- Тут следы лошадиные одни и те же повторяются несколько раз, словно кто-то ездит вокруг нашего становища корабельного. Там копыта, одним, двумя шипами подкованные, как у аваров. Всадников этих было восемь или девять.

- Может это Резеняк и Полоз?

- Я говорю, восемь или девять всадников.

Тут Крях боковым зрением заметил движение справа от дубравы. Оттуда шёл коренастый, большеголовый человек в обрывках чёрного плаща, поверх чёрной же рубахи, в островерхом шлеме с шишечкой. Он шёл по колено в траве, постоянно оглядываясь назад. В одной руке он держал кривой нож, в другой нёс мешок. Это был, вероятно, один из аваров, уцелевших в сражении у Одера и сбежавших вдоль реки в зарослях от стреблян. Скорее всего он заблудился, раз три дня спустя, всё ещё бродил неподалёку.

- Авар! - воскликнул Хилоп, вскакивая с места, тыча в дубраву своей палицей.

Не успел Оря что либо сказать, как Хилоп побежал к авару, размахивая своим страшным оружием. Беглец увидев своих врагов, ринулся к тропе, но раздумал и побежал в сторону ельника, где растительность была гуще и угадывая спасительный овраг.

До ельника оставалось не больше сотни шагов, когда на дальнем конце дубравы показались Резеняк с Полозом. Они засвистели, загикали, задёргали усталых лошадей, и понеслись голопом вдоль ельника, нелепо подскакивая в сёдлах.

- Ловите его! - крикнул Резеняк, увидев стреблян у заброшенного капища, - лови косоглазого!

С авара упал шлем. Он бросил мешок, нож, и побежал что было сил. Пордя в него выпустил из своего лука подряд две стрелы, но не удачно: одну в листву дубков, другую в недолёт.

- Верхом садитесь, мы его погоним как кабана! - крикнул с азартом Оря, запрыгивая на лошадь.

Крях тоже влез в седло, его лошадь завертелась на месте, сопротивляясь удилам. Наконец он порысачил за Орей, не переходя вскачь, несмотря на удары пятками. Авар истошно закричал, видя, что не успевает добежать до оврага. Полоз всё ещё скакал вдоль ельника, а Резеняк уже повернул наперерез. Он занёс для удара меч и ощерился. Авар остановился присел в траву, закрыл голову ладонями. Со всего маха, чуть наклонившись, Резняк нанёс удар. Что-то брызнуло, голова авара опрокинулась и отлетела в траву. Резеняк торжествующе гикнул, поднимая над собой окровавленный клинок, и после этого неловко слетел с лошади.

- Не успел я! - огорчённо крякнул Хилоп, опуская дубину, - эх!

Затем он пошёл уже шагом осматривать убитого. Пордя отправился искать свои стрелы. Остальные, успокоившись, собрались у источника. Резняк отмыл клинок в ручье, и осмотрел своё плечо, ободранное при падении.

- Лошадь у меня бешеная, словно тур! - сказал он наконец, обращаясь к стреблянам, - но ничего, научимся ездить и будем не хуже князя скакать в бою!

- Чего такие хмурые, голядяне? - спросил в свою очредь Полоз, - домой хотите, к маме?

- Это сказано для ссоры? - глядя исподлобья, спросил Крях.

- Не злись, мы с вами пока не воюем, - ухмыляясь ответил кривич, - на вот, орехов.

В торбе у него оказалась горсть жареных желудей и орехов.

- Ладно, давай, - сказал Крях, подставляя ладонь.

Высыпав половину орехов, кривич уселись на камень и сказал:

- Мы недавно видели ещё одного авара, правда мёртвого. Похоже, что его местные сербы убили.

- Здесь недалеко небольшой аварский отряд бродит, человек десять, - сказал Оря, - на тропе есть следы.

- А мы видели недалеко отсюда тысячи следов, - сказал Полоз, - словно вспахана земля.

- Уходить надо всем отсюда поскорее, - сказал Резеняк, - война тут чужая. Убьют тут всех. Про нас уж ведают в округе. Как серба не встретишь, так сразу говорит, а-а-а, вот мол, здравствуйте, победители авар!

Подошёл Хилоп, за волосы держа в руках оскаленную отрубленную голову. Он поставил её перед всеми на землю, показал три снятых с авара серебряных кольца и недорогое медное ожерелье в виде цветков лотоса с мелкими янтарным вставками.

- Хороший был удар!

- Надо из верхушки черепа чашу для питья сделать, - сказал Оря, поднимая голову и вертя её в руках, - лёгкая, не бьётся как черепок глиняный, только края нужно оковкой тонкой укрепить, чтобы в поры кости гниль не попадала.

- Нет, этот авар старый, - ответил Резеняк, беря голову и взвешивая в воздухе, - чаша хрупкая будет, а возни много: потрошить, пилить, сушить, полировать.

- Дучше из молодой головы делать, у которой кость плотная и белая. А это старый человек уже...

Все некоторое время молчали, рассматривая страшный трофей, передавая его из рук в руки.

В конце концов Оря выбросил отсечённую голову авара в траву.

- Мне вчера сон снился, - сказал Крях, - что я дерево в лесу рублю, а топор сломался. Так и стоит оно не прорубленное до конца. Я хожу вокруг в ужасе страшной и думаю, как зимой дом буду отапливать без дров. А вокруг деревьев полно, и валежника, и сучьев и молодняка. А я всё убиваюсь, чуть не плачу. Так и проснулся в страхе. Только потом подумал, почему я просто сучьев не набрал вместо дров. К чему бы это?

- А мне сон снился, что у меня на поле отцовом вместо ржи стрелы торчат из земли оперением вверх, - в тон Кряху заговорил Хилоп, - целое поле стрел, представляешь?

- Уйти-то мы уйдём, Стовов сам понимает, что войско тут оставаться нельзя, - сказал Оря, никак не отреагировав на рассказы соплеменников, и вытирая руки о штаны, - оставить можно раненых, и несколько человек для ухода за ними, и всё. Тогда ещё, может, удасться по тихому тут посидеть до прихода Хетрока с Марицы. А всё войско с лошадьми не спрячешь в чаще надолго.

- Да-а... Хетрок должен вернуться к верховьям Одера с вестями о том, есть ли золото в той пещере, - сказал Резеняк, ощупывая свои ушибы, - отчётливые рубаки, эти полтески всё-же, если бы они не обошли тогда блинолицых, как духи умерших предков, со спины не напали, те посекли бы всех варягов на тропе и бурундеев с нами, что уже победу ираздноыали и добычу делили в реке.

- Да, эти уж древние ратные приёмы полтесков, - ответил, согласившись с ним другой кривич, - когда они в начале боя куда-то делись, я думал всё - измена, сбежали полтески. А они оказывается незаметно всех обошли и ударили аваров в спины, и стрелы у них были с ядом...

- Да не было у них яда, они его не готовили заранее, и при переходе реки любой яд бы испортился, - с недоверием в голосе ответил Оря, - значит не были у них стрелы отравлены.

- Чего-же тогда лошади авар и они сами падали замертво?

- Просто у полтесков луки мощные, из нескольких слоёв берёзы, склеенной рыбьим клеем, а изнутри ещё костяные пластины, жилами примотаны, - сказал Крях, - это не наши дровяные луки, чтобы белку в ветвях бить с десяти шагов, это луки для войны специально, чтобы воина в доспехах за сто шагах насквозь пробивать, если щитом не закроется.

- Ну да, яд тогда, вроде, ни к чему, - кивая сказал Резеняк, - а потом все понеслись вслед за бегущими аварам, и секли и били их нещадно, поубивали множество, а переранили в три раза больше. Вот такая битва была.

- Полтески, наверно, дети Змея Валдуты, старшего сына Матери-Змеи, лучшего воина из всех, что когда-то были, - сказал Оря важно, - они всем народом своим жили раньше в степях у Царь-града, и были воинами у греков и хазар. Потом прошли авары и разбил их народ на части. Одни ушли за Карпаты и назвались там болгарами, а другие пошли на Волгу, служить хазарам. Потом пришли от них на Каму, ближе к северу, в страну марийцев диких. Это было когда первые кривичи пришли к Москве и Аузе. Мой дед Рора, их, правда, убил всех, тех первых кривичей. Но потом пришли воины с отцом Стовова и началась война. Вождь Преттич, знаете, за Колумном, и не собирается пока покоряться. Рагдай так поведал про полтесков, а про Преттича сами знаете.

- Этот Рагдай - колдун! Его надо сжечь на костре! Уговорил князя Стовова идти в этот поход своими чарами колдовскими, - ответил Резеняк, делая вид, что не слышал слова стреблянина о странной войне стреблян с кривичами, - сидеть бы ему в Медведь-горе и зверьё в людей обращать. А он...