Автобус подошел как обычно с опозданием, но на этот раз — не катастрофическим, что бывало довольно часто, а всего на десять минут, и мы дружною гурьбою заползли в недра салона вместе с толпой страждущих. Пройдя в конец вагона, я обнаружила, что Ямамото закинул сумку на одно из сидений и, довольно улыбаясь, подзывал меня взмахами своей натруженной правой лапки. Я вопросительно на него уставилась и «подманилась», а он, кивнув на сидение, заявил:

— Присаживайся.

— Неудобно как-то, вдруг старушки зайдут? — пробормотала я.

— Зайдут — встанешь, — пожал плечам мистер Логика и убрал сумку. Я уселась на старое, потертое сидение и, тепло улыбнувшись парню, пробормотала:

— Спасибо, ты прям настоящий джентльмен…

— Не-а, — рассмеялся Ямамото, — и рядом не стоял! Просто хотел, чтобы ты отдохнула.

— Вот потому и джентльмен, — хмыкнула я. — Хотя в твоем случае, скорее, самурай.

— Тоже верно, — усмехнулся Такеши.

— Самураем его назвать сложно, — встрял Рёхей, — он слишком жизнерадостный. В том смысле, что он ничего всерьез не воспринимает.

«Чья бы мычала», — хотелось съязвить мне, но я промолчала. Вернее, сказала то, что думала, но не о Рёхее, а о Ямамото:

— Я бы не сказала. Если он не показывает, что чем-то расстроен, это не значит, что он не бывает печален.

— Да ладно, — фыркнул Сасагава, а Такеши на меня удивленно воззрился. Я пожала плечами и отвернулась к окну: не хотелось поднимать тему того, что о них аниме снято — ни к чему. Им же наверняка неприятно об этом слышать…

Ехали мы с тряской, но без лишних живностей, а потому пиджак нашего предводителя нападениям больше не подвергся. Незадолго до нашей остановки в салон вошла бабуленция с кошелкой, и я уступила ей место, зато так появилась возможность болтать с парнями, не вопя на весь салон, и у нас завязался довольно занимательный диалог на тему перевозки животных в общественном транспорте, в ходе которого я поведала, как однажды в автобус зашел мужчина с гусем, ущипнувшим меня за локоть. Мне было весело, а парни опешили, рассказ же о перевозимом в общественном транспорте поросенке и вовсе вогнал их в состояние глубочайшего афига, хотя чем коза лучше свиньи, я не особо догоняю… Вот за такими веселыми разговорами мы и прикатились к нашей остановке. Народ выпал из душного салона и счастливо вдохнул свежий, незагрязненный ароматами помоек воздух, я же и вовсе готова была прыгать от радости: «нет» городу, «да» полям, лесам и огородам! Ну да ладно. Быстренько зарулив к тете Клаве, я постучала в дверь зеленого домика, и эта самая тетя с довольным видом оглядела картину «Ямамото и Сасагава с сумками наперевес». Добавьте пакеты в руках Тсуны — он тащил одежку, включая мои новые сапоги, и отказывался ее отдавать даже своей «Правой Руке», и вы поймете, почему тетушка была довольна: она явно не ожидала, что я припашу гостей к труду и обороне.

— Да. Вот такие пироги, — вяло бросила я, проследив за ее взглядом, и спросила: — Лошадки себя хорошо вели?

— Да как обычно, — отмахнулась она. — Торнадо тяпнул Ваську, сына моего, когда тот его кормил, а в остальном всё в норме.

Я закатила глаза и подумала, что Торнадо у меня и впрямь «зверь»: он же посторонних к себе на километр не подпустит, а двадцатилетний Василий об этом вечно забывал, вернее, надеялся, что уже стал своим и «на этот-то раз» Торр его точно не укусит. Ага, надейся и верь… Он ведь даже моих сестер к себе не подпускает.

— Ну, как обычно, — пробормотала я, и тетя Клава рассмеялась. Она постоянно говорила Василию не лезть к Торру, но это было столь же бесполезно, сколь бесполезно переть против танка с иглой и пяльцами. — Ладно, мы поедем. Спасибо.

— Да не за что, приезжай еще, — улыбнулась тетя Клава. — Ах да, чуть не забыла! Я ж пирожков напекла!

С этими словами она скрылась в доме, а я, усмехнувшись и поняв, что скоро стану обладательницей наивкуснейших пирогов, почапала седлать коней и готовиться к переходу через Альпы, то бишь к поездке до дому, до хаты. Притащив первое седло, я начала мучить Лаванду, а Дино, не говоря ни слова и лишь странно на меня глянув, притаранил второе приспособление для мучения лошадей. Я закатила глаза и, сказав: «Спасибо, можно было не беспокоится», — вернулась к Лаванде, мирно всхрапывавшей и явно довольной жизнью, опровергая мой тезис о том, что седло бы ей приносило мучения. Когда все лошади обрели свои «броники», к нам вырулила тетя Клава и вручила мне пакетик пирогов «на дорожку». Парни удивленно глядели на то, как мы с тетушкой, пообнимавшись, расцеловали друг друга в щеки, после чего я отвязала Торнадо и, помахав тете лапкой, двинулась к калитке. Мафиозики последовали моему примеру и, вежливо попрощавшись с тетушкой (к Хаято это не относится: он промолчал и лишь сдержано кивнул), вывели лошадей с ее участка. На этот раз Ямамото забрался в седло гораздо более уверено, а вот Саваде мне вновь пришлось помогать, и мне даже показалось, что он еще больше нервничал и переживал из-за того, что мог свалиться. Однако наш босс всё же взгромоздился на Лаванду, и я, раздав парням по два пирожка, запихнула пустой пакет в карман и, самолично жуя пирог с яблоками, запрыгнула в седло. Назад мы ехали, весело болтая и перешучиваясь, причем с Ямамото у меня отношения явно стали более чем отличными, да и с Дино мы поладили. Рёхей продолжал вгонять меня в дикий афиг своей неуемной энергией, но я к нему прониклась уважением: он оказался очень умным, грамотным и интересным собеседником, хотя часто скатывался на тему спорта, а вот Тсуна совсем сник и молча сверлил дорогу взглядом, вцепившись в поводья, как утопающий в соседа. Гокудера же явно жалел, что не мог прикурить и нервно теребил поводья, раздраженно глядя на дорогу, и я даже подумала, что, возможно, Тсуне и впрямь придется ой как тяжело, если даже Хаято так разнервничался, а ведь он в Джудайме верит больше, чем в самого себя…

Прикатившись с шутками-прибаутками к конюшне, я спрыгнула и, посмотрев на Гокудеру как на единственного, кто в состоянии осилить предлагаемый мною подвиг Геракла, спросила куряку:

— А Вы не поможете Саваде-сану научиться расседлывать лошадей? Ему это пригодится.

Гокудера одарил меня хмурым взглядом, но кивнул и, глянув на Тсуну, заявил:

— Джудайме, это и правда может пригодиться.

Тсуна с тяжким вздохом кивнул и, обреченно воззрившись на своего новоявленного учителя, подрулил к нему. Я же быстро расседлала Торра и отвела его в его денник, а затем взялась за остальных лошадей. Кстати, Дино мне активно помогал, хотя получалось у него не очень: он умудрился споткнуться, таща седло на место «обитания», да и видно было, что обычно он этим не занимался — уметь-то умел, но практики было мало. Отправив всех лошадок на место жительства, я потянулась, похрустела костями, поглядела на небо, лыбясь аки чеширский кот, а затем, махнув лапкой своим носильщикам, ухватила пакет Савады, всё еще возившегося с седлом, и почапала домой, бросив Тсуне:

— Потом приходите ужинать: проголодались, небось, как папуасы перед высадкой Кука!

Савада кивнул, не отвлекаясь от процесса, Гокудера продолжил объяснения, а мы с остальной мафией умотали в дом. Я начала готовить ужин, предварительно выдав парням футболки. По одной черной на каждого и по одной с принтом. Кажись, я повторила эпопею с табличками, купив разные шмотки, причем «с намеком» — баяню сама себя, ну да не важно. Ямамото досталась футболка с солнцем мультипликационной наружности, улыбавшимся от уха до уха, точнее, от лучика до лучика, темно-синяя и просторная. Рёхей обзавелся темно-зеленой футболкой с фотографией своего кумира — Мохаммеда Али (надо же было порадовать нашего зайца-энерджайзера, правда? Хороший ведь он парень!). Дино же была выдана черная футболка с висевшим на его двери Балто — полу-волком, полу-псом, и он озадаченно спросил, что это за собака, раз ее даже на футболках изображают. Я призадумалась и пообещала скачать ему этот мультик — пусть просвещается гражданин, а то совсем отстал от жизни — диснеевских героев в лицо не узнает… Хотя я и сама мало диснеевских мультиков смотрела — не мое это. Другое дело аниме! Но меня опять заносит… Тяжко вздохнув, я отдала Ямамото и оставшееся шмотье, а именно: футболку с принтом в виде мультяшной акулы-вегетарианки для Скуало (Дисней ныне популярен, что ж поделать?); с портретом героя Революции Павлика Морозова (угадайте, кому? Правильно! Какое счастье, что я ее нашла! Впрочем, в том магазине вообще коммунистической символики полно) Ананасовой Фее; с надписью «I hate juri» для Гокудеры (женщин ненавидит? Да. Значит, и юри тоже! Логика, ага); с медвежонком из мультика «Трям! Здравствуйте!», где пели песенку «Облака — белогривые лошадки» для Бьякурана (облака — небесный зефир! Логика почти на нуле, да и пофиг); со смущающимся мультяшным котенком, протягивающим букетик цветов, — для Тсуны; с огромной стрекозой во все пузо — для Франи (типа добыча для нашего Лягуха. Недостижимая…); с мультяшным парнем, развалившимся на троне и со скипетром в руке (для кого? Опять верно!) для царской хари; и для Хибари-сана — черная футболка с белой надписью «Even when you die…», то бишь чисто по-русски: «Даже когда ты умрешь…» (не решилась я главной опасности сего дурдома совсем уж стёбную вещь покупать, потому как от него меня и Тсуна не спасет, думаю. Он ведь на договор с Графом запросто наплюет и кокнет меня, несчастную, а мне в могилу рано).