Вот за такими разговорами мы и подъехали к дому тети Клавы, сестры Игоря Ларионова, и я, спешившись, спросила Принца:

— Мне надо отдать лошадей сестре Игоря. Ты со мной?

— Почему бы и нет? — усмехнулся Бэл и спрыгнул на твердую землю.

Я пожала плечами, завела Сета на участок тетушки, прошествовала к распахнутому окну зеленого домика и, постучав по раме, довольно громко сказала:

— Тетушка, это Лена! Вы дома?

В комнате послышалось шебуршание, а затем на пороге дома возникла тетя Клава — как всегда, с пучком на голове, как обычно, в переднике и, как повелось, с широченной улыбкой от уха до уха.

— Ой, Леночка, — запричитала она, спускаясь с крыльца ко мне, — ты уже сто лет у нас не была! Как ты, как сестрички?

— Нормально, — ответила я, стараясь быть вежливой. — Все здоровы, дела пока идут как обычно.

— Ой, а что это за мальчик с тобой? — с таинственной улыбочкой вопросила тетушка, сегодня одетая в синее платье с крупными ромашками.

— Позвольте представить, — с тяжким вздохом ответила я. — Бельфегор Каваллини. Один из наших гостей. А это Клавдия Михайловна.

— Очень приятно, — выдал Бэл тоном, противоречившим смыслу сказанного.

— И мне, — протянула тетушка, оценивающе рассматривая Принца.

— Мы оставим лошадей? — вмешалась я в мысленный процесс разбора недостатков и достоинств моего друга тетей Клавой.

— Конечно-конечно, — всплеснув руками, затараторила она. — Привязывай, а мы уж и напоим их, и, если надо будет, покормим…

— Спасибо, но мы не задержимся. Приедем на пятичасовом автобусе, — пожала плечами я и поспешила к сараю, а точнее, к балке возле него, к которой мы всегда привязывали лошадей, оставляя их у тетушки. Бэл прошествовал за мной и тоже лишил своего коня свободы передвижений и седла, а я обратилась к приютившей звериков мадам:

— Мы тогда пойдем?

— Конечно, доброго пути, — улыбнулась она.

— Спасибо, тетушка, — кивнула я и поспешила за ворота.

— Приятного дня, — проявил любезность Бельфегор и последовал за мной.

— И вам, — озадаченно пробормотала тетя Клава, провожая нас взором, в котором явственно был виден когнитивный диссонанс, снедавший ее душу — Бэл ей казался излишне надменным, но, в то же время, его царские повадки заставляли взгляд цепляться за него, и это ввергало в сомнения и противоречия с самим собой стороннего наблюдателя, коим и явилась в данной ситуации родственница Игоря.

Вскоре мы с Бельфегором подошли к остановке, обозначавшейся в данном населенном пункте столбиком с табличкой, и начали томиться, аки молоко в кастрюле, в ожидании автобуса, который, конечно же, как всегда опоздал. Когда гроб на колесиках российского производства соизволил прибыть к нашему месту дислокации, я, Принц и еще двое граждан, которых я раньше видела в деревне, просочились в его недра. Мы с Бэлом, оплатив проезд, прошествовали в дальний конец консервной банки, выпущенной Павловским Автобусным Заводом, и мне даже относительно повезло занять одно из одинарных сидений. Бэл встал рядом со мной, ухватившись одной рукой за поручень на моем сидении, а второй — на сидении передо мной и, таким образом, отгородив меня от остального салона. Я благодарно ему улыбнулась, на что получила в ответ ухмылочку маньячного содержания. Я тоже ухмыльнулась, причем не менее маньячно, раздумывая о том, что если ко мне какая гадость во время этого путешествия прицепится, а мне на такие случаи обычно очень «везет», то целой и невредимой она до дома, до хаты не доберется, и это несколько меня успокаивало. Где-то в середине пути, полного тряски, ругани пассажиров и духоты, мне пришлось уступить место старушке с мешком огурцов, и Бельфегор, проведя меня в самый конец автобуса, заставил встать рядом с заблокированной обычно задней дверью, и вновь отгородил меня своей худощавой тушкой от внешнего мира в лице скандальных граждан. Я была ему за это крайне благодарна, поскольку обычно для меня самым сложным в поездке в город были именно автобус и шастанье по рынку, и единственные, кто мне всегда помогал с этими проблемами справиться — мои сестры. А вот теперь в их рядах, в рядах моих благодетелей, появилось пополнение в виде венценосного эгоцентричного Гения, который не то, что словесно защитит, «ежели что», но и на колбасу обидчика пустит, а это ой как успокаивает! Потому как не верю я, что словами можно вразумить агрессивно настроенного пьяного в дребодан алкоголика, например. А вот стилет его запросто уговорит замолчать и прекратить вести себя по-хамски, главное только не переборщить и в обезьяннике не оказаться…

Наконец автобус прибыл в город, и я, подумав: «Отмучилась», — наконец-то выпала из этого подобия коммунальной железной девы на относительно свежий воздух. Проезжавший мимо остановки жигуленок, конечно же, не преминул газануть, и я с тяжким вздохом поплелась к рынку. Бэл, сверкая ухмылкой от уха до уха и стройным рядом черно-бордовых полосочек, шел справа от меня и вещал что-то о мире Мейфу. Если честно, я слушала его вполуха, стараясь настроиться на прогулку в толпе, и наш гений местного сельпо, заметив мое наглое заигноривание его сиятельной королевской персоны, сделал вполне себе правильные выводы и ехидно вопросил:

— Ши-ши-ши, неужто Принцесса так боится людей?

— Разумно опасаюсь, — поморщилась я и перевела разговор в менее опасное русло: — Бэл, ты ведь гений, заметишь, если деньги стащить попытаются. Можешь мой кошелек в карман убрать? Я хоть и ношу клатч, как Маша велела, всегда в руках на этом рынке, но у меня его уже дважды вырывали, так что…

— Принцесса столь несамостоятельна, — хмыкнул полосатый вредитель и протянул мне царственную длань, в которую тут же был вложен извлеченный из моего клатча кошелек — маленький, черненький, явно дамский, и сопровожденный мыслью: «С глаз долой, из сердца вон, одной проблемой меньше». Под шумок я протянула Принцу еще и мобильный-раскладушку, который он, как и мой кошелек, сунул в карман варийской форменной куртки и, обшишишикав меня, вопросил:

— Неужели ты и впрямь не сможешь удержать сумку, если ее попытаются вырвать? Ты настолько слаба? Ты ведь всю жизнь в седле.

— Ну и что, что в седле? — пожала плечами я. — У меня руки не очень сильные, в отличие от спины. Так что я дважды лишалась на этом рынке клатча. Третий раз наступать на те же грабли меня не тянет.

— Надо тренироваться, — дало мне совет Его енотистое Высочество.

— Лень, — хмыкнула я. — Меня твой тезка очаровал, тот, который демон, так что тренироваться я вряд ли буду. И вообще, оно мне надо? Я раз в год по обещанию на рынке бываю.

— Я могу и перебороть этого своего «тезку», — туманно изрек Принц и пояснил: — С завтрашнего дня Принц будет учить Принцессу метать ножи. Это очень помогает развить руки!

— Не хочу, — вяло попыталась отмазаться я.

— Не волнует, — безапелляционным тоном ответил Бэл. Вот так Гений Варии победил своего тезку, демона. Правда, мне всё равно было лень, но придется себя перебарывать и топать метать ножички, хоть мне и неохота…

Вскоре мы, не обращая никакого внимания на бросавших на нас косые взгляды прохожих, дошагали до черного металлического забора, над которым реяло белое с алым текстом знамя, гласившее: «Рынок Хозяюшка — лучший рынок в городе». Ну да, лучший, как же! Китайский контрафакт вперемешку с подделками, собранными в наших, российских подвалах вьетнамцами, изредка перемежался товарами официального российского производства, сваянными на заводах, но не слишком превышавшими китайский ширпотреб по качеству. Карманники шныряли повсеместно, то и дело норовя тиснуть кошелек или сумочку, а то и часы стянуть. Продавцы хамили ежесекундно, равно как и покупатели. Собаки, сновавшие среди граждан, поражали худобой и болезненным видом, а охрана, имевшая место быть, являла собой старичка в черной форме охранника с желтой надписью «Секьюрити» на спине. Что сказать, лучший рынок, и впрямь! Худший я представить боюсь, но, к счастью, его просто нет, потому как рынок в городе один-единственный…