— Ну и как ты, мой укуренный неумытый наркоман? — с порога спросила я шёпотом. Ну а чего Динку будить? Пусть девочка ещё немного спокойно поживёт.

— Это не сон? — хмуро спросил мой братец-гот, почему-то уже не радуясь открывшимся перспективам.

— Увы, но есть и плюс: демоны теперь — мои дворецкие! — с мстительной ухмылкой заявила я, усаживаясь на край кровати.

— Чёрт.

— Не при Себастьяне будет сказано.

— Блин, как ты не понимаешь! — возмутился веселый гот с пунктиком на чёрно-красной цветовой гамме. — Если всё так, как в этой манге, Грелль — гей!

О, у кого чего болит. Брат мой — стопроцентный натурал, хотя, помнится, в шестнадцать лет он попытался стать би на зло отцу, но его попытки обратить на себя внимание и самоутвердиться заигнорили, а потому братик-дебилоид решил вернуться к традициям и стандартной ориентации.

— А ничего, что меня, вообще-то, кокнуть хотят? — фыркнула я. — А ты тут о своей пятой точке волнуешься!

— Ты неубиваемая, — отмахнулся мальчик, верящий в розовых пони, демонов и мировой баланс, а главное — в карму и справедливость. — Не смогут они откопать ничего.

— Кто знает, — нахмурилась я. Обидно, право слово! Он меня прямо-таки зомби каким-то считает, неуничтожимым… А ведь мне ещё с динозаврами сражаться зуботычкой! Хах! Так, стоп истерика, дышите глубже, господа, бомж вышел из трамвая…

И тут, отвлекая меня от тяжких раздумий, завозилась Динка. Я обернулась к этой соне, а она моргнула и, явно не врубившись в ситуацию, ибо мозг ещё был неадекватен, приняла меня, сидящую на койке у неё в ногах, за врага-завистника. В следующий миг моя бренная царская тушка оказалась на полу, а гадский брат заржал. Ну вот, обидели меня, несчастную! Зато мозги прочистились, хе-хе!

— Динка! — рявкнула я, поднимаясь. — Что ты вечно, если просыпаешься не одна, оккупанта бьёшь?!

— Прости, рефлекс, — пробормотала эта поняша, тут же становясь мирной и абсолютно небрыкучей. — Я не специально.

— Знаю, — хмыкнула я и опасливо уселась на край её койки вновь. — Потому прощаю.

— Угу, — кивнула явно не нуждавшаяся в моём прощении готесса. Н-да, не уважают ныне соседей, не уважают… да и пофиг.

— А теперь внимайте! — повелела я. — Сейчас я буду делиться инфой из мира демонов!

В глазах готов загорелся подозрительно счастливый огонёк, а я пустилась во все тяжкие, а точнее, в пересказ того, что мне сообщили мои дворецкие, но, конечно же, не собираясь вскрывать все карты. Пусть думают, что демоны не имеют теперь права мне врать вообще, и останутся в безвестности относительно способностей наших гостей недорогих. А то мало ли? Надо быть прозорливее и хитрее, а то жизнь тебя больно отпинает. Потому как человек, у которого душа нараспашку, всегда получает от жизни больше пинков, нежели тот, кто остерегается и не доверяет всем подряд. Вот и я не доверяю. Никому, даже самой себе…

====== 3) Договорённости ======

«Amicos res secundae parant, adversae probant»

«Друзей создаёт счастье, несчастье испытывает их».

Итак, поведала я братцу-нахалу и подруге-утреннему-неадеквату о том, что нам предстоит и что к чему в этом мире, а они начали строить теории и планы. Они почему-то хором заявили, что в прошлое меня одну не отпустят, а на мои слова о том, что помощь тут будет излишня, обращенные к Дине, отличавшейся мирным нравом и склонностью к помощи ближнему, а также неспособностью отстоять свою собственную точку зрения, подруга ответила мне хитрой лыбой и заявила, что она может быть полезна, ибо дипломаты в передрягах лишними не бывают, да и вообще она довольно спортивна и обузой не станет. Братец же упёрся рогом и заявил, что я, цитирую: «останки его семьи», так что он меня одну к древним римлянам не отпустит и поможет, чем сможет. Ну, он-то карате занимался, его взять можно, но подставлять неохота. А вот Дина… Но разве же этих бойцовских баранов, на драку настроившихся, уговоришь?! Заявили чуть ли не хором, что всё равно помогут, и всё — не возразишь, ибо, опять же цитирую братца-прилипалу: «Мы обратимся к этому твоему Михаэлису, он не откажется сделать тебе гадость, сестрица!» И зачем я им рассказала, что Себастьян меня бесит и это взаимно? Язык мой — враг мой…

Короче говоря, когда они мне фактически не оставили выбора, я прервала буйство их готической фантазии, сказав: «Да делайте вы, что хотите, умрёте — домой не приходите», — и погнала этих нерях умываться. Не дело это — трепаться о судьбах мира с невычищенными зубами! Бабушка моя за такое бы их заставила минут двадцать на коленях стоять! Фу на них, грязнули! Короче говоря, пока братец чистил перышки, мы с Диной поболтали о том, что гости-то у нас «ничего так, симпатичные», и я сказала: «Не влюбись, подруга!» Дина откровенно заржала и, назвав меня балдой, ответила: «Любовь — зло. И я не собираюсь в него ударяться. Я типа на стороне добра!» На этом наш девичник был прерван братцем-перчиком, закончившим свои алые кудри превращать в укладку и наконец-таки отдраившим зубы «Блендомедом», а потому Динка учесала по тому же адресу. Лёшик зевнул и заявил:

— Зато они нам готовят. Это плюс. Сеструх, живи подольше, а?

— У тебя Динка есть в качестве повара и горничной, — хмыкнула я. — Не помрёшь, если я помру.

— Собралась склеить ласты? — попытался поддеть меня этот недозрелый чилийский перчик. Нет, Лёша, твои подколы на меня не действуют, ты не дорос до того, чтобы своей язвительностью меня задеть!

— Ни в жизни, лапки складывают только слабаки, — ухмыльнулась я и развалилась в компьютерном кресле. — А ты, братец, что с товарищем Греллем делать будешь? Может, вспомнишь прошлое? Тем более, он явно сторонник садо-мазо, а ты у нас — любитель экстрима. Прикинь: поцелуй со вкусом крови из прокусанной акульими зубами губы? Ммм!

— Чтоб тебя за это всё Бельфегор очаровал! И была б ты от лени не в силах тушку свою доходяжную от дивана отодрать! — возмутился бойцовский томат и уселся напротив кресла — на койку.

— Обломись, я трудолюбива, — ухмыльнулась я. — Если это не касается домашней работы, конечно. Да и вешу я не то, что ты — это твою тушку фиг подымешь. Моя-то легонькая!

— Только ступни-переростки и нос Пиноккио её отягощают!

— Обломинго, мальчик с волосами того же цвета, что и у нашего местного гея! Они работают противовесами и удерживают мои бренные кости от того, чтоб их ветром не сдуло. А вот цвет твоих волос меня заставляет призадуматься…

— Инна! — раздраженно возопил великомученик томат.

— Лёшааа, — сладко протянула я, довольная победой.

Дальше поболтать нам не дали — вернулась Динка и потащила нас на кухню. Демонов не наблюдалось, зато наблюдался учиненный ими кулинарный беспредел. Готесса с минуту удивленно взирала офигевшими зелёными глазюками на такое буйство, а затем протянула:

— Инна, не умирай подольше…

— Вы сговорились, что ли? — возмутилась я. — Ща блины упру домой! Имею право — их мне готовили!

— Но я хочу научиться у демонов печь такие тоненькие блинчики! — с фанатским блеском в глазах выдала Динка и подцепила с тарелки наитончайшее «солнышко» из теста.

— Твоя любовь к бытовой ерунде недоступна моему пониманию, — проворчала я, а готесса уселась на диванчик у стены и довольным тоном заявила:

— Ну и что? Зато ты этим активно пользуешься! Так что не кори меня, а лучше скажи, ты будешь завтракать?

— А я уже, — хмыкнула я и уселась у окна. Лёшка же, помыкавшись с минуту в раздумьях: «Чай или кофе — что лучше?» — налил себе какао. Да уж, логика его мне неподвластна, как и Динкины закидоны — она тупо налила в кружку охлажденный кипяток из трёхлитровой банки, всегда стоявшей на столе, и теперь бухала воду, закусывая её блинами. Как говорится: «Логика, не уходи!» — «Но я чувствую себя ненужной, прощай!» Обидно, однако, что меня окружают столь эксцентричные люди, потому как я сторонник правил, порядков и фигней типа: «Юбка или брюки? Одену лосины», — не страдаю, хотя родич мой и его подруга ныне — не худший вариант! Думать о том, что чаёвничать с нами будет Гробовщик или Грелль, мне не хотелось…