Этот самодур, с виду до безобразия легкомысленный, на самом деле был сама серьезность и говорил о смехе и выпивке в палате без тени иронии, и это, если честно, пугало… Но явно не наших мафиози, потому как Фран, безразлично глядя на шинигами, протянул:

— Дядя, а вы ничего не прозевали?

— Что такое, моя Лягушечка? — умилился Вадим.

— Обернитесь, что ли, или у шинигами глаза на затылке есть? Так с такими патлами всё равно ничего не увидите, — съязвил иллюзионист.

Вадим обернулся, а вот его брат даже не пошевелился. Человек за их спинами вдруг развеялся, и рядом с Машей, стоявшей справа от меня, обнаружился лишенный фуда Маэстро, сосредоточенно хмурящийся и сжимавший в руке флик-лезвие. Алексей никак не отреагировал, а Вадим рассмеялся и заявил:

— И ты думал, моя наивная Лягушечка, что мы не знали об этом маленьком трюке? Твой учитель провернул его, когда я рассказывал о своем выступлении в килте. Это, кстати, было ой как невежливо с твоей стороны, мальчик с безвкусной прической-ёршиком для бутылок, хорошо не унитазов, — он погрозил пальцем Фею и, расхохотавшись с таким пафосом, что мне аж дурно стало, запрокинул голову к небу, а затем, резко отсмеявшись, заявил: — Просто мне хотелось поболтать, а братик был не против. Ну что, теперь играем всерьез, мои милашечки? По сути, мы просто не хотели драться с вами одни — это же так скучно, потому мы и «проглядели» вашу маленькую шалость. Мы ведь видим сквозь иллюзии и…

— Помолчи, — впервые подал голос Алексей и закрыл глаза. Воцарилась тишина, а затем он тихо сказал: — Он идет. Готовьтесь.

Тишина на поляне стояла гробовая, и слышно было даже наше шумное дыхание. Нервы были натянуты, как струна, сердца вырывались из клеток-ребер, а в памяти всплывали слова о том, что кто-то может умереть…

Граф и его партнер решили сыграть. Сыграть в жестокую игру. В игру со смертью? Нет. В игру с жизнью…

Через минуту где-то в отдалении послышался звук охотничьего рога и лошадиное ржание. Воздух вокруг нас уплотнился, и Скуало так, чтобы слышали только «наши», процедил:

— Вариант два. Противник — армия Эмма-Дай-О.

Я вздрогнула, вспоминая всё, что читала о ней, и поняла, что мы конкретно влипли. Эмма-Дай-О — одно из высших божеств японского пантеона, Король Ада, управитель восьми огненных и восьми ледяных Адов, в распоряжении которого многотысячная армия демонов, которой управляют восемнадцать элитных военачальников, а также армия странных существ с телами людей и лошадиными головами. Также он может мобилизовать всех шинигами — богов смерти — и равных его армии не будет ни по силе, ни по жестокости… Я поняла, почему он велел передать нам, что мы не сможем победить, но верила: мы сумеем «выиграть, проиграв бой», хоть и не понимала, о чем шла речь.

Свет начал меркнуть под звуки охотничьего рога, а воздух за спинами братьев Шалиных почернел и превратился в воронку, открывшую нашему взгляду беспроглядную мглу, в которой стояли сотни существ с телами людей и лошадиными головами, одетые в средневековые доспехи самураев, но без шлемов. Вооружены они были катанами, некоторые даже двумя, а между ними, опустив головы, стояли собаки белого окраса, в которых я распознала японскую охотничью породу «кисю»: хвостом они напоминали лаек, но были худыми, поджарыми и обладали короткой белой шерстью, а в высоту в холке кисю, насколько я помнила, обычно не превышали сорока-шестидесяти сантиметров, но сказать, соответствовали ли «стандарту» роста собаки перед нами, я не могла — у меня в глазах ни линейки, ни ростомера нет…

Если честно, мне стало жутко, потому что армии Владыки Эмма не было видно ни конца, ни края, и она безграничной лавиной уходила в пугающую мглу, но как только воронка отодвинулась назад и исчезла, оставив на поле боя воинов, которых осветило солнце, я с удивлением поняла, что их вряд ли больше сотни. Неподвижно стоявшие «самураи» вдруг расступились, и из-за спин существ третьего ряда вышло Нечто. Это была фигура, скрытая безразмерным черным балахоном, волочившимся по земле, чьи рукава были настолько длинны, что не видно было даже кончиков пальцев укрытого черным саваном существа, а лицо его было скрыто низко опущенным капюшоном, и мы даже подбородок его разглядеть не могли. Хотя говорить, что оно «вышло» из-за «самураев» было бы не верно — скорее уж «выплыло» или «вылетело», потому как двигалась эта фигура так плавно и ровно, словно и не шла, а летела по воздуху…

Мне было одновременно и жутко, и любопытно, но я просто не могла не испытывать восторга от того, что в мою жизнь, наконец, вошли настоящие чудеса… Это было просто восхитительно! Да, знаю, нас, кажется, собираются убивать, а я восторгаюсь Владыкой Эмма и его армией, но я не могу иначе, потому что это — мистика, которую я так люблю, единственное, что дорого и интересно мне в этом мире, и вот теперь она рядом со мной, и не восторгаться этой феерией волшебства я просто не могу! Ведь это же чудо, самое настоящее чудо!..

POV Кати.

Сон. Страшный сон. Кошмар. Вот что предстало нашим глазам, когда распахнулись врата в Ад. Часть армии Владыки Эмма, которую он решил направить против нас, состояла примерно из сотни существ с лошадиными головами и телами самураев, а сопровождали их белые собаки. Когда первые ряды жуткой армии псевдо-самураев (а может, и не «псевдо», кто же их знает, право слово?!) расступились, вперед вышел сам Владыка Эмма, укутанный с ног до головы в балахон цвета ночи. У меня в голове промелькнула глупая мысль, что вот она, смерть с косой, забывшая сельхоз инструмент в кладовке — это, видимо, была реакция моего неадекватного мозга на сильнейший испуг. Я была просто в ужасе, но не могла отвести взгляд от плавно двигавшегося по земле балахона, притягивавшего взгляды, словно магнитом. Я хотела посмотреть на Кёю, чтобы набраться сил и уверенности в себе, но не могла, равно как и все присутствовавшие не могли отвернуться от сошедшего на землю божества. Он подошел к братьям Шалиным и застыл за их спинами, а шинигами вмиг разошлись в стороны: Алексей — налево от Владыки, Вадим — направо от него, а затем вдруг синхронно встали на левое колено, заведя левую руку за спину, а правую прижав к сердцу.

— Приветствуем Вас в мире смертных! — хором произнесли они, причем в голосах обоих слышно было искреннее благоговение, а из голоса Вадима исчез весь пафос и театральность.

— Я представлюсь, — прошелестел тихий голос из-под капюшона, который услышали и поняли абсолютно все. Магия, блин…

Ками-сама (то бишь «божество» по-японски) протянул руки вперед, и черная материя вдруг исчезла, вместе с черными кожаными перчатками, на миг показавшимися из-под рукавов. Перед нами застыл молодой мужчина, высокий — выше двух метров ростом, и поразительно стройный — казалось, будто он настолько худой, что его сломает первый же сильный порыв ветра. Одет он был в нечто, отдаленно напоминавшее мужское кимоно. Это одеяние насыщенного изумрудного оттенка доходило почти до самой земли, но всё же позволяло увидеть белые носки и национальные японские шлепки гета. На поясе оно было стянуто широким, от нижних ребер до таза, поясом нежно-розового цвета, не украшенным ни бантом, ни валиком, а крепился пояс заправленным за основное полотно краешком. Само кимоно было очень свободным, а рукава его были похожи на крылья бабочки, в которых терялись тонкие бледные аристократические руки с изящными ухоженными пальцами, как у пианиста. Абсолютно не накрашенные ногти божества были чуть длиннее, чем у обычных людей, и были обпилены так, что скорее напоминали когти — острая овальная форма легко бы поспособствовала расцарапыванию человеческой кожи. Волосы его были цвета воронова крыла, а длинная, чуть ниже подбородка у скул и доходившая до середины носа по центру лба чёлка, разделенная напополам, скрывала лицо Владыки. Видны были лишь острый аккуратный хищный нос и тонкие коралловые губы. Кожа его была не просто бледной — она была белой и неимоверно тонкой, и мне казалось, что она словно светится изнутри, хотя отчетливый свет от нее не исходил. Длину волос владыки мира мертвых определить было невозможно из-за того, что его голову покрывал капюшон, надвинутый лишь до макушки, но закрепленный на нижнем, невидном нам черном кимоно, которое было сокрыто верхним — темно-зеленым, расшитым бледно-розовыми узорами, складывавшимися в лепестки сакуры, которые, словно кружась в вихре, создавали причудливые орнаменты. И благодаря этому я поняла, что худоба Владыки и впрямь неимоверна: Лена, и то была полнее него, учитывая, что на нем было надето два кимоно, верхнее из которых было сшито из очень толстого, но явно мягкого, блестящего на солнце, как шелк, материала.