— Чегой-то «через пять лет»? — возмутилась Маня, облокачиваясь о столешницу и подпирая щеки кулаками. — А пораньше что, никак? Опять неверие в себя зашкаливает, потому сроки невшизенные ставим?

— Ну… — Тсуна явно растерялся. Как он мог объяснить Марусе, что всё это время, оказывается, пытался равняться на самого себя из «десятилетнего будущего» и стремился стать таковым? Да никак. А потому он улыбнулся и, тоже подперев щеки кулаками, заявил: — Я очень постараюсь стать таким раньше!

— Вот это по-нашему, братюня, — хохотнула Маня и протянула Саваде руку, который ее явно с удовольствием пожал, правда, едва заметно покраснев.

— Здорово, Джудайме! — обрадовался Гоку, а у меня промелькнула мысль, что я как будто в мангу попала — все вопят: «Десятый, мы в тебя верим!» — а Тсуна занимается самоедством, после чего говорит, что он постарается, но, как обычно, ничего не меняется. Нет, так нам Саваду не убедить, что он не бесполезен — первоптицы были правы, он не поверит словам. Вернее, даже то, что он в них поверит, не поможет ему поверить в самого себя, и это ой как печально. А еще печально то, что я не имею ни малейшего понятия, что сможет-таки его в этом убедить…

Тсуна улыбнулся, а я выудила из пакета треники и с абсолютно фальшивой улыбкой, отлично маскировавшей мое внутреннее состояние, вручила Саваде.

— Что-то не так? — нахмурился он.

Блин, эта его гадская интуиция! Даже обычно спасавшая маска в виде улыбки не помогает… «SOS», радиограмма Марсу! Но Марс меня не слышит… и хорошо: после предыдущего SOS-а мне на голову упали одиннадцать мафиози, способных армии останавливать в одиночку!

— Есть немного, — кивнула я и решила не врать: с Тсуной это дохлый номер. — Я волнуюсь о том, чтобы ты всё же поверил нам.

— Ты не веришь в Десятого? — возмутился Гокудера.

— В Десятого — верю, — пожала плечами я. — А вот в то, что он поверит в слова — не очень. Вы же и сами знаете, он больше верит поступкам…

Хаято нахмурился, а Тсуна потупился и пробормотал:

— Прости… Но я правда стараюсь.

— Знаю, — улыбнулась я. На этот раз — искренне. — Но, думаю, то, что ты добился успехов с лошадьми, тебя вдохновляет побольше наших слов, разве нет?

Савада почесал тыковку, не отрывая взгляда от скатерти, а затем, смущенно улыбнувшись, кивнул и пробормотал:

— Если честно, да. Я впервые без… без слов репетитора что-то сделал, и у меня это получилось. Причем меня никто не понукал и не заставлял — я делал это по собственной воле. И это… правда очень вдохновляет.

— Так это же здорово! — обрадовалась я, а Савада улыбнулся и кивнул. О, прогресс! Попытки стать предводителем табуна приносят свои плоды! Надеюсь, дальше пойдет не хуже, и наш «тунец» превратится-таки в акулу, как того желают Маня, Гокудера, да и вообще все фанаты Савады Тсунаёши, включая и меня.

— Ну что, кому еще отдать штаны? — вопросила я с надеждой.

— Ладно уж, давай, — смилостивился Хаято. Не хочет становиться скунсом по имени «Цветочек»? Поздно, его сигареты сделали это похлеще нестираных порточек… Ну да ладно, я ему благодарна, даже если это лишь своеобразный «бартер» на то, что я поддержала Джудайме.

— Класс, — обрадовалась я и выдала штаны парню.

— Мне даже интересно, что мне купили, — расплылся в лыбе Бьякуран, примостыривший подбородок на ладонь и облокотившийся на стол с таким видом, словно он триумфатор, а народ вокруг — так, брякозябрики зелененькие…

— Пардон, белых треников не найти, — пожала плечами я и протянула ему темно-синие. — Так что, может, Вы вспомните, как носили шмоточки другого цвета?

— Конечно, — усмехнулся Зефир-сама, который скоро потеряет свою белизну. — Однако, думаю, подобный фасон вынудит меня провести день у себя в комнате.

— Фасон или цвет? — уточнил до сих пор молчавший Мукуро.

— Пожалуй, и то, и другое, — с видом «я тебе улыбнусь, но я бы хотел тебя придушить», ответил ему Бьякуран. Интересно, почему они себя так ведут?.. — Всё же я люблю белый цвет, а фасон не мой.

— Ку-фу-фу, какая педантичность, — съязвил Фей и обратился ко мне: — А я, пожалуй, из комнаты всё же выйду. Черный цвет меня не смущает, в отличие от некоторых.

— Отлично, — разулыбалась я и выдала Ананасу шмотку.

— И чего все так не любят спортивную одежду? — озадачился Рёхей. — Я экстремально обошел весь рынок и выбрал самые хорошие штаны! И вообще, это же удобно!

— Держи, Сасагава-сан, — протянула я ему его добычу с рынка. — Не все понимают спортсменов, к сожалению.

— Точно «к сожалению», — прорвался наружу крик души бейсболиста, на которого я лишь сочувственно посмотрела. Да уж, тяжко ему, наверное, здесь без любимого спорта. А кролики биту не заменят — факт.

— Врой! Я не против, — угадайте, кто это сказал. Пардон, проорал… — Тренироваться всегда удобнее в спортивных вещах. Хотя наша форма для этого подходит даже лучше… Но я возьму, это будет кстати, — и тут Акулыч обратился к Принцу. — Бэл, не майся дурью. Бери вещи. Посидишь в комнате один день.

— Ши-ши-ши, с чего бы? — заявила царская харя. — Принц не хочет сидеть в своей комнате. Но и надевать такую одежду он тоже не хочет.

«Ходи-воняй», — хотелось сказать мне, но сказала я совсем иное. Дала же слово не язвить…

— Ваше Высочество, другого всё равно ничего нет. А у Вас временно нет денег, чтобы это «что-то» приобрести. Один день можно и потерпеть неудобства.

Маня смотрела на Высочество так, словно мечтала его «вот прям щаз» в асфальт закатать асфальтоукладчиком, но молчала. Вонгола, за исключением Ананасовой Феи, напряженно вглядывалась в глаза моей сестры и явно гадала, когда же та сорвется, но я была уверена: Маша не скажет ничего лишнего. Она у меня сильная и в крайних случаях сдерживаться всё же умеет. Правда, только в крайних, ну да ничего, главное, сам факт.

— Проблема в деньгах, так? — вопросил Бельфегор ни с того ни с сего. На что он намекает?.. — Если я оплачу покупку, то смогу получить нормальную одежду.

— Ну, в принципе, да, — растерянно пробормотала я и зашуршала пакетом, скатывая его в трубочку вместе со штанами нашего Высочества и его «немилого кохая». Яою их брючки, понимаешь ли, хоть и не яойщица… А всё нервы виноваты, нервы! И офигение. Неужто Принц работать собрался?..

— Тогда я могу заработать прямо здесь, на ферме, — заявил Бэл уверенно. А у нас на территории конопля не растет, нет? А то он явно что-то скурил…

— Как? — скептически выгнула бровь Маня.

— Принц — Гений! — пафосно изрек Бельфегор, обернувшись к моей сестренции. — Он может помочь с отчетами…

— К документации на пулеметный выстрел не подпущу, — безапелляционным тоном заявила Маруся.

«Да что я там не видел», — вот мысль, которая наверняка посетила укуренный, ну, или просто заглюченный разум нашего Принца, в этом я после сегодняшних откровений любознательных мафиози уверена на все сто. Но Бэл этого, к счастью, не сказал — он лишь обшишишикал Манюню и заявил:

— Тогда я могу помочь с лошадьми! Вы оказываете услуги по заездке, а в этом я разбираюсь. Также я могу помочь с вашей маленькой проблемкой, которую Принцессы неудачно пытались решить этим утром, — протянул Бельфегор, давя маньячную, но явно ехидную лыбу. Интересно, о чем он?

— Что, всех пытать собрался? — фыркнула Маша, не глядя на Высочество, но явно бурля от возмущения, аки самовар, сапогом раздутый.

— Зачем же сразу «пытать»? — усмехнулся наш Царёк, манерно всплеснув руками. — Я видел жалкие попытки Принцесс воззвать к разуму работников, но они ожидаемо провалились. Одна из вас была слишком мягка и безразлична к происходящему, а вторая постоянно срывалась на крики, и первая оттаскивала ее от допрашиваемого. Неверная тактика допроса, не более.

— А ты подсматривал? — хмыкнула Маша.

— Зачем же? Принц просто проходил мимо!

Бельфегор поставил локти на стол, положил ладони одну на другую и оперся о них своим царственным подбородком. Моя немного протрезвевшая логика, требующая опохмела, подсказывала, что сестры пытались узнать о нашем недоброжелателе, но потерпели полнейшее фиаско, а Высочество ехидно за этим наблюдало, притворяясь ветошью и маскируясь под окружающий пейзаж, то бишь под сараи, колоды, кусты и лошадей — они у нас тоже часть постоянного «пейзажа», хоть и одушевленные существа, ага…