— Ну да! А ты был бы счастлив, если бы всё время жрал сырую рыбу и бздел?— крикнул Поттер, чем Малфоя и разбудил окончательно.
— Что? Я? — Тот потряс головой и постарался вникнуть в тему. — Ничего такого… — взглядом пнутого щенка посмотрел на Поттера. — Ой, Гарри, как же ты прав… Мне и так больно. Вот тут. — Показал на поттеровское сердце, спохватился и перенёс ладонь к своему, констатировав: — Ты прав. Мы предатели и гады, могли бы и потерпеть… еще лет сто, а не посылать его… А он нас так любил. А мы его… Бля, колдовство ведь необратимо, да? — Он икнул, взял бутылку коньяка и стал пить прямо из горлышка. Гарри сморщился и едва успел подставить руки, чтобы поймать упавшего почти навзничь аманта.
— Что это грохнуло? — спросил он сам себя. В его глубоко нетрезвой голове метнулась было мысль о Вирнви, но тут же захлебнулась в безнадежности осознания — утопленного дракона не будет с ними действительно ни-ког-да!
— Never more… (1) — эхом отозвался второй убивец, которого безутешный Поттер дотащил-таки до постели…
*
Высокое французское окно кухни первого этажа заслонила несимметричная однокрылая тень, зловещим тёмным силуэтом пронёсшись по кумачу осеннего рассвета. Уснувший было Кричер кинулся к выходу…
Но длился кошмар одно только жуткое мгновенье, разразившись цветным фейерверком, мелодичным звоном стекла и знакомым говорком:
— Подумаешь — витраж, ну не вписался я в оконушко узкое. Эх, средневековая архитектура, что за гадость? Или раньше драконы тощие были, или мне пора на диету садиться? Хм, а выдержит ли, не раздавлю её, диету, гы-гы? — В поварской предел немного криво ввалился Сапфировый Бомбей. Собственной непобедимой персоной. — Дома кто есть? И есть, что поесть?
— Т-ты! — Кричер перестал пятиться и протяжно вздохнул. — Опять, значится… — Он сконфуженно отвернулся, небрежно скомандовал осколкам собраться в кучу и сейчас же сосредоточенно левитировал их в подбежавшее к его лапам мусорное ведро. — Да нету никого. Вчерась прогуливали наши-то, представляешь, носа из постели не высовывали, но без затей, спали, не скрипели, не охали. Их начальники обыскались-оборались, нищеброд с грязнокровкой аж два раза прибегали. А сегодня ни свет ни заря выдули ведро Антипохмельного и сердитые умчались — чуть камин не посворачивали. Где ж это видано: не они строили — не им и ломать! Я так считаю! — постановил сурово важный домовик и смягчился: — Щас покормлю… — Старик был смущен и радость свою показывать счёл неуместным, будучи косвенно замешанным в преступлении против дракона. — Мы народ подневольный, сам знаешь, — только и буркнул он. — Не виновать меня уж… Э-э-эх.
Дракон небрежно отмахнулся, будто не слыша его неуклюжих, но явно искренних оправданий.
— Ага, вот дурачки, снова меня выслать вздумали, вроде маги, а не понимают, что всё равно назад вернусь: я ж — пенат! А это навсегда. Хоть сдохни, а не бросай своих — «судьба» называется. Ты представляешь… — Он смёл все старания Кричера одним взмахом крыла, осколки витража усыпали пол, будто гравийная крошка. — Представляешь, в озеро — нет, ты прикинь! — заключили родовое, а оно мелкое; выспался, искупался и прилетел — делов-то! Значит, на службе дуралеи наши? Ну-ну, пущай приносят пользу обчеству, пенсию опять же зарабатывают, чё там ещё? Сухой паёк, молоко за вредность? Кстати, а про поесть-то шо?..
— Ты бы помылся, а то в тине весь. — Домовик взбодрился и невольно пропустил нежную улыбку. — Сапфирушка.
— Не, не буду, сегодня юбилейный вечер — двадцатое неудачное изгнание! И это тока явные потуги, попытки в смысле официальные, всякие намёки я даже не считаю.
Кричер удивлённо поднял уши:
— Ну ты и загнул… Один раз и было-то — ну, в озеро? — Недоверчиво уставился он на Бомбея.
Тот озадаченно почесался и, пробормотав неразборчиво что-то типа: «…день за десять лет… заморочили…», протянул небрежно:
— Да ла-а-адно, это я для красного словца. Ну не юбилей, так какой-нибудь другой праздник организуем, плёвое дело. — Он как-то мимолётно скривился, словно от боли, и буркнул себе под нос: — Такой побег — грех не отпраздновать, о-ох… Но мыться не стану! — заявил громко и решительно. — Пусть нюхают, поделом им! — И довольно поскрёб себя под мышкой. — Не, ну надо же! — Хлопнул домовика по плечу, одновременно придержав его на табуретке, чтобы не свалился. Ни за’што, ни про’што! Вот помнишь, зимой? — Вирнви поморщился, неловко пристраиваясь прямо на полу, оперся на отъехавший в угол массивный махагоновый стол. — Ну прохладно мне стало, морозы тогда сильные напали. Я к ним решил в спаленку прилечь, ты ж, сверчок-старичок, там жарче всего топишь — даже окошки открывают, тепло на улицу выпускают. Вошёл я тихонечко, даже дверью не хлопнул. А мне что? Они своим делом занимаются, стонут там, глупые возгласы всякие с постели несутся…
— Да ну? — Оправданный Кричер, хоть и помнил этот случай, увлёкся рассказом и, неловко направив ложку с наливаемым незлопамятному приятелю вареньицем, замазал шерсть на своём развесистом ухе. — И что?
— Ну как обычно, Драко типа говорит: «Сегодня сам хочу, повернись, лапочка», а Гарри (не зря на государственной службе ошивается, дипломат ещё тот!) ему отвечает томно так: «Только загривок не искусай, как в последний раз. К Министру идти было стыдно — вся делегация вампиров мне на шею лупилась»...
— Ну?
— Белобрысый, вроде, купился — взревновал… Да ладно, заскрипели они кроватью — я и думаю: «Полежу тихонько на оттоманке в ногах, а они пускай себе спариваются на здоровье».
— Да ты ж не вместишься, — подал дежурную реплику Кричер.
— Вот именно — засунул хвост под матрац, ну зябкий он у меня.
— И?
— И неудачно повернулся, кушетка — в потолок, и как штопором вышло… — Вирнви подвинулся к столу и отчего-то зашипел.
— О! — Кричер даже испугался, так что его возглас не совсем к байке драконьей относился. Он хоть и рад был безумно, что тот жив и вернулся, но чувствовал нечто ускользающее от собственного внимания… Тревожное…
— Ну и слетели они, красиво так, по дуге, — продолжил дракон бодренько, растянув губы в не очень весёлой, будто вымученной улыбке. — А как очухались — и ну орать! Тогда меня Поттер в первый раз и это — отвёз к другу своему. Здоровый такой, как его?
— Да Хагрид... — ответил на автомате домовик. И испугался.— А чтой-то из-под тебя течёт?.. Чёрное…
— Молчи, старик! — Тон Бомбея мгновенно изменился и стал походить на гневный рык. — Крыло я порвал, — зашипел он с досадой, — и кандальное кольцо неудачно раскусил — зуб сломал, который самый мудрый. И цепь вон мотается на болте… Короче, ни слова пацанам, понял?!
— Как не понять. — Кричер засуетился. — Больно? — Не дождавшись ответного кивка, заверил: — Щас всё подлечу, не заметят…
— А я ведь что хотел-то? — часом позже откровенничал оклемавшийся отходчивый Сапфировый Бомбей, доедая недельный запас баранины с ледника. — Чтобы Гарри дома сидел, а в таком разе надо было его от службы отбить. Да и второй сойдёт — веселей же вместе! Что им эта работа-забота-карьера-тягомота сдалась? Нет чтобы поиграть там, побегать, полетать, шашки опять же, салочки, преферанс…
*
Даже с Антипохмельным, но с виной и какой-то глухой тоской в анамнезе работалось Гарри Поттеру в тот день откровенно хреново, не то чтобы всё из рук валилось, а вот прям подташнивало и, что его самого пугало, не хотелось возвращаться домой; Драко Малфой, напротив, так яро взялся за работу, что опомнился только в половине девятого и едва сумел открыть дверь кабинета из-за устилавших весь пол свитков и высящихся у входа зиккуратов инвентаризированных им больничных карточек, прескриптов и прочей мунговской документации, начиная с 1901 года… Идти домой было муторно…
Так, раздумывая о чём-то совершенно постороннем, вспоминая неважные мелочи, оба они, того не подозревая, одновременно решили пройтись по городу, вот так — пешком, и, избегая людных мест, время от времени забредая на маггловскую территорию, уже только к полуночи встретились случайно в начале площади Гриммо, куда их, естественно, привела общая привычка.
