Собеседница на другом конце линии была то ли искренне наивна, то ли чудовищно бесстыдна:

– А что такого-то? Мы с Данилкой сегодня уже зажгли. Ты знаешь, Ландыш, он такой пылкий.

– У тебя, Бойко, с глазами всё в порядке: он даже младше твоей дочери!

– Ландыш, завидуй молча. Хотя я тебя по-своему понимаю. Если бы Альберт не был витькиным однокашником, то ты бы могла пуститься во все тяжкие. А так – конечно – не комильфо: донесут сыну, он начнёт стучать кеглями по паркету…

– Ты не безнадёжна, подруга. Я рада, что ты это понимаешь.

– И всё равно, Ландыш, чем твои главбухи с поникшими ромашками, лучше уж таких юных гиацинтов выбирать, ты согласна?

– Бойко, слушай, а о чём ты говоришь со своими гиацинтами? В нашем возрасте, знаешь ли, уже пора и о духовности подумать. А ты только карму свою портишь…

– Хе, Ландыш, ну ты наивна, как моя болонка. Карму вспомнила! О чём с ними говорить?! А о чём ты со своим сыном говоришь? О том же и я с Данилом и всеми такими. Да и надо ли с ними говорить… Понимаешь, Лен, в нашем возрасте, как ты сейчас сказала, уже надо уметь отделять мух от котлет. Общение – это одно, а секс – это другое. И вот это другое имеет такое колоссальное для нас, взрослых баб, значение, чего и три твоих главбуха с высохшими фломастерами не дадут. Я каждый раз после такой встречи словно на 10 лет моложе становлюсь. И ни одно общение с кем угодно, пусть это будет хоть трижды Нобелевский лауреат по общению, мне такой радости не даст. Согласна или нет?

Лена Ландышева с печалью в глазах подняла с пола баллончик дезодоранта и поставила его на полку с косметикой и парфюмерией.

– Ладно, Бойк, пойду завтрак готовить, – от прямого вопроса она уклонилась, понимая, что в словах подруги много правды.

– Да уж скорее обед! Пока, подруга! Звони! – жизнерадостная Бойко положила трубку.

Ленка умылась и отправилась варить гречку. Больше всего по утрам она любила гречневую кашу с молоком, сливочным маслом и кусочком сыра на ломтике чёрного хлеба. Плотские радости не особо удались – хоть желудок порадуем.

Вчера, когда от неё сбежал Фёдор Иванович, она очень хотела выбить клин клином. И такой клин даже подвернулся – молодой, сексуальный. Но забей его она в себя реально в эту ночь, то вся прелесть встречи могла бы потонуть в море стыда – а ей эта пиррова победа нафиг не нужна.

Однажды она уже пыталась выбить клин клином…

Глава

II

. Сама обманываться рада.

К домовитому, покладистому и щедрому Петру Власову, который в своё время стал жить в их семье, сердце Лены Ландышевой никак не таяло. И даже все его старания в интимной части не произвели на девушку никакого эффекта – она продолжала про себя называть мужчину «соседом по койке». Пётр терпел холодность партнёрши, потому что любил и надеялся, что когда-нибудь она оттает. Но «снежная королева» и не пыталась проникнуться душой к рыжебородому Пете: мужчина в доме был очень нужен – и руками, и деньгами, и хорошим отношением к ней и сыну.

Однажды летом Ленка Чернова предложила подруге поехать по «горячей путёвке» в Крым: сослуживица отказалась.

– Ландыш, давай, руки в ноги – и дуй в Алушту! Развеешься хоть.

Ландышева находилась в полной неуверенности:

– Черныш, ну ты что, как я одна туда поеду?

– А ты что, девочка маленькая? Я бы с тобой с радостью махнула, но ты же знаешь, что мы с Сашкой в мае уже в Египет смотались. Да и путёвка всего одна. Так что, подруга, не надо пестрить Мурку. Дерзай!

Подруга и дерзнула. Власова поставила в известность, не забыв истребовать на свой отдых энную сумму, прыгнула в самолёт и через 4 часа прибыла в черноморскую здравницу.

Южное солнце и тёплое море захватили Ландышеву в свои нежные объятия. Курорты и предназначены для того, чтобы уставший от рутины и работы человек на несколько счастливых дней забыл всех тех, кто долгую российскую зиму маячил у вас перед глазами. Курортник обязан на время абстрагироваться от всех дел и обязанностей, от слякотной погоды и надоевшей рутины, от задержек зарплаты и политической ситуации, от давки в автобусе и оплат по кредиту…

Лена Ландышева, как положено, отключилась от всего, что осталось у неё на «большой земле», а дорогой роуминг упокоил телефон на целую неделю.

Она наслаждалась природой полуострова, моталась на экскурсии и грела косточки на набитом отдыхающими пляже. Вечерами она гуляла по набережной и ела люля-кебаб, запивая его местным красным вином. Пару раз даже сходила на танцульки, организованные местным санаторием.

Картина отдыха Ландышевой была бы нереальной, не случись у столь интересной, молодой женщины на курорте роман. Наверно, бывают дамочки, которые приезжают в эти прекрасные места лишь покупаться, позагорать и осмотреть достопримечательности – но таких немного, уверяю вас, и почти все они скоро будут занесены в Красную Книгу.

Но курортный роман случился лишь в финале крымского вояжа, что может говорить о стойком и непоколебимом (непокобелимом) характере этой интересной барышни. За 6 дней с ней пытались неоднократно познакомиться мужчины всех возрастов и фасонов, но Елена лишь отшучивалась и быстро исчезала из вида: ни один двуногий персонаж её не зацепил.

В последний вечер перед отъездом домой эта уже порядком загоревшая девушка сидела в уличном кафе с семейной парой из Тюмени: они подружились в санатории, и вечера коротали вместе. Когда муж с женой отправились к себе в номер собирать вещи – ночью у них был самолёт – к Ландышевой, доедающей остывший хинкали, подсел молодой человек.

– В первый раз вижу девушку, которая правильно ест хинкали – держа за хвостик из теста, – подсевший парень оказался приятным длинноволосым брюнетом с бархатным тенором.

Елена не знала, что и ответить, и просто пододвинула в его сторону тарелку, на которой оставался ещё один мега-пельмень:

– Угощайтесь!

Парень улыбнулся во все 33 белых зуба и посмотрел шоколадным взглядом змея-искусителя на Елену. Мужчины с такими внешними данными ночи хинкали ни за кем не доедают, а время на курорте не проводят в одиночестве. И Ландышева поняла, что влипла: этой ночью она останется с этим красавчиком.

– Как вас зовут? – спросила Елена, затаив дыхание. Она не спускала глаз с выглядывавшей из-под рубашки загорелой, волосатой груди.

– Антуан, – скромно ответил крымский принц. – Как великого Сент-Экзюпери. А вас?

– Елена, – ответила его визави. – Как Елену Прекрасную.

– И это прекрасно, – сказал новый знакомый Антуан, на секунду ощерившись оскалом волка, поймавшего свою овечку.

Лена ничего плохого в этом чересчур плотском взгляде не заметила – она была под впечатлением от нежданной встречи.

Пляжный ловелас взял в свои загорелые горячие руки холодные от волнения ладошки девушки и уже на протяжении всего вечера не отпускал их.

Антуан заказал красного вина и шашлыков, правда, попросив Елену пока оплатить заказ самой:

– Представляешь, прихожу сейчас в свой номер, а мой брат Вольдемар, оказывается, на экскурсию в Севастополь уехал и появится лишь ночью. Говорил ему, чтобы оставил ключ на reception… А в номере – и документы, и деньги. Ты пока оплати, Лен, а я тебе завтра отдам.

Ландышева была согласна на всё, лишь бы этот кипарис был в этот вечер с ней.

– А вы…, ой, ты, Антуан, чем в жизни занимаешься? – поинтересовалась, было, девушка.

Молодой человек, преисполненный изящества лондонского денди, гордо заявил:

– Оптовая торговля углеводородами. Дочерняя компания «Газпрома».

– Ты нефтяник?

– Да-да, что-то в этом роде, – скромно потупив взгляд, заявил шашлычный казанова.

Ландышева была очарована: ей нравился такой тип мужчин, и она никогда не думала, что сможет встретить такого на крымском побережье.

– А почему ты отдыхаешь в Крыму? Тебе здесь нравится?

Нефтяник скривил физиономию:

– Я брату говорю: поехали на Мальдивы или Сейшелы, а он мне: мы же патриоты, надо хоть раз в жизни в Крым слетать. Да и к тому же, мы уже везде были, а на Майорке в прошлом году вообще купили бунгало. Лен, ты это, сигарет мне возьми.