– Не удался праздник, да? – робко поинтересовалась таксистка.

– Не-а, – ответил пассажир и хрюкнул.

– Что же так?

– Представляешь, Мусь, выхожу сегодня в подъезд покурить, а Наташка – ну, жена моя, с Серёгой обнимается. Она-то – шалава, ясное дело, но друг… Собака! Дал ему в репу и ушёл…

Елена давно привыкла, что её называют и Мусей и Дусей; используют её уши в качестве словесной помойки – и она давно привыкла к этой своей миссии психолога. Если человеку необходимо выговориться, то отчего же ему не помочь – с неё не убудет.

В конце концов, у каждой дороги есть своя конечная точка, и пассажир, получив психологическую разгрузку, выходит из такси чуточку счастливее.

– Вот такие дела, Мусь, – обманутый женой и другом мужчина доехал до места. Он уже не пел Розенбаума и не казался сильно пьяным. – Может, ко мне зайдём? У нас дома ёлка и шампанское.

Ленка только хмыкнула, по привычке ожидая подобное предложение:

– У меня тоже дома есть и ёлка и шампанское. С вас 160 рублей.

Мужик осклабился, доставая из внутреннего кармана кожаной куртки толстое кожаное портмоне.

– Держи, Мусь! – клиент отслюнявил две сотенные бумажки и небрежным жестом бросил на переднюю панель. – Сдачи не надо!

В эту минуту клиент был преисполнен гордости за свою неслыханную щедрость. Внутренние демоны обиженного мужа и щедрого толстосума снова разгорелись в нём: он не спешил покидать салон.

– Слушай, красавица, а давай сейчас в баньку закатимся! У меня местечко есть симпатичное на примете, – неожиданно заявил дядька, вложив в слово «симпатичное» максимум интриги.

Ландышева ждала такого поворота беседы: труд таксистки вырабатывает иммунитет к подобного вида мерзостям. Испепеляюще саркастическим взглядом медузы Горгоны она окинула блудливого пассажира:

– В баньку? А я уже дома помылась!

– Всё понятно, у тебя муж есть, – пассажир сделал неожиданный вывод и стал выходить из авто. – С Новым годом, Мусь!

– С Новым годом, Дусь! – откликнулась таксистка, но мужик уже захлопнул дверь и побежал к подъезду. – С новым счастьем!

«Пожалуй, на сегодня хватит», – сказала себе Лена и поехала домой.

Последний клиент немного вывел её из равновесия. Не историей о мнимой измене жены, не похабным заигрыванием, а скорее, упоминанием о несуществующем на текущий момент муже.

Струны души были основательно потревожены. Вот уже несколько лет, как этот мир покинул её единственный и любимый супруг, а вакантное место никому занять не удавалось. Претендентов на роль главного покорителя её сердца за последнее время промелькнуло множество, а воз был и ныне там. Она даже уже начала думать, что после смерти супруга сердце Елены уже вряд ли кого-то сможет принять – настолько велика была её первая и, может быть, последняя любовь.

Вопреки недавно сказанному в машине утверждению, по приходу домой она приняла душ. Ей хотелось смыть ментальную грязь, полученную за эти часы работы в такси. В сливную горловину серой мыльной струёй устремились и чьи-то грязные желания, и чьи-то нехорошие мысли, и чьи-то завистливые взгляды.

После водной процедуры – а было уже полшестого утра – она с хлопком открыла бутыль шампанского, налила себе большой бокал и в один глоток осушила его, провалившись в счастливую негу нетрезвой женщины.

Телевизор извергал бойкие ритмы «Дискотеки 80-х», и поначалу она даже пыталась пританцовывать.

Пригодился и нарезанный с вечера «Оливье» – вытащенный из холодильника салат успешно дополнял картину запоздалого предрассветного торжества.

«Ну и пусть в одиночестве! – хорохорилась Ленка, качая ножкой в такт весёлым мелодиям с экрана. – За то денежку заработала».

Она налила себе ещё один бокал пенно-соломенного удовольствия.

«Пусть в этом году все наши мечты сбудутся, – произнесла тост девушка. – И я наконец-то найду свою новую любовь».

Через четверть часа Елена уснула под включенный телевизор прямо в кресле, подогнув под себя ножки. Её сон был безмятежен и прекрасен, каким только может быть сон ребёнка в новогоднюю ночь.

Праздник состоялся. Здравствуй, Новый год, здравствуй, новое счастье!

У каждого из нас среди близких и знакомых обязательно найдётся человек, который наберёт ваш номер в первое январское утро часиков в 10 утра. Он это сделает из благих помыслов: просто захочет поздравить вас с праздником. И всё бы было хорошо, если бы это было не утро 1 января, когда людям свойственно просыпаться с первыми лучами заката. Не зря же родилась поговорка про благие намерения, которыми выстлана дорога в ад.

Нашёлся такой человек и у Лены Ландышевой – тоже Лена. Надо сразу отметить, что Ландышевой крупно повезло: у неё было всего две закадычных подруги – и обе Елены. Лена, позвонившая в это утро, была подругой детства – все песочницы вместе облазили. Вообще, у этой персоны был неуёмный, бойкий характер. Да и фамилия соответствующая – Бойко. Человек с такой фамилией просто обязан в первое январское утро обзвонить всех и поздравить.

Ещё одна Лена – Чернова – была ландышевской подругой по старой коммунальной квартире, когда на заре туманной юности они, молодые семьи Ландышевых и Черновых, делили общее пространство в сталинской «трёшке».

С тех пор много воды утекло, но три Лены как-то незаметно спаялись друг с другом и у них, подобно, мужским героям из «Иронии судьбы…» тоже существовала похожая традиция – 1 января они собирались у кого-то из трёх подруг. Можно подумать, что в этом особенного: в этот день под вечер все друг к другу ходят в гости. Просто сложилось так, что в этот день они организовывали исключительно девичник, и называли это: ёлкины посиделки.

У Ландышевой муж, как было сказано ранее, упокоился; Бойко сходила замуж пару раз по юности, но это было так давно, что она сама не верила в то, что это было – и сейчас считалась дамой разведённой; муж Черновой – Александр – не любил ходить по гостям, а уж в женскую компанию – и подавно.

Собирались женщины гораздо чаще, чем раз в году, но под ёлочкой в первый календарный день года – традиция, обжалованию не подлежащая. У них было уже достаточно сложившееся трио по интересам, у каждой даже имелось своё прозвище. Ничего хитроумного: Чернова была Чернышом, Ландышева – Ландышем, ну а Бойко – Бойкая (а как ещё друг друга называть трём людям с одним именем).

– Да? – вяло отозвалась Ландышева, разомкнув глаза и узрев на электронных часах, стоявших в стенке яркие синие цифры: 09:58.

– Привет, Ландыш! С новым годом, с новым счастьем! – застрекотала в ответ трубка.

Ленка продолжительно зевнула, явно не торопясь что-то сказать поздравлявшей:

– Привет, Бойкая, ты совсем что ли с дуба рухнула? Ты на часы смотрела?

– Вот так, значит, дремлешь, как сурок, в 10 утра. Подругу любимую слышать не хочешь…

– Лен, поздравляю, да ты же каждый год с утреца трезвонишь. Знаю я тебя. Опять, наверно, в пять минут первого спать легла, а теперь будишь всех подряд.

Ландышева лукавила: она знала, что у Бойко в организме спрятан атомный реактор, и спит она в лучшем случае часа 4 в сутки, нисколько не теряя в качестве жизни.

Возмущённая трубка чуть было не разразилась площадной бранью:

– Кто спать? Я – спать? Да мы с соседями в 4 утра даже на ёлку сбегали: фейерверк запустили, шампусика жахнули. Сама-то как провела? Опять, чай, с телевизором в обнимку просидела?

– Ты почти угадала. 8 часом в обнимку с рулём просидела в компании прелестных людей, спешащих отмечать праздник.

– Тю! Ландыш, извини, я думала, ты нынче не пойдёшь в новогоднюю смену. Ты же не собиралась…

– Не собиралась. Витюшка неделю назад звонил, я тебе не говорила? Квартиру хочет прикупить – «однушку» в Новой Москве…

Бойко вздохнула:

– Ленк, ты с ума сошла: сын у тебя: то айфон последней модели хочет, то ноутбук, то теперь квартиру. Скопытишься ты скоро с его потребностями…

– А что мне делать? Сын же у меня один, и я у него одна мама. Так что пожелаем, Бойк, в новом году друг другу финансового благополучия.