Я подумала, что, в принципе, он прав, но только частично, потому что стоило бы уточнить эту фразу словом «некоторые» поставив его перед словами «морально этические принципы», однако сути того, что я не смогла бы в него влюбиться, данное уточнение не меняло. К сожалению, на моей моське отразилось всё, что было у меня в душе: чувство вины и грусть от того, что я не могла помочь другу, как этого ни хотела, потому как не буду же я искать девушку, которую он сможет полюбить — он меня за это сам же и пристукнет по башке метелкой… Фей же, увидев всё это, фыркнул и заявил:

— Ой, и не смотри на меня с таким трагизмом, словно заживо хоронишь! Потому как я не умер, а значит, найду ту, кто меня полюбит. Только посимпатичнее.

— Это да, — рассмеялась я, чувствуя, как с души падает огромный камень, а Фей хмыкнул и заявил:

— Прекрасно, раз ты всё поняла, давай, утешай меня и успокаивай мои нервы: всё же ты их немого потрепала.

— Как? — опешила я.

Мукуро не ответил — он просто улегся поудобнее, закрыл глаза и, отпустив мою руку, расправил волосы по подушке. Я фыркнула и с улыбкой полезла в тумбочку. Если честно, мне отчаянно хотелось увидеть Кёю, но я понимала, что нужна Мукуро, а еще, что мой жених хотел побыть один, хоть и не сказал этого, ведь ему нужно было обдумать произошедшее. Обдумать самому, без посторонних, которые попытаются его утешить… А потому я просто не могла сейчас пойти к нему. Выудив из ящика расческу, я начала осторожно перебирать влажные после душа иссиня-черные волосы иллюзиониста, осторожно распутывая спутавшиеся пряди. Мукуро довольно улыбался, не открывая глаз, а затем вдруг тихо сказал:

— Знаешь, я не хочу потерять твою дружбу. Потому очень рад, что ты окажешься в нашем мире. Ты ведь не прервешь со мной общение там?

— Еще чего не хватало! — возмутилась я и несильно стукнула парня расческой по лбу. — От меня не отбрыкаешься!

— Оя, оя! Я и не хотел! — не меньше меня возмутился господин «Логика отдыхает», почему-то решивший, что я его покину на произвол судьбы. А затем он вдруг прошептал: — Мне твоя дружба важнее, чем любовь. Наверное, потому я и не хотел бороться. Чувствовал, что его любовь сильнее. А мне важнее, чтобы ты была именно другом. Потому что ты первая, кто меня на самом деле понял. Понял, что является для меня главным в жизни.

— Не предавать тех, кто дорог, — улыбнулась я, продолжая расчесывать волосы иллюзиониста.

— Да, — кивнул Фей и тихо сказал: — Задание звучало: «Предать себя», — и я его выполнил, когда ради мафии и ради тебя предал тех, кто мне доверился. Я предал свою цель — уничтожение мафии, я предал свой принцип, появившийся после битвы аркобалено — хитрить, но не наносить удар в спину. И всё ради того, чтобы защитить дорогого человека. Я ведь никого не подпускал к себе и считал, что люди мне не нужны, что ради них не стоит нарушать данные себе самому обещания. А тут вдруг понял, что некоторые люди этого всё же стоят. И этим я предал самого себя. Веру в то, что мне никто не нужен, и в свою душу я пускать посторонних ни в коем случае не должен. Я даже убивать этого твоего правдолюба не хотел, когда он меня в свою сферу затащил! Только подраться… Но не убивать, а такого раньше не было. Ведь он тебе дорог, а я не хочу причинять тебе боль. Можно сказать, что я и впрямь себя предал. А доказал свое предательство, когда нанес удар Шалину и отдал трезубец Джессо, хотя раньше никому, кроме членов банды Кокуё его бы не доверил.

— Ты молодец, — улыбнулась я и, почесав макушку Феюшки, добавила: — Я тобой горжусь, Рокудо Мукуро!

— Ку-фу-фу! — ехидно рассмеялся он и, хитро на меня покосившись, заявил: — А я, похоже, добился цели, от которой отказался! Изменить твои принципы. Ты сейчас, фактически, сказала, что уважаешь предателя за предательство!

Я опешила, а затем рассмеялась и, отвесив Фею невесомый щелбан, вынесла шутливый вердикт:

— Ну так ты же не ставишь перед собой невыполнимых целей!

— О да. Разве я не молодец?

— Еще какой!

Я вновь принялась расчесывать волосы Мукуро, а он зажмурился и разулыбался, аки кот, стащивший у хозяйки селёдку и не получивший нагоняй благодаря амнезии этой самой хозяйки, которой на макушку горшок с геранью грохнулся. Я же решила уточнить один момент и спросила:

— Мукуро, а при чем тут Джессо? Вы что, с самого начала это всё спланировали?

— Нет, — тут же поморщился Фей, но всё же пояснил: — Когда Бьякуран притащил в парк Крапивина, я заподозрил его в предательстве и решил, что было бы неплохо внедриться к Шалиным. Я тогда почти ничего не знал о них, но понимал, что что-то с ними не чисто, потому решил подстраховаться. Мне удалось связаться с ними, и результат меня поразил. Они оказались связаны с Графом, и я заключил с ними договоренность, по которой должен был выполнять приказы Владыки Эмма, а он за это отправил бы меня в мой мир несмотря на то, выполню я задание или нет. Правда, я не знал, что Шалины — шинигами, да и вообще больше ничего особенно важного выяснить не сумел. Я знал, что Игорь предатель, но он был мелкой сошкой, не способной навредить моему плану, а вот доказательств вины Джессо мне добыть так и не удалось. Кроме меня только мой ученик знал о моих подозрениях и даже помогал мне в самом начале обыскать дом на предмет «жучков», которые обнаружились сразу и были нами уничтожены, но мы часто проводили обыски и периодически вновь находили подслушивающие устройства — вплоть до ухода этого вашего «друга семьи». Вот только я был уверен, что их ставил не Игорь, да и сам он на допросе сказал, что «жучки» не использовал, но доказательств вины Джессо у меня опять-таки не было. Но чем дальше, тем больше я сомневался в связи Бьякурана и Шалиных. Точнее, я был уверен, что он, так же, как и я, заключил с шинигами договор, вот только мне начинало казаться, что он и впрямь заключил его «так же, как и я» — со всеми вытекающими, то есть с намерением их предать. А вечером перед боем он вдруг сам подошел ко мне и бросил: «Я знаю, что ты ее любишь, так что помогу. Я собирался уничтожить их сам, но разыграть партию с тобой будет интереснее». Я решил, что это будет любопытно, и мы составили план действий, но на случай, если Джессо решил меня подставить, я разработал запасной вариант. По сути, не так уж я ему и поверил — просто решил воспользоваться предложенной помощью и не прогадал. Вот и всё — о том, что он творил за нашими спинами, я не знаю.

— Печалька, — пробормотала я со вздохом и, отложив расческу, начала делать Фею массаж его многострадальной тыковки. — Вот за такой план, за нервотрепку и за то, что ты мне не доверился, тебе бы, по-хорошему, следовало в лоб дать! Ну и ладно, зато все живы-здоровы.

— Ку-фу-фу, какой оптимизм! — съехидничал Фей. — Здоровых у нас не много осталось — только ты, да твои сестры!

— Нет, это ты пессимист, — отозвалась я. — Серьезных травм, таких, чтобы о здоровье в дальнейшем следовало волноваться, ни у кого нет. Хотя ранения, конечно, у всех серьезные, тут ты прав…

— Мелочи жизни, — отмахнулся иллюзионист, а затем добавил, слегка напряженно: — А сказать тебе я не мог. Джессо — отличный психолог, он сразу заподозрил бы, что ты в курсе. Ты ведь неплохая актриса, когда дело касается сокрытия отрицательных эмоций, но его провести крайне сложно. Даже у меня, как видишь, не получилось скрыть от него мои намерения, иначе бы он не подошел ко мне с этим предложением… А перед боем я всё рассказать уже не мог: шинигами явно затеяли весь этот цирк ради вас с сестрами, а значит, появись в Книге Судеб упоминание о том, что ты в курсе моих планов, Граф запросто мог помчать к Эмме. Я знал о том, что у них довольно своеобразные отношения из болтовни Вадима, а потому всё же надеялся, что если вас с сестрами, их главную цель, мое фальшивое «предательство» заденет, и вы расстроитесь, как и планировал Граф, но в то же время вы не будете замешаны в моем предательстве Шалиных, то шинигами не станет рассказывать Эмме о моих планах — захочет слегка поиграть с Владыкой. Я ошибся, и у Графа с Королем Ада всё же куда более дружественные отношения, чем мне казалось, но всё-таки мой трюк удался: Граф решил не посвящать учеников в тайны Судьбы. Наверное, хотел их таким образом проучить и показать, что никому нельзя верить…