Замок, что им дали, впрочем, совсем не похож на Дарар. Даже внешне он кажется куда более хрупким. И маленьким. Это не та крепость, которой требуется наместник — замок был построен две тысячи лет назад, как раз для такого случая, как этот (мало ли приедет кто-нибудь из княжеского рода, чтобы жить на Вайвиди). В замке сыро и даже немного прохладно — стены у него довольно толстые. И нет ни печки, ни камина. Актеон хмурится от того, что ему придётся здесь жить. К тому же, им с супругой не дали раздельных покоев — только общую спальню и кабинет, где ему придётся работать. Наследный князь с раздражением следит за тем, как Ветта складывает свои вещи в сундук, как переплетает косу…

Теперь ему придётся терпеть её общество каждый день от рассвета и до заката, если он, конечно, не загрузит себя работой. Теперь, пожалуй, ему придётся работать раз в десять больше и усерднее, чем на Альджамале, или ночевать в кабинете, где, разумеется, мебели не слишком-то много. Замок был слишком маленький, чтобы выделить в нём хотя бы ещё несколько комнат для князя и княгини — там и для служебных помещений места едва-едва хватает.

Вечером в день приезда для них устраивается маленький пир — всего в зале находится, наверное, не больше двадцати человек. Зал совсем небольшой, там едва может поместиться больше народу. И очень мрачный — нет ни одного окна, приходится освещать помещение лишь свечами. Ужин проходит почти в абсолютной тишине — все молчат, понимая всю гнетущую тяжесть своего положения. Даже еда здесь кажется ужасно невкусной, слишком уж пресной и уже остывшей.

— Где находится Сваард? — вдруг спрашивает Ветта. — Это главная цитадель Киндеирна. Где находится этот уровень?

Актеон удивлённо на неё смотрит — даже странно, что она решилась прервать эту тишину, нарушить её… Впрочем, пожалуй, нет ничего удивительного — на Вайвиди ей уже скучно. Дарар был шумным. Там всегда было много людей, с которыми можно было пообщаться. И пусть из Изидор она редко с кем говорила — возможно, с кем-нибудь из слуг у неё сложились отношения получше, чем с княжеским домом.

Наследному князю думается, что он редко называл Изидор своей семьёй. Княжеским родом, дворянским домом, к которому он принадлежал — да, но никогда семьёй. Семьёй он в мыслях обычно называл родителей и Юмелию. Теперь все они были мертвы. Должно быть, Ветта тоже была его семьёй. Потому что по своему статусу именно ей было положено быть к нему ближе всего.

Ей не сразу отвечают. Ещё бы… Наследный князь и сам не сразу сумел добиться от вверенной ему дружины достаточного послушания — те ещё долго делали вид, что Актеона просто не существует. Лишь через двести лет после того, как ему дали возможность командовать войсками, наследного князя стали более-менее слушать.

— Это лишь слухи, княгиня, — фыркает Равет, один из дружинников Актеона. — Всё, что говорят про Сваард — лишь выдумка. Никто никогда не видел этого уровня. Возможно, его и нет вовсе.

Равет — самый адекватный из них, пожалуй. Он никогда никому не грубил — во всяком случае, без надобности. Он никогда не лез на рожон и не совершал ничего предосудительного — лишь всякие мелочи. Кажется, Равет был из одного из мелких дворянских родов — пусть и не из вассалов Изидор.

Ветта лишь хмурится. Кажется, ответ Равета ей совершенно не нравится, кажется, она хочет услышать что-то большее. Актеон не совсем понимает, при чём тут Сваард. Впрочем, отчего-то ему самому хочется услышать больше. Равет вряд ли скажет ещё что-нибудь — он не слишком-то много уровней видел в своей жизни.

— Ходят легенды, что Сваард находится в самом сердце Ибере, — говорит Ветта. — Вам не кажется, что алый генерал просто заманивает вас в ловушку? Отец как-то говорил мне, что в охоте самое главное…

Её голос такой же твёрдый, как и у Аврелии, когда она желает высказать кому-нибудь что-то неприятное. Только вот Ветта явно не имеет никакого желания говорить что-то неприятное — во всяком случае, гадость ради гадости так точно. Она никогда не была похожа на Аврелию. Уж в этом плане — так точно. Пожалуй, она даже больше напоминает Мадалену — только та была ещё принципиальнее и куда строже. Или Руфину с её природными вредностью и упрямством.

Актеон смотрит на неё с интересом. Он никогда не видел её где-либо, кроме её покоев и спальни — Ветта всегда интересовала его слишком мало, чтобы приходить к ней чаще, чем пару раз в месяц. Ему обычно куда интереснее было проводить время с кем-нибудь из своей дружины, с Сибиллой или кузиной Руфиной, да даже с дядей Спирусом или кузеном Кроносом.

Нет ничего удивительного в том, что он даже не знает, каким были её родители, чему научили её. Нет ничего удивительного в том, что он вряд ли может знать о Ветте что-либо помимо сухих фактов.

Впрочем, остальные люди, что присутствуют в зале, вряд ли так интересуются проснувшимся энтузиазмом Ветты. Для них она — всего лишь княгиня, жена наследного князя и человек, ровным счётом ничего не понимающий в этой войне, в сражениях и в политике. Актеон вполне может понять их. И понять то, что любопытство Ветты — совершенно не кстати. Она задала совершенно непонятный вопрос, не имеющий никакого отношения к существующим проблемам.

— Перестаньте нас учить, княгиня! — одёргивает её полковник. — Война — это не охота. И вы сами же будете плакать, если княжеский род бесславно падёт в этой кровавой бойне! Так что не мешайте!..

По лицу Ветты Актеон видит, что подобные слова ей кажутся очень неприятными. Ещё бы!.. Наследный князь до сих пор вспоминает её вздорный характер каждый раз, когда идёт дождь — в первые десять лет после их свадьбы они как-то довольно серьёзно поссорились, и Ветта чем-то его ударила (чем именно Актеон уже не помнил). Впрочем, полковник тоже никогда не был достаточно любезен и обходителен.

Сам Актеон лишь незаметно улыбается. Его веселит эта ситуация. Пожалуй, кажется ему, жизнь на Вайвиди начинается вовсе не так плохо, как ему казалось на Альджамале. Возможно, и здесь будет что-то интересное и почти постылое — в виде ставших уже привычными изидорских ссор.

— Я не Изидор, — усмехается Ветта как-то странно, перебивая полковника. — И мне совершенно всё равно, кто победит в этой войне.

На лице полковника Актеон видит удивление. Ещё бы — ещё никто так нагло не перебивал его. Подчинённые обычно боялись его гнева (он был скор на расправу), а те, кто стоял выше его… Те просто старались с ним лишний раз не связываться, чтобы не портить себе нервы.

Она просто покидает зал, оставляя Актеона наедине с этими людьми, каждый из которых заботится, пожалуй, лишь о собственной выгоде. Она просто уходит, совершенно не думая о том, что кто-то может что-то сказать о ней за её спиной. Её это больше совершенно не волнует. Впрочем, если она, конечно, когда-либо переживала из-за подобных глупостей, в чём наследный князь сомневался.

Самому наследному князю удаётся вырваться с пира только часа через полтора после того, как Ветта ушла. Общество дружинников кажется ему непривычно скучным — в Дараре ужины проходят куда более интересно. Во всяком случае, не приходится слушать весь этот самодовольный бред, который говорит полковник. Во всяком случае, всегда можно поговорить с кем-нибудь о чём-то интересном или хотя бы менее прозаическом — о поэзии или об астрономии.

В спальне Ветты не обнаруживается. Отчего-то этот факт настораживает Актеона, и он возвращается в зал, надеясь найти кого-нибудь из своих дружинников. В зале остался только Равет. Наследный князь спрашивает его, куда на Вайвиди могла бы пойти его супруга, и Равет, подумав немного, говорит об одном озере.

Это небольшое озеро было расположено за территорией крепости. По правде говоря, наверное, не стоило покидать стен замка. Особенно женщине — мало ли кто может пробраться сквозь межуровневое пространство, мало ли кто окажется лазутчиком, некоторые из них не побрезгуют и убийством. Дойти до него, оказывается, совсем просто. Уже через десять минут Актеон оказывается на месте. Княгиня оказывается именно там, где и предположил Равет.