К вечеру баня была истоплена, и пока Катька с Ямамото-саном готовила особый ужин, долженствовавший нашим интервентам поднять настроение после пытки паром и наготой, первая группа отправилась в инквизиторскую, а точнее, в небольшой зеленый «домик», являвший собой нашу баньку. Баня у нас довольно большая, пять рыл вмещает легко, так что проблема оставалась лишь одна — взрывоопасный характер маньячествующих мафиози, которые запросто могли возжелать спасти свою пятую точку от посягательств… нет, не других мафиози! А всего лишь березового веничка, да… Короче говоря, мы уселись ждать их всей толпой, а точнее, почти всей толпой, за исключением любителя канареек и вышибания зубов травоядным. Мне вот интересно: травоядное — это животное, как он может калечить людей, называя их животными, и при этом зоопарк обожать до фанатизма? Ну да ладно, это всё лирика. А проза жизни состояла в том, что в этот вечер я знатно поржала, Катька — похихикала, Фран отточил свою язвительность, а мафиози, рискнувшие-таки своей филейной частью, оказались в трансе. Что ж, гадость удалась! Хо-хо-хо…
====== 56) «Каждый год тридцать первого декабря мы с друзьями ходим в баню» ======
«Людям проще заплатить за зло, чем за добро. Потому что благодарность — это бремя, а месть — удовольствие». (Публий Корнелий Тацит)
POV Игоря.
Манька, зараза, чего удумала! Чтоб я, служивший в советской армии радистом фермер, топил баню какому-то заграничному царьку! Смерть «белым»! Или, лучше, как фильме говорили: «Бей белых, пока не покраснеют»! Собственно, потому и решил я подсобить этой дурынде, возжелавший гостей побаловать русскими национальными забавами. Возможность отходить «белого» по заднице веником не каждый день предоставляется! Я и решил ее не упускать. Да и вообще, надо ж подсобить этой глупенькой девчушке — не изверг же я какой… Не пойдет же она сама с мужиками в баню? Да я бы и не пустил! Еще чего не хватало! Бабам с мужиками в одной парной не место! Эх, жаль пива нет… А может, и не жаль: мне с аристократами брататься не с руки! Гниды заморские — приехали на всё готовенькое, да в ус не дуют! Сели на наши шеи, ножки свесили, да на чужом горбу катаются! Паразиты…
Отработав честно свои кровные (в отличие от этих, даже на кусок хлеба не наработавших) и истопив им баньку (ну и себе, конечно: кто себя обделит, тому руки оторвать!), я побалакал с клушей, всё это затеявшей, и получил от нее ценное указание «не нарываться на скандал». Да что я, враг себе, что ли? Видел я, как эти заморские любители пыток над нашими рабочими измывались! Тот, который при параде вечно, да с пичугой на макушке, за любое нарушение графика и халтуру на болевые точки надавливал, пацан с иголками на башке пугал их не пойми чем, да так, что они его прозвали «ведьмаком», мол, он духов призывать умеет, а царек их, в семнадцатом году недобитый, вообще психом полным был — его кроме как «демоном» и не называли, с этими его ножами. Нет, если эти тунеядцы (жаль, у нас в стране статью за это отменили! Я б их посадил…) на меня варежку откроют, я молчать не стану! Но и первым на конфликт не пойду. Чего подставляться? Мало ли, эти истерички отомстить решат? Чтоб они сквозь землю провалились, раз уж они «демоны»…
Короче, пошел я в пять вечера в баньку: она истопилась, да так знатно, что аж дух захватывало, и всё-то у меня готово к приему гостей «дорогих» было. Баня у нас большая, знатная! Сам строить помогал! Как зайдешь — верандочка закрытая, столик стоит, всё чин по чину: и чаек попить, и пивка жахнуть после помывки. Дальше пройдешь — предбанничек, на полу паласик старенький, когда-то красным был, да истерся: мы ж с мужиками в бане часто бываем, в отличие от девчат, — повытоптали. По обеим сторонам от двери лавочки, напротив них комодики — чтоб шмотьё, значится, складывать. Ну а дальше пройдешь — вот и сама баня! Парься — не хочу! Пол деревянный, стены тоже, ну, это я к слову — мало ли, кто не знает? Слева от двери печурка стоит небольшая, да что там «печурка» — так, одно название! Но для бани самое оно. На ней бак железный — воду чтоб кипятить, значится. В нем аж краник есть — для нас, ленивых, чтоб в кипяток черпаком не лазать. А рядом с баком, всё на той же печурке, что высотой мне до пояса еле доходит, другой «сосуд» — бак с камнями, чтоб парку поддавать. Рядом с печкой — полати. Ну, это из досочек лежанка такая, высокая — вот ляжет на нее царек Машкин, а я-то его царскую задницу и выпорю, чтоб не зазнавался, сопля мелкая! Эх, ладноть, это всё потом. А покамест — баня. А что «баня»? У стены напротив двери лавка стоит. Обычная, ничем не примечательная, разве что низенькая, да длиннющая. Напротив полатей — тоже. Ну а напротив печки, справа от двери, бак с холодной водицей, синенький такой, пластмассовый. Вот залил воду в оба бака, в железный да в пластмассовый, истопил баньку и парься — не хочу! На печке вода забурлит-закипит, а в пластмасске холодная останется. Прохладная, точнее. Эх, а ежели зимой в нее еще снежку кинуть! Ну да ладно, у нас осень на дворе. В красном углу, то бишь, как войдешь — дальний правый угол, полочки с мыльно-рыльными принадлежностями, а по стенам венички березовые развешены. Ну и тазы пластиковые, красненькие, на лавках стоят — больше-то ничего там и нет, да оно там и не надо ничего больше. Ну, провел я инспекцию, значится, всё на месте было: и веники, распаренные в кипяточке, и мыло с мочалками, и шампунь, и полотенца белые в предбаннике, и прочие полезности. Катька притащила графин с водой — заботится? Если да, лучше б пивка принесла, право слово! Не верю, что здоровые лбы двадцатилетние не балуются им! У самого такой растет — только характером поскромней, да подобрей! И вот он — балуется. Так что ну их, эстеты, твою ж тёщу в Сибирь на ПМЖ!
Короче, разделся я, в полотенчик обернулся, да сел в предбанничке гостей ждать. Первыми явились более-менее нормальные ребята, трудолюбивые: тот, который раньше всё время смущался, тот, который курил часто (и это он-то пиво не пьет? Хрен поверю!), и самый трудоголик, который на ферме в каждой бочке затычка — единственный из этих иностранцев долбаных, кого я уважаю. Короче, зашли они в предбанник и стоят, смотрят на меня, как бараны на новое ворота.
— Ну, раздевайтесь, — скомандовал я, вставая. — Или вы решили париться в одежде?
— Что, совсем? — как-то подозрительно занервничал мальчик-стесняшка.
— Нет, блин, наполовину! — возмутился я такой больной фантазии. — Или у тебя есть, что скрывать? Пол, может, отличается? Мужик ты? Мужик. Вот и давай — трусы на полку, зад в парную!
— Не командуй Джудайме! — возбухнул мелкий седой прыщ на моей филейной части. Послал Бог идиотов, право слово.
— Какое «командуй»? — парировал я. — У тебя что, есть другое предложение, как в бане попариться? Давай, предложи, «гений»!
— Успокойтесь, — с улыбкой ответствовал тот, который стеснительный. И как эта инфузория-туфелька их боссом стала?.. — Гокудера, Игорь-сан прав, мы не знаем, что тут как, давай его послушаем.
О, голос разума, я тебя слышу? Чё, правда?
— Ладно, как скажете, Джудайме, — поморщился парнишка с истеричным норовом.
— Всё, давайте, размундиривайтесь, хватит лясы точить, — снова скомандовал я, и парни, переглянувшись, начали неохотно раздеваться.
Нет, это вообще кому надо?! Я топил-топил баньку, шесть часов на это дело угробил (нет, я конечно его не «гробил» — она сама топилась по большей части, но всё же!), а они выкобениваются! Сразу б сказали: «Не хотим задницами сверкать друг перед другом!» — я б с мужиками лучше попарился! И с пивасиком холодным… Нет, я не алкаш какой, но баня без пива — что работа без зарплаты! Тьфу!
Я махнул рукой на этих стеснительных балбесов и пошел в парную. Эх, благодать! Жарко, хорошо! Пока они там колупались, как улитки, я проверил венички — хорошо ли распарились, подбавил в таз кипятку, сунул веники обратно в воду, поставил на полати всю эту канитель и уселся на лавку. Благодать! Первым влетел в парную тот парниша, который трудяга, с полотенцем на бедрах, и я, узрев, что у него на предплечье браслет остался, нахмурился. Вот придурки…
