшись заката, мы решили возвращаться. Точнее, так решила я, а Клод данное стремление к уюту и чашке чая поддержал. Посему мы двинулись в обратный путь, причём я всё так же шла с помощником (о да, уже с «помощником», причём официально) под ручку и наслаждалась сгущающимися сумерками. Небо полыхало огнём, роняя на землю багровые блики, а солнце раскалённым докрасна свинцовым диском медленно вжималось в линию горизонта. Впивалось в него острыми краями и пыталось проникнуть всё глубже, к самому сердцу, к самой незащищённой мышце… С первыми звёздами пришёл и легкий бриз, а потому прогулка стала намного более приятной и куда менее похожей на путешествие по доменной печи. Я вспомнила вчерашний вечер и удивилась получавшемуся контрасту — с необычного холода, пришедшего, кстати, после жары и лишь на один день, снова наступила эта самая жара, причём явно усилившаяся. И, если честно, я заподозрила в причастности наши местные аномалии.
— Скажи-ка, Клод, — прерывая умиротворенную тишину, разбавленную гудением машин вдалеке, спросила я, — а не из-за вас ли на город вчера холодина напала?
— В каком-то смысле, — кивнул мужчина, без усилий шагая со мной в ногу, хотя обычно мало кому это удаётся. — Из-за того, что столько существ, наделённых ментальной силой, совершили почти одновременный прыжок между мирами, выбрав один и тот же пункт назначения, нарушились некоторые астральные составляющие, однако они уже пришли в норму, и теперь погода пытается компенсировать вчерашний холод сегодняшней жарой.
— Сначала из-за вас я мерзла, теперь жарюсь. Где справедливость? — возмутилась я, посмотрев на демона. Зря. Потому как в следующую секунду мне под ноги кинулся какой-то мелкий вислоухий барбос, и я чуть не ляпнулась носом об асфальт. «Чуть» — потому как Клод успел подхватить меня под локти и не позволил окропить ценной красной влагой пыльный асфальт. Вот и пригодился мне демон! А я думала, никакой пользы от них… Всё в мире относительно, правы умные люди, начиная с Эйнштейна! Благодаря паранормальному существу, я не получила фингал на пол-лица и завтра смогу пойти на работу, не притворяясь Динкой, то есть без солнечных очков. Хотя, с другой стороны, я бы вообще не оказалась сегодня в этом дворе, если бы не прибытие этих самых существ! Так что оценка ситуации всегда зависит лишь от субъективного мнения оценщика, о как!
— Спасибо, — вздохнула я, выравниваясь.
— Не за что, — безразлично ответил Клод и добавил: — Как Ваш личный помощник, я не мог позволить Вам упасть.
— Ну да, ну да, — хмыкнула я, подумав: «Скорее, как мой личный инквизитор. Потому что скоро вы всей толпой меня убивать начнёте».
Растворяясь в сумерках, отвергая закат, наслаждаясь дыханием ветра, мы наконец добрались до дома, и я смогла облегчённо выдохнуть. Уж тут-то, в моей берлоге, на меня точно никакая напасть в виде барбоса не свалится. Ну, разве что ещё пара-тройка демонов материализуется, а так — ничего криминального!
Поднявшись на второй этаж, мы проникли в обитель зла, то есть квартиру, где проживали ныне готы, демоны, жнецы и один-единственный адекватный человек. Квартиру заполняли вопли — вот что первым привлекло моё внимание. Причём верещал господин Сатклифф, а спорил с ним, вернее, пытался его утихомирить, Себастьян. Также добавлял децибелов Нокс, и периодически из комнаты моего брата вырывались смешки, которые до обычного хохота Гробовщика не дотягивали, но тоже неслабо подрывали здоровье барабанных перепонок. Итак, народ был явно в неадеквате, и я мысленно закатила глаза. Разувшись и протопав на кухню, шаркая по паркету пушистыми серыми тапками, я обнаружила занимательную картину. У Грелля Сатклиффа, кажется, окончательно поехала крыша…
====== 7) Притворство ======
«Aliena vitia in oculis habemus, а tergo nostra sunt».
«Чужие пороки у нас на глазах, наши – за спиной».
Бедная моя кухня! Нет, правда, мне стало её жаль. У плиты стоял Себастьян и готовил, а точнее, пытался это делать. За столом сидел Нокс и всеми силами старался не заржать, пряча ухмылку ладонями, которые каждые пять секунд взмывали вверх, к болотно-зеленющим глазам блондинистого ловеласа. Ну а главной бедой местного общепита стал, конечно же, Грелль, который носился туда-сюда по помещению, периодически во что-то врезаясь или что-то роняя, ведь руками он махал, как мельница крыльями. И всё бы ничего (просыпанные сахар, соль и перец, а также прочие неприятности не в счёт), если бы он не порывался порой начать помогать дворецкому. Представим картину: Грелль подбегает к левой стене, опирается на неё наманикюренными пальцами, скрежещет зубами, взмахнув руками, кидается к столу, хватает нож, пытается нарезать хлеб, первый же кусочек ожидаемо крошится, как незнамо что, нож летит в шкаф, становится его украшением, жнец бросается к плите, помешивает что-то в кастрюле, Себастьян отгоняет его, и в результате половник летит на пол, причём с немалой долей супа. И всё безобразие сопровождается воплями и руганью, способными мёртвого из гроба поднять. Радоваться в такой ситуации явно нечему. Вот и я не радовалась — я активно жалела собственную кухню. Застыв на пороге, я заорала:
