— Ага, — кивнул Такеши.

Вскоре Фран пошел с трефовой семерки, и я возблагодарила небо за то, что не сбросила восьмерку. Вернее, благодарить надо было мою сестренцию, но не при Мукуро же, правда? Рассмеявшись смехом Киры из «Тетради Смерти», я отбила атаку Франа, и он выбыл из игры, а я осталась с козырным тузом и такой же дамой.

— Я, кажется, знаю, кто пролетит… — протянула Маша. — Мамка родная, как всё шикарно обернулось для меня…

— Ага, — усмехнулась я, скидывая туза. Ну, оно и по логике понятно было — мы ж без джокеров играли. Да и Маня велела даму, то есть «мамку», сохранить словом «родная»…

Мукуро взял «Блинова-господина», и я, хлопнув по столу пиковой дамой, возвестила:

— А это Вам на погоны, идите читать Пушкина!

— На погоны тузов дают, — поморщилась щепетильная Манюня.

— Оу, прости, — пробормотала я и тут же усмехнулась: — Зато с Пушкиным ты точно согласна будешь.

— Ага, классная книга «Пиковая дама», — хмыкнула Маня, забрала со стола колоду и, насколько я могу судить по опыту прошлого, подменила ее на обычную, не крапленую, после чего обратилась к загадочно улыбавшемуся и ничуть не расстроенному Ананасу. — Ну что, гражданчик? Как только, так сразу, а? Ваших нет! Проиграл — плати!

— Шулерам? — вскинул бровь Мукуро, а Маня нахмурилась.

— Ты за базаром-то следи, фраерок! — ооо… Манюню понесло. Но не потому, что она нервничает — она злится. Каталой ее назови — и слова не скажет, наоборот, гордо ухмыльнется. Слово «шулер» же для нее как красная тряпка для быка.

— А ты хочешь сказать, что я не прав? — усмехнулся Фей, складывая пальцы в замочек и впиваясь в мою сестру взглядом.

— Докажи, — прошипела Маня, кинув на стол колоду.

Ананас усмехнулся и, подняв верхнюю карту, тщательно ее ощупал. Обломись, братец, Маня как раз на такой случай и подменяет карты после игры.

— Ку-фу-фу, значит, ты уже успела подменить колоду, — выдал Мукуро. — Что ж, это было ожидаемо. Любопытно, что я ничего не заметил, хоть и хорошо разбираюсь в иллюзиях.

— Фокусник, что ли? — фыркнула Маня, покосившись на Франа с подозрением. О, кажись, она нашла «объяснение» его полетам по утрам…

— Что-то вроде, — туманно ответил Мукурыч, сосредоточенно глядя на Машу. — Так почему я должен платить шулерам? Это бесчестный выигрыш.

— Хм, не Вам о чести говорить, человек, готовый убить доверчивую девушку, которая Вас любит, ради своей невыполнимой призрачной цели, являющейся по сути простой местью, — пожала плечами я.

— А не ты ли говорила мне, что всегда поступаешь по совести? — усмехнулся Ананас, переводя на меня взгляд, а я почувствовала, как Маня, приобняв меня, запихнула мне в карман комбинезона колоду карт. Крапленую, ясен фиг.

— Он меня обижает, — притворно всхлипнула она. — Как ему не стыдно, Кать? Ну, вон, у нас независимое лицо есть — пусть оно меня обыщет!

Маня встала и подошла к Ямамото, но тот лишь замахал руками и заявил:

— Нет-нет-нет, я не могу!

— Лягушонок может, — протянул Фран.

— Давай, — пожала плечами Маша и подошла к парнишке. Он поднялся и запихнул руки в карманы ее пиджака.

— Кто ж так осматривает-то? — рассмеялась Маня, подняв лапки кверху, аки бандит при задержании ОМОНом.

— А ты соскучилась по мужским рукам? — съязвил Франя.

— Ой, да, — хмыкнула Маша, — знаешь, как мне их не хватает? На обед. Ужин-то врагам надо отдавать, а утром я много не ем. А руки-то наваристые, сытные!

— Каннибализм — следствие психического расстройства, — протянул Фран, ощупывая бренную тушку моей сестры по всем правилам обыска.

— А ты что, сразу не заметил, что с неадекватом общаешься? — озадачилась та. — Я-то думала, рыбак рыбака видит издалека.

— Видит, — кивнул Фран, — а вот Лягушонок тебя не распознал, значит, он не рыбак.

— Эх, а жаль! — пригорюнилась Маша. — Рука — это вкусно. А глюки — весело!

Я же во время этого разговора незаметно вытащила колоду и сунула под стул. Там, под сидением, был небольшой кармашек, специально на подобный случай приделанный, правда, он нам ни разу еще не пригождался, мы ведь редко играли, да и никаких претензий никогда не возникало, потому как Маня просто развлекалась таким макаром, и те, кого она обыгрывала — тоже, а вот теперь он пришелся как нельзя кстати.

— У тебя нет колоды, — прервал Ананас обмен «любезностями» язвительного содержания. — Лучше обыскать твою сестру.

— Да пожалуйста! — фыркнула Маша, знавшая про кармашек, поскольку сама его туда пришпиливала на булавку. — Кать, встань!

Я поднялась и пожала плечами, а Ананас вдруг выдал:

— Я сам.

— Ну уж нет! — возмутилась я. — Только не Вы!

— Почему же? — озадачился он, вставая. — Ты можешь быть в сговоре с Франом, а Ямамото просто слишком пацифистичен и не выдаст тебя. Я не доверяю им.

— А себе-то Вы доверяете? — фыркнула я, скрестив руки на груди.

— Иногда, — усмехнулся Мукуро, подходя ко мне.

— Да ладно, Кать, — поморщилась Маня, садясь на мой стул и вцепившись в края сидения руками. — Он имеет право, к сожалению.

— Ладно, — нахмурилась я, начиная нервно кусать верхнюю, не травмированную губу, а эта куфуфукающая гадость рассмеялась и приблизилась ко мне вплотную.

Его ладони легли мне на талию, а я подняла руки, как только что это сделала Маша. Вот только слова «сдаюсь» этот гад от меня не услышит — не на ту нарвался. Мукуро присел на корточки, не отрывая взгляда от моих глаз, а его руки заскользили вниз по моим бедрам, ногам, ощупали лодыжки, проверили карманы и даже тапочки. Он усмехнулся и встал, а затем начал ощупывать мою талию вновь, и руки его заскользили вверх. Почуяв неладное, я быстро расстегнула верх комбинезона и кармашек оказался свободен от меня и моей бренной тушки, затянутой в облегающую футболку, под которой не то, что колоду — ее треть не спрячешь.

— Не смей, — прошипела я, зло глядя Ананасу в глаза и очень «прозрачно» намекая на то, что если его лапы двинутся хоть на сантиметр выше, я дам ему в лоб. Он проверил верхний кармашек моего комбинезона, но стоило лишь мне пристегнуть его обратно, выдал:

— А если я тебе не доверяю?

И усмехнулся. Это что, домогательство?!

— Только попробуй меня облапать! — рявкнула я, впрочем, не отступая назад. Не в моих это правилах.

— И что ты мне сделаешь? — хмыкнул он, явно издеваясь надо мной. — Это ведь проверка.

Что сделаю? О, дорогой мой, ты просто не знаешь, что я могу сделать, если меня довести…

— Камикорос, — раздалось из дверей, и я вздрогнула, а Фей зашелся в своем отвратительном смехе.

— Кёя, ты и правда решил спасать это «травоядное» всякий раз как я к нему приближусь? — съязвил он. У меня же почему-то отлегло от сердца. Может, и не придется мне ничего делать, если пожаловал глава CEDEF, а?.. Спросите, почему я его так зову? Просто потому, что Хибари-сан, как рассказывал мне Ямамото, несколько лет назад возглавил «Внешнюю консультационную семью», куда следом за ним вступили многие члены Дисциплинарного Комитета. К тому же, организация CEDEF очень часто работала в качестве разведки Вонголы, потому я часто называла Хибари-сана «разведчиком»…

— Мне плевать на нее, — бросил стоявший в дверях Хибари Кёя, державший перед собой тонфа. Фиолетовая рубашка, туго затянутый черный галстук, застегнутый на все пуговицы пиджак. Идеал Дисциплины. Портил всё только полный ненависти взгляд, никак не соответствовавший образу ледышки-комитетчика. Правда, сейчас я была ему благодарна… — Но я не позволю тебе покушаться на честь женщины — это против правил.

— А мы не в Намимори, — усмехнулся Ананас, беря трезубец, до сих пор прислоненный к стене рядом с диваном и вставая напротив Хибари-сана. У нас опять начинается война миров? Жуть…

— Дисциплина должна быть везде, — парировал птичконосец без птички. Кстати, а где Хибёрд?..

— Да что ты говоришь? — протянул Мукуро. — А что, шулерство понятие дисциплины обходит стороной? Или оно его поощряет?