— Ши-ши-ши, а Принцесса и впрямь умеет веселиться, — протянул Бэл и, рывком поставив меня на ноги, прижал к себе и обнял. Я стояла, а точнее, удерживалась в вертикальном положении лишь за счет его объятий, но вцепившись руками в полосатую кофту, смеялась, как абсолютный параноик, и думала: «Да! Я это сделала! Я снова была на грани!» Эйфория от того, что победила в схватке со смертью, адреналин от удачного эксперимента над самой собой, радость от того, что снова достигла своего предела, но всё же сумела не рухнуть в пропасть отчаяния, не сдалась… и полет. Бесконечный полет души в бездну…

Мы смеялись вместе — я и Принц Бельфегор Каваллини — надрывно, во всю силу своих легких, абсолютно безумно. Он прижимал меня к себе, а я цеплялась за его кофту и не замечала, как та становилась влажной от моих слез. Наконец, я судорожно икнула, и Бэл, усмехнувшись, резко замолчал и потащил меня к двери на чердак, причем именно потащил — ноги меня не слушались. Оказавшись в закрытом помещении, я наконец расслабилась и, прижавшись к своему личному демону, предприняла вялую попытку идти самостоятельно. Ноги слушались неохотно, мышцы кололи сотни игл, но я упорно старалась идти сама, ну или хотя бы просто передвигать ногами, а Бэл удерживал меня от знакомства черепной коробочкой с полом и медленно вел к выходу. Наконец мы спустились в подъезд, а спустя еще некоторое время оказались на улице. Принц подвел меня к скамейке у двери, и хоть ноги и пришли уже в относительную норму, я не отказалась от возможности посидеть на нормальном сидении, а не на битумной крыше, и буквально рухнула на старую лавочку, состоявшую из трех досок: двух на сидении и одной вместо спинки (ножки и крепления не в счет). Бэл, как всегда, изящно и по-царски опустился слева от меня и, повернув мое лицо к себе, начал вытирать монаршьим платком мою физиономию.

— Зачем? — растерялась я.

— Ты до сих пор плачешь, — хмыкнул Каваллини, и я уставилась на асфальт, чувствуя, что отчаянно краснею. Да уж, сто лет я уже не проливала слезы перед посторонним. Впрочем, это не были слезы отчаяния или страха — это были слезы радости от того, что я победила. Но как это нашему сиятельному монарху объяснить? Да никак, его излишки пафоса все объяснения отметут…

— И чего Принцесса стесняется? — ухмыльнулся он, заставляя меня вновь повернуть к нему зареванную моську и возвращаясь к своему благому начинанию. — Ты ведь не плакала до тех пор, пока я не поднял тебя. Принцессе нечего стыдиться! Это слезы радости и победы, а не трусости и поражения.

Логика моя, в случае с Бельфегором, просто нервно курит анашу в стороночке… Он то ли и правда Гений, то ли полный неадекват, и я даже не знаю, что лучше, а что опаснее. Но он меня прекрасно понимает, а это главное…

— Всё-то ты знаешь, — пробормотала я, глядя на соломенную челку и думая о том, что всё же это до ужаса приятно — знать, что тебя понимают и принимают таким, какой ты есть…

— А то! — пафосно изрек он. — Я ведь Принц!

— Нет, просто ты гений, — хмыкнула я. — Есть принцы-идиоты, а ты Принц-гений. Ну и неадеквата туда же до кучи добавь.

— Думаешь, Принц сумасшедший? — процедил Бэл. Вот ведь холерик, право слово! Какой из него сумасшедший? Да никакой!

— Нет, конечно, — пожала плечами я, а он вернулся к прерванному моей прошлой фразой действу, под названием: «Вытри харьку ближнему своему». — Сумасшедший, шизофреник — это не к тебе. Но то, что ты не такой, как все, факт. Аномальный ты. Ну и не совсем «адекватный» по понятиям обычных людей. А такое сочетание я могу описать лишь одним словом — «неадекват». Причем к болезням и мыслительным способностям эта характеристика отношения не имеет.

— Принц отличается от простых людей, — протянул Бельфегор, складывая платок и пряча его в карман. — Но он не псих. Он адекватен, просто его действия не все понимают.

— Если тебя это расстраивает, не буду больше так тебя называть, — пожала плечами я. — Но для меня это слово не несет негативной окраски, так что не принимай близко к сердцу. Я и сама неадекват.

— А Принц вообще ничего близко к сердцу не принимает, — усмехнулся Бэл своей обыденной маньячной лыбой.

— Прямо как я, — рассмеялась я и откинулась на спинку лавочки, смачно шмыгнув носом.

— Принцу отойти, чтобы Принцесса имела возможность привести себя в порядок? — проявил учтивость и манеры Бельфегор. Где они были, интересно, когда он девушку на крыше в одиночестве бросил?! Впрочем, он ведь был рядом… Но мне от этого хоть и было легче, но не настолько, чтобы страх прошел, и потому я хоть и не злюсь на него — знаю ведь, что он помочь хотел — всё равно немного раздражена!

— Да, — ответила я. — Освободи жизненное пространство на время наведения леди марафета.

— Конечно, — усмехнулся Бэл и встал. — Не хочу наблюдать сию неэстетичную картину.

Я фыркнула, а Принц свалил в туман, и я тут же начала сморкаться в собственный платок и пытаться отыскать в клатче зеркальце. Ну и что, что клатч — крошечная сумка? Он всё равно разновидность дамской сумочки, а потому их законы «Бермудского треугольника» и «Черной дыры» на него точно так же действуют, и найти в нем что-то можно лишь с ищейкой и группой добровольцев-поисковиков под руководством владелицы этого самого клатча и его содержимого! Отыскав-таки старую пудреницу, я скептически осмотрела свою зареванную моську и, тяжко вдохнув, сделала вывод о том, что слезы женщину совсем не красят, а наоборот, уродуют. С мыслью: «Ну и ладно, зато посмеялась от души, а мелочи вроде красной опухшей физиономии не важны», — я убрала пудреницу и платок обратно в клатч. Заметив это, к лавочке подрулил доселе пасшийся неподалеку монарший енот с любовью к виду крови, и мы, посидев еще минут двадцать и болтая о Минке и его привычках, направились к автобусной остановке, по дороге заглянув в зоомагазин. Надо же просьбы сестры выполнять… Хоть иногда.

До места отправки машинки марки «ПАЗ» мы добрались без происшествий, в пять ноль семь (опоздания никто не отменял) вмялись в автобус, и Принц усадил меня на сидение в самом конце салона, а затем отгородил ото всего мира собственными полосочками. Через три остановки мне всё же пришлось встать, и операция по вжиманию меня в окно, испробованная этим утром, была повторена. Доехали до деревни мы на удивление мирно и спокойно, а выпав на свежий воздух, я поймала Бэла за руку и тихо прошептала:

— Спасибо.

— Не за что: Принцесса еще не преодолела свой страх, — многозначительно изрек Бельфегор, но ладонь мою в ответ всё же сжал, а затем поспешил меня добить: — А потому мы будем продолжать наши тренировки!

Я закатила глаза, понимая, что он не отвяжется, и вяло согласилась, а Принц, ухмыльнувшись, потащил меня к дому тети Клавы, которая встретила меня подозрительным взглядом и вопросом: «Он тебе что-то сделал?»

— Нет, наоборот, он мне помог, — туманно ответила я. — Ты же знаешь, я не люблю толпы. Ну а тут… В общем, Бэл мне очень помог.

— Хорошо, если так, — пробормотала дама в синем платье, и мы с Принцем, попрощавшись с ней, поскакали в сторону нашей фермы.

====== 35) А вот и «молоко за вредность»! Кажись, труды мои хоть в чем-то не напрасны! ======

«Дарить свое страдание другим — это самое большое проявление доверия, какое только может быть». (Алессандро Д’Авения)

POV Кати.

Проснулась я и вдруг поняла, что сегодня мне предстоит самый ужасный день в моей жизни. Спросите, с какого перепоя? Отвечу. Да даже если и не спросите отвечу, надо ж мне на жизнь-тоску пожаловаться? Мне сегодня предстоит податься в рабство ко Главе всея Дисциплины, а для этого я обязана сначала договориться с ним о переносе заплыва на вечер, а затем съездить с Принцем за штанами! Плюс, что-то мне подсказывает, что, учитывая характер нашего дисциплинарного маньяка и тот факт, что ему сегодня придется передо мною, жалким травоядным, галстучка лишиться, настроение у него будет хуже, чем когда его битвы с Занзасом лишили! Короче говоря, что-то я как-то волнуюсь, потому как по шее огребать неохота, но если он собирается в ледяной воде по полчаса зависать, я всё равно молчать не стану. Эх, ладно. Что будет, то и будет. Мария Антуанетта готова взойти на плаху…