— Ах, так вы реально сейчас в образе, мальчики! Что ж, тогда мы будем с вами себя вести как с настоящими Ску и Бэлом! Да, девочки?

— Конечно, Маи! — отозвалась блонди. — Ну что же, Принц, поиграем? — она подбоченилась и поправила длинные волосы, волнами ложившиеся на плечи. А вот у Высочества аж моська перекосилась, превратившись в совсем-совсем маньячную. — Я ведь могу стать твоей марионеточкой на эту ночь, что скажешь? Покажешь мне свои глазки, Бэл?

И тут мимо ее носа просвистел стилет. Я снова вздрогнула, а Бельфегор, в мгновение ока оказавшийся рядом с блондинкой, приставил нож к ее горлу и прошипел:

— Принц бы поиграл с тобой, да, боюсь, скучно будет. Ты не Принцесса и даже не Леди. Ты простолюдинка, которая осмелилась назвать Принца «Бэл» без позволения. Ты проявила неуважение, и ты заслуживаешь того, чтобы Принц превратил тебя в кактус! — девушка шумно сглотнула и испуганно уставилась на чёлку Бельфегора, прятавшую глаза, а он продолжил: — Но Принц не станет охотиться на такую жалкую и никчемную добычу, которая даже развеселить его не сможет жалкими попытками спастись. Я бы убил тебя с одного броска, но мне не хочется пачкать стилеты о кровь такого жалкого и никчемного мусора!

От Его Высочества исходила ужасающая аура — аура холодной ярости, жажды крови и презрения, граничащего с отвращением. Я невольно улыбнулась, потому что Бельфегор, вышедший на охоту, был и впрямь невероятно ужасающ, но в то же время манил меня, как пламя манит мотылька, не боящегося сгореть, а лишь желающего этого. Просто потому, что даже если Принц причинит мне боль, он сделает это не из ненависти и презрения, а потому что я этого буду заслуживать или лишь по чистой случайности. И эта его аура, жестокая, рвущая нервы его жертв на лоскуты вместе с душой, наполняющейся паническим ужасом от осознания того, что им улыбается сама Смерть, заставляла меня улыбаться так же, как он сам. Просто потому, что я не боялась ее — я ее понимала и принимала как нечто, являвшееся частью души моего друга…

— Вау, — протянула девица, фанатевшая от иллюзиониста, — какой ошизенный косплей! Совершенный! Ёперный театр, это ж обалденно! Ааа, гадство, чуваки, почему с вами Мукуро-самы нет?!

— Тупой мусор, — процедил Скуало и двинулся вниз по ступеням, таща мою сумку, и это сразу привлекло внимание той девицы, что являлась его фанаткой. Бэл же во время тирады поклонницы Мукуро убрал стилет и пошел следом за капитаном, причем, насколько я могла судить по чистоте крыльца за дамочками, тот нож, что был брошен первым, он тоже успел припрятать. Я пошла следом за парнями, обходя их фанаток со спины, а поклонница Суперби вдруг заявила:

— Может, косплей Бельфегора и офигенен, но Ску не идеален! Мой Ску-тян никогда бы не потащил вещи какой-то хикки! Он бы ее прирезал просто, потому что она бесполезна, а он бесполезный мусор…

И тут случилось сразу две вещи. Скуало, со своим коронным воплем «Врой!» выдвинул лезвие меча, и в мгновение ока приставил его к шее девицы, а Бэл с маньячной ухмылкой, полной жгучей ненависти, метнул в нее сразу около двадцати стилетов. Все они достигли цели. На девушке, несмотря на сильный ветер, была короткая, просто выше некуда, кожаная юбка и топ с открытым верхом, а потому стилеты, пролетев мимо нее и не задев, поранили ее руки, ноги, плечи и шею нитями, создав тонкие, неглубокие порезы, такие, что даже кровь не пошла, но как раз такие-то царапины и есть самые болезненные… Девица застонала, схватилась за плечи и шею и начала себя ощупывать, а затем по-настоящему расплакалась.

— Вы что творите, идиоты?! — возопила фанатка Мукуро, подбегая к подруге и обнимая ее за плечи. Суперби прижал руку с мечом к груди и, презрительно глянув на них, заявил:

— Запомни, мусор. Никто не имеет права оскорблять тех, кого я назвал другом. Если я узнаю, что вы ближе чем на метр приблизитесь к моей подруге или оскорбите ее, я порежу вас на сотню частей, и это не шутка.

— А если кто-то другой сделает нечто похожее, — встрял прозорливый Бэл, подходя к своим стилетам, лежавшим за девушками, — в первую очередь мы заподозрим вас. В подстрекательстве. А наниматель всегда виновен больше исполнителя — он ведь носитель умысла, он источник бед. И те, кто идет против нас и наших друзей, будут уничтожены.

— Психи долбаные! — закричала фанатка Мукуро, но ее остановила поклонница Бэла, подходя к подругам:

— Не надо. Он реально страшный, Галь. У меня до сих пор коленки трясутся…

— Придурки, — прошипела та, а я со вздохом пошла вниз по ступенькам. Да уж, что-то всё получилось совсем не весело и даже не захватывающе. Жаль, что мафии пришлось через это пройти. Но всё же их стремление меня защитить яснее любых слов говорит, что они и правда считают меня своим другом. И это, как ни странно, меня ужасно радует…

Бэл, воспользовавшись тем, что на него не смотрели посторонние, поднял стилеты, дернув их за нити, и, дойдя до меня, приобнял за плечи. Я не сопротивлялась, потому что понимала, что это бесполезно, и просто позволила ему ненадолго превратить меня в тумбочку для своей конечности. Суперби убрал меч и присоединился к нам, встав справа от меня, а Принц заявил:

— Знаешь, Принцесса, это было совсем не весело! Принцу скучно!

— Тогда я знаю, куда нам пойти, — усмехнулась я. — Полетаем, Бэл?

— Конечно! Раз Принцесса этого хочет, — рассмеялся он, а Скуало ни с того ни с сего приподнял ту самую прядь, которую облапала его фанатка, и провел кончиками пепельных шелковых волос по моей щеке. Я удивленно на него воззрилась, а он ни к селу ни к городу заявил:

— Смываю грязь.

— Об меня? — хмыкнула я. — Я тебе не кусок мыла. И вообще, Бэлу теперь стилеты об меня вытереть, что ли?

— А это мысль, — рассмеялся вредный Принц.

— Даже не думай! — возмутилась я и пихнула парня в бок. — Я тебе не точило для нитей!

— Но зато с тобой так весело играть, — ухмыльнулась эта демонюка.

— Никакой вообще косплей! — донесся до нас откуда-то сзади голос фанатки Ананасовой Феи, и я, усмехнувшись, негромко сказала:

— Парни, мне плевать, будут они ко мне цепляться или нет, но то, что вы сделали, было просто супер!

— И тебе их не было жаль? — чуть удивленно спросил наивный Акулкин.

— Нет, конечно! — в один голос ответили мы с Бельфегором, и я, отсмеявшись, пояснила:

— Мне плевать на людей, если честно. А особенно — на их физическую боль. И уж тем более, если эти люди оскорбляют моих… друзей.

Какое всё-таки странное слово — «друг»… От него на душе так спокойно становится…

— Понятно, — пробормотал Суперби и о чем-то призадумался. Наверное, пытался анамнез составить, но для этого всё же надо быть знакомым с психиатрией, а он о ней почти ничего не знал, и это печально. Но не безнадежно — с его-то упертостью, уверена, он скоро отгадает! Причем мне почему-то хочется, чтобы он догадался как можно быстрее — не для того, чтобы мечник был в курсе какого-то глупого диагноза, а просто чтобы он, как и всегда, победил…

— Принцу нравится такая позиция, — на этот раз искренне кивнул Бэл.

— И Принцессе, — усмехнулась я, и мы пошли к пятиэтажной хрущевке, на которой тренировали мою силу воли в прошлый раз.

Ничего примечательного, правда, на крыше не случилось: у края я стояла довольно долго, причем с обоими парнями сразу, как «среднее звено цепи», и ясно чувствовала разницу между паникой прошлого раза и страхом этого, а затем самостоятельно, но держа мафиози за руки и трясясь от страха куда меньше, чем в прошлое свое «взятие высоты», вернулась ко входу на чердак. Посидев на лавочке, чтобы я могла отдышаться, мы направились к рынку, обсуждая мой прогресс в преодолении фобии и то, как парни напугали этих наглых девиц, ехидно посмеиваясь над последним. Вот так и прошла половина дня в городе — с печалями, разочарованиями, страхами, но в то же время и с улыбками, развлечениями и приятными моментами. Средний балл этот день заработал, что удивительно, потому как обычно дни в городе всегда мною бывают оценены как «настолько плохо, что аж из-под плинтуса не видно». Так что живем пока! И наслаждаемся жизнью мафиозных холериков с надеждой на то, что она у них будет долгая, яркая и насыщенная приятными воспоминаниями…