Вау, откуда такая откровенность? Луна не в ту фазу зарулила, что ли, или Марс с Юпитером в иной дом перекочевали? Так, отставить астрологию. О чем бишь я?

— А я Вас не заметила, — пробормотала я, начиная выуживать из сумки полотенца. — Извините.

— Я поднимался вверх по реке, — флегматично ответил он.

— Искали нечто подобное? — обнаглела я.

— Что-то вроде, — поморщился Хибари-сан и, обернувшись ко мне, заявил: — Травоядное! Я надеюсь, никаких лишних вопросов ты задавать не станешь, иначе…

— Не стану, не стану, — перебила его я. Что-то мне как-то про «божественную кару» и «загрызание до смерти» слышать не охота. — Только по делу.

Комитетчик не ответил. Я лишь услышала шуршание одежды и продолжила раскладывать на камнях полотенца и еду. Но, закончив с этим и обернувшись, чуть не впала в транс. Хибари-сан сидел на корточках спиной ко мне, пиджак и фиолетовая рубашка, аккуратно сложенные, лежали на камнях у его ног, сам он расшнуровывал ботинки, но… заставило замереть меня не это. На алебастрово-белой коже его спины четко обозначались очень старые широкие шрамы, словно его спину исполосовало что-то еще в раннем детстве, и эти белые уродливые отметины заставили меня осесть на камни. На глаза наворачивались слезы, а в памяти вспыхивали картины моего собственного прошлого. Неприглядные, уродливые, кошмарно-ненавистные картины, которые я всеми силами мечтала забыть…

— Ты должна улыбаться. Всем.

— Ты должна понимать. Всех.

— Ты должна заботиться. Обо всех.

— Ты должна помогать. Всем.

— Ты должна любить. Всех.

— Ты должна быть добра. Ко всем.

— Ты должна доверять. Всем.

— Ты должна прощать. Всех.

— Ты должна верить. Во всех…

— Травоядное! — донесся откуда-то издалека знакомый голос, полный раздражения и злости. Я открыла глаза и увидела прямо перед собой полное ледяной ярости лицо Главы Дисциплинарного Комитета.

Чёрт, я умудрилась рухнуть в обморок? Что-то вроде того, потому как я лежала на камнях, а Хибари-сан склонился надо мной, сидя на корточках. Гадство… Вот только сознание-то я и не теряла вовсе. Я просто вспомнила, и эти воспоминания захлестнули меня…

— Простите… — пробормотала я осипшим голосом и села. Голова гудела, мысли путались, а кровь в висках стучала в бешеном ритме.

— Так отвратительно, что твоя тонкая душевная организация этого мерзкого зрелища не вынесла, да? — зло выплюнул Хибари-сан, и я на него удивленно посмотрела.

— Вы о чем? — решила озвучить я свои мысли, а в его глазах на секунду промелькнуло недоумение.

— Травоядное, почему ты рухнула в обморок? — после секундного молчания ответил он вопросом на вопрос.

— Почему?.. — пробормотала я и тут вспомнила. Его спина.

Я вздрогнула и уставилась на камни, но меня встряхнули за плечи и злой голос холодно произнес:

— Смотри мне в глаза!

Я подчинилась и вынуждена была признаться:

— Я увидела Ваши шрамы и вспомнила кое-что… не очень приятное из своего детства. Простите.

Его взгляд ни с того ни с сего переменился. Из злого он превратился в удивленный, а затем Хибари-сан встал и направился к воде. Ботинки, как и носки, он уже успел снять, а вот брюки были всё еще на нем, и я подумала, что лучше бы он хоть пять минут подождал, прежде чем лезть в воду, потому как я, мягко говоря, была в состоянии нестояния… Но Глава Дисциплинарного Комитета, по всей видимости, вообще решил всё отменить, потому как, подойдя к берегу, он начал одеваться. Так, это еще что такое? Какого черта?! Не пойдет! Я должна ему помочь, я же обещала! А свои обещания я всегда выполняю… И вообще, это не только ему надо, но и остальным: Такеши, Рёхею, Тсуне!..

С трудом поднявшись на ноги, я подошла к комитетчику и тихо попросила:

— Не отменяйте всё. Пожалуйста. Я в норме, правда.

— Травоядное, помолчи, — бросил он, не глядя на меня продолжая застегивать пуговицы на рубашке.

— Хибари-сан, я правда в норме, — продолжала занудствовать я. — Я же сказала, что помогу, значит, помогу. Или Вы считаете, что я Вас подведу? Не волнуйтесь, я не ляпнусь в обморок, пока Вы будете в воде. Такого не повторится, честно.

— Замолчи.

— Хибари-сан… — и как мне донести до него, что на меня можно положиться? Ну как?! — Хибари-сан, я обещала. А обещания я всегда выполняю. Я никогда не отступаюсь от своих слов, а потому не прогоняйте меня.

Может, я и идиотка, но для меня и впрямь очень важно быть верной своему слову и никогда не отступать перед трудностями. И я хотела помочь этому жесткому, но далеко не жестокому человеку, потому что обещала, а еще потому что знала, что мафии это нужно, но никого другого ее Облако о помощи не попросит из гордости. И я обязана была сейчас настоять. Обязана самой себе… Я осторожно коснулась ладонью спины Главы Дисциплинарного Комитета и почувствовала, что он вздрогнул.

— Хибари-сан, позвольте помочь. Я вас не подведу. Я должна выполнить обещание…

— Ты всегда держишь слово, да? — отстраняясь от моей ладони, спросил Хибари-сан, встал напротив меня и посмотрел мне в глаза.

— Да, — честно ответила я. — Но я хочу помочь не только поэтому. Я просто хочу Вам помочь.

— Зачем? — каким-то странным, усталым голосом спросил он.

— Не знаю, — пожала плечами я. — Причин много. Вы не попросите о помощи никого другого, а она Вам нужна. Я дала Вам слово помочь. Это исследование необходимо всем, ведь это может помочь отправить вас всех домой. Мне самой любопытно, что это за шарики, а Вам, похоже, очень важно это узнать. Но это всё не главное, а что главное, я не знаю. Наверное, это просто иррациональное желание.

— Быть полезной? — хмыкнул он, нехорошо прищурившись.

— А я и так полезна, — фыркнула я. — Сестрам, лошадям, рабочим, которым обеды готовлю. Но я просто хочу помочь Вам.

Интонационно выделив последнее слово, я наблюдала за тем, как на лице Главы Дисциплинарного Комитета сменяются одна за другой сотни эмоций от неверия, неприятия, подозрительности, до странного и непонятного желания поверить. Наконец, он коротко кивнул и снова начал расстегивать рубашку, повернувшись ко мне спиной. Я мысленно выдохнула и вернулась к полотенцам. Усевшись на одно из них, я уставилась на воду и вскоре послышался голос человека, вновь ставшего моим командующим.

— Травоядное! Когда я нырну, прочти заклинание. Ты запомнила слова?

— Эм… — я попыталась их припомнить, но получалось смутно, и я воспроизвела их, как смогла: — Сэнри но мичи но ипо кара?

— Нет, — раздраженно бросил он. — Попытайся повторить мои интонации и после «мичи» не «но», а «мо». Senri-no michi mo ippo kara.

Я мысленно пару раз повторила эти слова, а затем, кивнув самой себе, воспроизвела:

— Senri-no michi mo ippo kara.

На похвалу я не рассчитывала, и ее ожидаемо не последовало. Зато последовал шквал инструкций, к счастью, очень четких, последовательных и предельно точных — сразу видно, человек всю жизнь руководит другими… И это, кстати, очень хорошо, потому как чем точнее указания, тем проще мне их выполнять, а пространные излияния на тему «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что» вгонят меня в непонятки ой как надолго…

— Когда я нырну, произнеси эти слова, пристально всматриваясь в иероглифы. Затем Хибёрд кинет камень. После этого опусти левую ладонь в воду на восемь секунд. Как только шары начнут появляться, поймай один левой ладонью, правой рукой возьми нож — я оставлю его на берегу рядом с камнем с символами — поцарапай этим ножом левую руку до крови и попытайся деформировать шар путем сжатия его правой рукой сбоку. Над ним руку не заноси. Всё ясно?

— Так точно, — отчеканила я и подошла к Главе Дисциплинарного Комитета, успевшего раздеться и остаться только в черных плавках. Кстати говоря, мускулатуры было не видать, потому как он ее успешно прятал. Как Маня вещала когда-то: «Настоящий боец кубики пресса тебе не засветит — он скрытный и умеет расслаблять их так, что ты их с лупой не найдешь». Впервые я увидела подтверждение ее тезиса собственными глазами, хотя против правды не попрешь — фигура у комитетчика была до безобразия спортивной: ни тебе лишнего жира, ни дряблых складок, и потому мысль о том, что он умелый воин, приходила сразу, начхав на отсутствие «кубиков пресса» и прочей лабуды.