— Гений в своем репертуаре, всё выяснил, всё просчитал. Завидую белой завистью, — рассмеялся Ямамото, сидевший справа от Скуало, и получил от того подзатыльник.

— На этот-то раз за что? — чуть удивленно, но с неизменной улыбочкой спросил он. Мазохист!

— Нечего тут восхищаться! — возмутился «капитан». Что-то песенка вспомнилась: «Капитан, капитан, улыбнитесь»… — Я тебе сколько раз говорил: не пренебрегай занятиями по тактике и стратегии! Нет, вечно: «Интуиция поможет»! А теперь «завидует» он! Учись!

— Ладно, — кивнул Ямамото и потянулся, причем мне показалось, что ни фига учиться он не будет. Но какие-то странные у них отношения, право слово.

Потягиваясь, японец умудрился задеть локтями тыквы соседей, хотя Скуало-то увернулся, и в следующий момент японцу опять отвесили подзатыльник, сопровождаемый ворчанием и попыткой объяснить японцу по-итальянски, как тот был неправ.

— Ладно, ладно, я буду за руками следить и не буду махать ими, «как мельница на Дон Кихота крыльями»! — рассмеялся японец, оказывается, знавший язык седоволосого, потому как я имя «Дон Кихот» в его ворчании уловил. Скуало еще что-то пробурчал, а я последний раз стегнул веником «Величество» и подумал, что из-за этой его непробиваемости мне почему-то даже и месть эта мелкая в радость не вышла. Я швырнул веники в таз и пошел набирать в другой воды для помывки.

Царек же в это время потянулся всем телом, явно довольный жизнью, и, так и оставшись валяться на полатях, словно на дыбе распятый (шрамы к образу вообще идеально подошли), то есть «руки над головой, ноги вместе», заявил:

— Ну, что ж, Принц тебя пощадит, отброс. Ты не перешел грань дозволенного. Хотя за то, что ты ударил меня по пяткам, я тебя накажу.

— А жирно не будет?! — возмутился я, желая ему перегрева на полатях.

— Ши-ши-ши, человеческое существо порой не может осознать простых вещей. Например, того, что за местью всегда следует месть. И если хочешь отомстить и избежать проблем, мсти так, чтобы враг не сумел взять оружие и направить его на месть тебе. Это закон жизни. Как сказал Никколо Макиавелли: «За малое зло человек может отомстить, а за большое не может, из чего следует, что наносимую человеку обиду надо рассчитывать так, чтобы не бояться мести».

— А мне больше нравится другое высказывание, — вмешался Ямамото. — «Поистине, совершая месть, человек становится вровень со своим врагом, а прощая врага, он превосходит его». Это сказал Фрэнсис Бэкон.

— Тогда и я внесу свою лепту, — улыбнулся Дино. — Лао-Цзы сказал: «Если кто-то причинил тебе зло, не мсти. Сядь на берегу реки, и вскоре ты увидишь, как мимо тебя проплывает труп твоего врага». И это правда. Главное, терпение.

— Мусор, терпение полезно, когда разрабатываешь стратегию, — фыркнула истеричка номер раз. — Я же предпочитаю мстить сразу. А те, кто не отвечает на удар, либо слабаки, либо что-то затевают. Правда, есть еще одна категория. И они хуже всех. Раз уж тут цитаты пошли, вот вам цитата. Джордж Бернард Шоу. «Берегись человека, не ответившего на твой удар: он никогда не простит тебе и не позволит простить себя». А я скажу так. Третья категория — они и впрямь прощают. Только сам себя не простишь, если их ударишь.

— Что ты сделал? — вдруг ледяным тоном произнес монарх и медленно сел на полатях. Но вот как-то от этих размеренных, тягучих движений мне стало не по себе. Я уже понял, что никакая он не доходяга, пока его парил, он ею активно притворяется. Но вот в этот момент мускулы парня напряглись, причем так, словно он в любой момент готов был атаковать. Пойти, что ль, воздухом подышать?..

— Ничего, — как-то устало и не нарываясь на драку ответил беловолосый. — Обидел ее, а она простила. Обидел, потому что не знал, что она на такие слова реагирует болезненно.

— Ты принес извинения Принцессе? — всё тем же жутким тоном вновь спросил принц. Черт, от этого голоса аж мурашки по коже. Стоп. И чего я замер с тазом посередь парной?! Не меня ж резать собрались!

— Да. И она их приняла, — кивнул Скуало. — На самом деле простила. А вот я себя прощу вряд ли.

Да о ком они говорят?!

— Если Принцесса тебя простила, — тут же расслабившись и сползая на пол, обычным пафосно-надменным тоном изрек царек, — то и ты себя винить не имеешь права. Она была обижена, и только ей решать, прощать или мстить. Она вообще не склонна к злопамятности. Но если ее оскорбить, может ранить в ответ. Одна из черт, за которую Принц ее уважает.

— Так она и ранила, — хмыкнул Скуало, пока монарх полотенцем оборачивался. Я же понял, что бойня отменяется, и набрал-таки себе воды в таз. — Отомстила, но не по-крупному. И посмеялась. Прямо как ты. А потом простила.

— Ого, и наш капитан не хочет мстить в ответ? — усмехнулся провокатор царской оппозиции, воззрившись из-под мокрой челки на Дино, сидевшего рядом с беловолосым. Тот закатил глаза, словно хотел сказать, что принц — дурак с морем эгоизма, и ушел на другую лавочку, у правой стены. А мне вдруг анекдот вспомнился… «Сидит Петька на рельсах, подходит Василий Иванович и говорит: „Петька, подвинься!”» — вот и здесь та же фигня.

— Решил воспользоваться другими высказываниями, — ответил длинноволосый мужик. — «Человек, поглощенный мыслью о мщении, не дает зарасти своим ранам, которые иначе уже давно бы исцелились и зажили», — сказал Фрэнсис Бэкон. «Кто мстит, иногда жалеет о совершенном; тот, кто прощает, никогда не жалеет об этом», — слова Дюма-отца. Вот и я не пожалел. Не жалел, когда мстил всем своим врагам, и не пожалел, что на этот раз простил.

— Раз вы друг друга простили, забудь, — повелел монарх, усевшийся слева от Скуало.

— Думаешь?

— Уверен.

Дальше повисла тишина, а я высказался:

— А мне цитата Фаины Раневской о мести нравится. «Если человек тебе сделал зло — ты дай ему конфетку, он тебе зло — ты ему конфетку… И так до тех пор, пока у этой твари не разовьётся сахарный диабет».

Да, жена моя, Аннушка, обожает творчество актрисы этой. Вот и запомнилась фразочка… Я сел на лавочку и начал намываться, а у народа пошла неадекватная реакция.

— Бесчестно! — возмутился Скуало на полной громкости. — Если мстишь, мсти в открытую!

— Глупо, — хмыкнул Принц. — Мстить надо либо сразу, либо выстраивая такую комбинацию, чтобы стереть врага в порошок! А это слишком мелко и отдает подхалимажем с этими «конфетками». Стелиться перед врагом, делая ему добро с целью отравить его существование, не только бесчестно, неэффективно и глупо, но и унизительно.

— А я думаю, надо уметь прощать, — вздохнул Ямамото и получил… нет, не подзатыльник, облом! Гневный взгляд учителя. — Нет, правда.

— Тупой отброс.

— Что поделать, — рассмеялся японец, ничуть не оскорбившись.

— А я думаю, что-то здесь есть, — призадумался Дино. — Но не на поверхности, а в глубине. Да, ждать смерти врага, улыбаясь ему — бесчестно, равно как и бить исподтишка «конфетами». Да, это унизительно, делать врагу добро, словно не можешь выступить против него. Да, надо уметь прощать и начинать делать добро без желания, чтобы враг погиб. Но я думаю, что здесь есть пересечение со словами Лао-Цзи. Не делай ты ему ни добра, ни зла. Не ненавидь, не мечтай о смерти. Судьба всё расставит по местам. Просто живи. Не существуй мечтой о его смерти, а живи. Но и не подпускай врага к себе, чтобы он снова не ранил тебя. Просто будь выше этого, а когда придет время, жизнь рассудит вас. Не отвечай злом на зло. А просто продолжай жить. И жизнь вознаградит тебя справедливостью.

Заумные они какие-то, блин. Чего им не живется без философии?

— Вы б прекращали лясы точить, — поморщился я, намыливаясь. — Давайте лучше вон, мойтесь.

— Здесь? — возмутился Скуало.

— Есть варианты? — фыркнул я. Вариантов не было, и я скоро стал свидетелем сцены «царь купается в корыте». Нет, он в нем, конечно, не совсем купался, но мочалку мочил — факт.

Короче, значится, начали они мыться, а Скуало опять возмутился:

— Я тут не собираюсь мыть голову!