– Да угомонись ты уже! – презрительно выдохнул один из стражников, замахиваясь на женщину.

– Давайте без рукоприкладства, – кашлянул Биран.

Стражник замер и медленно обернулся к нам. Кивнул.

– Они в подвале, – без приветствия заявил второй стражник, махнув рукой в сторону открытого люка. – Там уже работают наши ребята.

В углу комнаты обнаружилось прямоугольное отверстие с нависшей над ним створкой. Оттуда слышалось копошение и тихое переругивание взрослыми мужскими голосами.

Пройдя к проходу в подвал, Биран наклонился, примерился и начал спуск в полутемную нишу. Я последовала за ним – зацепилась за край и, пошатнувшись, приземлилась прям на Бирана – могли бы уж и лестницу поставить!

Напарник тем временем замер, остекленевшим взглядом смотря в противоположный угол.

– Кир, – прошептал он. – Полезай-ка ты обратно… И не смотри.

Вот от него подобного не ожидала! Почему все так стремятся меня оберегать?! Когда я избрала делом жизни работу следователя, прекрасно осознавала, на что иду. Резко развернувшись, я замерла.

Бум… В голове словно разместили наковальню и с остервенением били по ней большим молотом. Бум… В глазах заплясали красные мушки. Бум… По позвоночнику проползла ледяная змея, обвивая каждую костяшку и устраиваясь в районе шеи, перехватывая дыхание. Бум… Ноги на мгновение подкосились, но Биран вовремя схватил под руку – чтобы никто не заметил.

У противоположной стены сидели дети, много детей. Разных рас и возрастов. Были и совсем малютки, которые наверняка и ходили-то с трудом, были постарше – смотрящие на нас с настороженностью лисят, попавших в капкан. Они сидели на грязных, изъеденных старостью и пылью матрасах. Прикованные ржавыми дребезжащими при движении наручниками к каменной стене.

Юная эльфа, которой наверняка только-только исполнилось десять, была одета в серый мешок, расходящийся книзу лохмотьями. Обкорнанная так, что на голове блестели шрамы. Видимо, кто-то очень хотел навариться на шикарных волосах, присущих расе, но не особо беспокоился о том, чтобы состричь шелковые локоны аккуратно. Помимо всего прочего, на щеке у девочки виднелся синяк, а на лбу вздувшаяся шишка. Она смотрела на нас огромными серыми, почти прозрачными глазами с явным удивлением и непониманием происходящего.

Рослая гномка, у которой только недавно начали прорываться усики, облокотилась на стену, придерживая брата. Он положил голову ей на колени, вместо подушки, тяжело дышал, из носа текла кровь, а волосы слиплись от выступившего пота. Похоже на лихорадку.

Девочка-феммаинка, представительница почти вымершей расы, была напугана настолько, что зажалась в самый дальний угол, докуда еще дотягивались цепи. Зато без ссадин и синяков – повезло с врожденной регенерацией. На черноволосую малышку стражники не обращали никакого внимания, пытались распилить кандалы тех, кто был на виду. Цепи поддавались плохо – металл был заговоренный.

Так, пора срочнейшим образом брать себя в руки. Так, Кира, соберись! Это твоя работа. Знала же, на что шла! На что и ради чего.

С шумом выдохнув, я высвободилась от Бирана и направилась к общей суматохе, стараясь отключить эмоции.

– Заклинаниями пробовали? – хрипло поинтересовалась я у стражи.

– Те, которые мы знаем, не помогают. – В подвал спустился Ларк. – Попробуйте вы.

Биран уже направился к двум гномам и начал изучать строение цепей, параллельно извлекая из сумки лечебные мази и притирки. За что я любила напарника – так это за собранность в любом вопросе. Он мог казаться бесконечным раздолбаем в каждой ситуации, кроме рабочей. Вдохновившись его примером, я направилась к девочке-феммаинке.

– Привет. – Я присела на корточки. – Я хочу тебе помочь. Как тебя зовут?

– Лорэйн, – неуверенно ответила девочка пару секунд спустя. Голос казался простуженным – впрочем, чему я удивляюсь, в этом подвале очень сыро и холодно.

– Ты тут давно? – спросила я, проводя указательным пальцем по цепи. Она чуть жглась – заговорена была добротно. Я полезла в сумку, переброшенную через плечо, достала стеклышко, стараясь не обращать внимания на выпавшие фантики и пустые свитки. Девочка внимательно за мной наблюдала. Само присутствие представительницы рода Фемма Инн удивительно. Они держатся общинами, подальше от людей, лишь раз в несколько лет отправляя лучших девушек в народ, чтобы те могли зачать потомство – ведь мужчин у них нет. Стоит ли говорить, что своих детей они ценят очень высоко? А тут… В каком-то свинарнике…

– Меня совсем недавно забрали, – тихо ответила девочка.

– Забрали? – переспросила я, поднося стеклышко к глазам. Так-так, похоже, вся проблема в том, что в цепи вплетены чары двух магов-отшельников. Но даже с подобным стража должна справляться с легкостью. Значит, мы в очередной раз что-то упускаем.

– Ну да, я тут недавно. Мадж с Паджем, – Лорэйн кивнула на гномку с гномом, – уже лет пять. Лили пришла вместе со мной, а Бари тут живет около года. Лори с Футчем чуть больше, а Дюка… недавно ушел.

– Ушел? – на автомате уточнила я. Похоже, чары были сплетены косой. Еще бы, если ты держишь в заточении и эльфу, и феммаинку, и гномов, и невесть кого еще, надо хорошенько продумать степень защиты и охраны. Отшельники, сидящие наверху, решили вопрос кардинально – сплели собственные чары в косы, распутывание которых потребует времени.

– На небо, – серьезно ответила та. – В царство Великой Матери.

Вот так незадача, по легенде рода Фемма Инн туда могут попасть только женщины. Значит, сама Лорейн знает историю собственной расы весьма поверхностно. Может, первые годы жизни жила с матерью, которая пыталась донести до нее азы. Но, скорее всего, не в общине. Иначе Матери Хранительницы не позволили бы Лорэйн покинуть дом.

– Биран, – окликнула я напарника. – Распутывать надо, подмога нужна.

На стражу большой надежды не было – мало кто из них обладал достаточным магическим потенциалом для распутывания таких кос. Сплетение чар вообще весьма редкая практика.

– Я уже послал весточку, – хмуро ответил Биран.

– Лорэйн, я сейчас буду снимать с тебя цепи. Но ты не бойся, хорошо? – мягким тоном произнесла я. Девочка кивнула.

Спустя полчаса я, обливаясь потом, закончила работу. Не думала, что снятие чар может отнимать столько жизненных сил. Очень хотелось на воздух, подальше от запаха сырости и этого жуткого подвала. Но единственное, что меня остановило, – дети, послушно ждущие, когда с них снимут оковы. Они тут не час, не два и не три. Одни неделями, другие месяцами, а третьи вообще годами…

Картина вырисовывалась не самая радужная. Похоже, что семейная пара отшельников брала детей разных рас из приютов, после чего их сажали в этот подвал. С кого-то брали материальную выгоду – к примеру, у эльфы отрезали локоны и продавали на ярмарках. Других приспосабливали к мелкому труду – конструирование разных моделек, амулетов, украшений и всякой всячины. А некоторым везло меньше. В том, что у этой семейной пары с мозгами не все в порядке, я не сомневалась, но как старший следователь планировала настоять на смертной казни. Благо судьи обычно прислушиваются к тем, кто курирует дело.

Спустя несколько часов, когда мы с Бираном наконец выбрались на воздух, прибыла помощь. Всем детям требовалась внимание лекарей, каждый из них был слаб, с трудом стоял на ногах. И пусть их глаза слезились от солнечного света, на губах все равно застыли улыбки и вера в лучшее будущее. Они старались даже не смотреть на своих мучителей, которых стража держала чуть в отдалении.

Прибывшие следователи взяли на себя обязанность сопроводить детей до повозок, а самих отшельников к месту заключения. И кто же знал, что день только начинается. И чем дальше – тем «веселее».

Весь обратный путь до отдела мы с Бираном молчали. Каждый из нас боялся начать разговор. Я хотела поскорее забыть, что увидела в том самом подвале, но прекрасно понимала, что эта сцена еще не раз придет ко мне во снах. Не раз всплывет в воспоминаниях страшными образами. Не раз вопьется в память ледяными иголками ужаса.