Она с большой неохотой оторвалась от крепкой мужской груди и, все еще протягивая руки, попрощалась с любимым. Когда он покинул дом Акима, Паула поднялась к себе в светелку и, стала грустно смотреть в маленькое окошко, пропускавшее свет, но через которое мало что можно было различить. Расплывчатые виды купеческого двора, темные силуэты дворовых людишек, да печаль и грязь этой совсем не привлекательной и неприятной страны. Она устала от вечной серости и холода, от грязи и страха. За последнее время она видела солнце только несколько раз и то всего по нескольку часов, потом его скрывали густые тучи, из которых порой валил то ли снег, то ли вода, а большей частью и то и другое. Она, привыкшая к теплу и солнцу, скучала по родным краям, но здесь в этом суровом месте жила ее любовь. И она боролась со своими воспоминаниями, глуша их не действительностью, а минутами и часами, проведенными с Петром. Эти встречи были для нее всем, - и итальянским солнцем, и теплом морской воды, в которой она любила плескаться в детстве, и милыми лесами с пальмами и соснами, и ароматом многочисленных цветов в небольшом парке их дома, и пением разных птиц, и луной, большой и светлой, что светила по ночам в ее большое окно, завешенное легким китайским шелком.

Так она просидела очень долго, вспоминая родину и милое детство. Затем она встала зажгла свечу и, взяв любовный роман, углубилась в придуманную жизнь своей сверстницы.

Она долго читала. Сон не коснулся ее глаз и головы. Дом уже уснул весь, тишина опустилась над всем хозяйством, двор опустел и замер. Собаки мирно похрапывали, положив голову на сильные лапы, не ржали лошади и только куры изредка издавали звуки, видя во сне жирных червяков. От чтения ее оторвал шум, донесшийся со двора, а потом и из нижнего этажа дома. Паула поняла, что вернулся ее отец. Девушка захлопнула книжку, положила ее на кровать и побежала вниз к отцу.

- Отец! – крикнула она и подбежала к нему, чтоб поцеловать его в щеку.

- Здравствуй, милая, - он подставил ей щеку, а потом и сам поцеловал дочь в нос.

- Почему ты так долго? У тебя неприятности?

- Нет, милая! Все хорошо. Просто компаньоны много показывали образцов шелка, вот и задержался. Но не беда! Главное они все привезли и теперь нас уже ничто не держит, и мы можем вернуться в Италию!

- Отец! – Паула не поняла, что больше ею овладело, печаль или радость. – Приходил Петр Морозов.

- Так.

- Он очень желает с тобой поговорить.

- О чем не знаешь? – Пьетро, конечно, догадался, но не подал виду.

- Он хотел сам с тобой поговорить.

- Ну, ты же знаешь, о чем? - усмехнулся негоциант.

- Нет, - прошептала Паула. Она, впрочем, не соврала. Девушка на самом деле не знала точно, о чем хотел вести разговор с ее отцом любимый юноша. Да он сказал ей, что будет просить ее руки, но и только.

Пьетро не рассердило отрицание дочери. Он, как любящий отец, прощал своему дитя, верил ему и относился снисходительно. Но и как умудренный жизнью, итальянец понимал и видел, что между его дочерью и молодым русским дворянином из состоятельной и уважаемой семьи возникло и крепло сильное чувство. Конечно, не в его планах была эта любовь, планировал он отдать дочь за отпрыска итальянских кровей, чтоб породниться с уважаемыми людьми его родины, заполучить возможность поставлять свой товар самым состоятельным гражданам Венеции и приумножить семейный капитал. Но и запретить он ей не мог, да и не хотел. Любовь к родной дочери и интерес здесь в Московии останавливали его, порой страстно желающего положить конец романтическим вздохам наследницы его дела.

- Хорошо, я встречусь с твоим дружком, - сказал Пьетро, отстраняя дочь от себя. – Иди к себе, я устал, должен умыться, да поговорить с Акимом. Нам нужно решить с ним кое-какие торговые дела.

- Петр сказал, что просил оповестить Акима о твоем возвращении.

- Хорошо, я поговорю и об этом с Акимом. Ступай.

Негоциант прошел в свою комнату, скинул дорожный костюм, одел домашние одежды и направился к Акиму. Он хотел обсудить с ним новые цены на шелк и предложить вложить часть своих денег в покупку у армян материи для перепродажи ее в Венеции. Дело хоть и подорожало, но все равно оставалось очень выгодным, а у него после закупки других товаров в ожидании армян средства оскудели и нужен был напарник.

- Слышал вернулся! Как все прошло? – бодро встретил итальянца хозяин дома, несмотря на ужасно поздний час. Вопросы переводил толмач Яшка, который помогал обоим купцам в переводе тонкостей торгового дела. Аким и своего компаньона вводил в некоторое заблуждение относительно знания им итальянского языка. Поэтому при обсуждении дел всегда присутствовал переводчик.

- Неплохо, но армяне подняли цены на четверть. Я пытался их урезонить, однако ничего не получилось ссылаются на повышение цен самими китайцами, что, впрочем, вероятно и есть причина. Шелк хорошего качества, даже лучше, чем в прошлый раз. Цвета, рисунки, толщина материи, - все превосходного качества. Я думаю мы даже с новыми ценами можем продать шелк в двое больше армянской цены. Но вот беда, Аким, средств у меня осталось на небольшую партию и жалко терять возможность хорошо заработать.

- Хм…что ж давай обсудим…

Разговор был долгим, сложным и закончился крепким рукопожатием уже под утро. Они обсудили все детали сделки, проценты от прибыли, расходы и роль каждого в предстоящей сделке.

- Да, Пьетро, чуть не забыл, - Аким почесал свой затылок, как будто вспомнив только что о просьбе молодого Морозова. – Был у нас сегодня сын воеводы, молодой боярин Морозов. Очень хотел поговорить с тобой.

- Да, мне Паула обмолвилась о его визите.

- Так что, встретишься с ним?

- Не знаю, - Пьетро серьезно задумался.

- Если спросишь меня, то я посоветую встретится.

- А нужно ли? – засомневался итальянский негоциант.

- Да, господи, неужели ты не видишь, что мила ему твоя дочь, да и он ей не безразличен! Да к тому же породнитесь с таким влиятельным и богатым родом! Представь какие выгоды ты сможешь получить от того родства!

- Так-то оно так. А ежели его отец, воевода Морозов, не разрешит сыну жениться на иноверке, на чужеземке, да к тому же и не благородного роду? Что тогда?

- Ну, ведомо мне, что Морозовы очень ученые, преподавателями у его детей завсегда были немцы, французы, да гишпанцы. Просвещены они Европой, так что не вызовет отторжения у них родство с чужеземцами. Веры другой это пока, много княжен, жен московских князей были до свадьбы в чужой вере, а потом принимали нашу, не помеха и это. Ну и слыхал я, что воевода любит и прислушивается к жене своей, а та широких взглядов, да детей безумно любит. А вот ты получишь на откуп всю Тулу, а потом, глядишь и будешь поставлять товары самому царю московскому! Выгодное это дело! Обдумай, не отрезай отказом!

- Хорошо, подумаю, ты пока не докладывай о моем возвращении, завтра пошли своего холопа к Морозову.

- Будь по-твоему. Время уже позднее, а вернее раннее, пойду почивать и тебе сладких снов, - зевая молвил купец.

- Доброй ночи, Аким. А мне еще не пришло время спать. Ждут еще письма, кои должен отписать своим приказным в Венецию. Да посчитать товар и цену, что думаю выручить от его продажи.

- Ну, быстрее тебе закончить с делами. И подумай над моим советом, выгодная эта будет партия…

- Подумаю, подумаю…

Аким, зевая во весь рот, больше для наглядности, чем от желания сильного спать, ушел, оставив своего напарника и гостя в задумчивости и смятении. Закинул он в его голову задачу непростую.

ГЛАВА 10.

- Що будемо робити, панове? – спросил Андрей у своих гусар. Они тихонько лежали на пологой стороне оврага и наблюдали за тем, как к десятке стрельцов прибывают еще и еще новые стрельцы в подмогу.

- Не знаю, піти по яру непоміченими не вийде, - прошептал один из гусар, тот, что был с Шушкевичем и палил склады. - Я перевірив, сторони яру дуже круті і слизькі, тихо вибратися не зможемо. Привернемо увагу стрільців і вони тут же нас уб’ють. А йти в лоб вже пізно. Он скільки їх підійшло! Раз в десять більше ніж нас.