— Согласна, — наконец, отвечает невеста.
И в её голосе Селена явно слышит слова: «У меня нет выбора»…
Комментарий к IV.
1. Либерея - библиотека
========== V. ==========
Картинка перед глазами девушки плывёт. Она ничего не соображает. «У меня нет выбора» — единственная мысль, которая бьётся в голове у певнской княжны. Она была обязана это сказать. Обязана была произнести это отвратительное слово, которое теперь решало всю её дальнейшую судьбу… Ей кажется, что что-то внутри неё умерло, как только она сумела сказать это. Что это было? Гордость? Чувство собственного достоинства? Душа? Ветта медленно ступала по роскошному ковру лилового цвета и никак не могла понять, что именно с ней не так. Ноги едва держат её, но девушка не позволяет себе опереться на плечо своего жениха. Впрочем, он не особенно-то горит желанием как-либо помогать ей. Ветта вполне может его понять, но от этого ей не становится легче. Напротив, от этого ей ещё больше хочется ненавидеть этого князя… Священник продолжает венчание дальше. Для этого им обоим — Ветте и Актеону — нужно опуститься на колени, чтобы Киндеирн и Сибилла подняли венец над их головами, а священник прочёл молитву. Актеон опускается на колени довольно быстро. Ветта смотрит на него и не понимает, как подобное «счастье» могло случиться с ней. Девушка медлит. Ей совершенно не хочется опускаться на колени, не хочется, чтобы эта свадьба продолжалась. Ветта оглядывается. В зале много народу, но кроме Нарцисса нет никого, кого бы девушка знала хотя бы немного — Сибилла кажется княжне слишком опасной, слишком врагом, чтобы хотя бы чуть-чуть доверять ей, а жених… Жениха Ветта ни капельки не любит. Девушка опускается на колени. Пол кажется ей слишком жёстким. Колени начинают болеть. А священник словно нарочно медлит, читает молитву как нарочно медленнее, чем следовало бы. Над головой Ветты венец держит сама Сибилла. И девушке хочется провалиться со стыда под землю — почему-то присутствие этой женщины на свадьбе кажется девушке почти кощунственным. И княжна никак не может объяснить самой себе — в чём именно дело. Актеон смотрит на неё недовольно, рассерженно, зло, и девушке хочется толкнуть его. Впрочем, она сама, должно быть, смотрит на своего жениха — уже мужа — недовольно. Ветте приходит в голову мысль, что ненавидеть друг друга в их ситуации просто глупо. В конце концов, они оба совершенно не виноваты в том, что родители решили обвенчать их. Только вот раздражение, появившееся ещё с той первой встречи, когда певнская княжна пыталась выкрасть из стойла коня своего жениха, никак не хочет исчезать, оно сковывает стальными цепями грудь, не давая дышать, не давая совершать разумных поступков… Ветте кажется, что ей нужны железные нервы и стальная выдержка, чтобы пережить Изидор. Ей совершенно не хочется становиться частью их рода, как обыкновенно становились почти все, кто выходил замуж за изидорских князей или женился на изидорских княжнах. В ту пору, когда Ибере был только создан, Изидор были самым многочисленным дворянским родом — их в общей сложности было двадцать пять или двадцать шесть, тогда как тех же Астарнов было всего семеро. Ветта не хочет становиться одной из них, не хочет привыкать, не хочет смиряться. Ей хочется остаться той девчонкой, которая бежала по лесам Леафарнара, той девчонкой, которую встречало каждое дерево, которой улыбался каждый ручей, которую ласкал каждый лучик солнца… Только вот у неё совершенно нет уверенности, что всё будет так, как ей хочется. Ветта лишь терпеливо стоит на коленях и ждёт, когда всё закончится. Ей кажется, что самое главное для неё сейчас — перетерпеть, переждать. И всё станет лучше. Ветта смотрит на неподвижное, напряжённое лицо своего супруга и думает, каким он ей кажется отвратительным — в своей непомерной гордыне, которую вряд ли кто-нибудь сможет пересилить. И княжна — возможно, ей уже стоит называть себя в мыслях княгиней — может не справиться с ним. Страшно даже подумать, во что может превратиться её жизнь. Девушке хочется проснуться. Хочется закрыть глаза, открыть их снова и очнуться уже в отцовском тереме, среди сестёр и братьев, хочется оказаться на таком родном Леафарнаре, хочется вдохнуть полную грудь воздуха и бежать, бежать, бежать, покуда хватит сил… Ветта Певн чувствует себя маленькой девочкой, заблудившейся в лесу — уставшей до полусмерти, отчаявшейся, напуганной так сильно, что хочется поддаться той панике, которая окутывает всё существо. В конце концов, ей всего сто семнадцать, и для демонов она совсем ещё дитя. Ребёнок, который и не обязан понимать всё происходящее. Только вот обычные дети не обязаны владеть собой. А Ветта должна помнить, что она — княжна.
В зале слишком много народу, слишком душно. И все они смотрят на неё. Смотрят, ждут, что она совершит ошибку, оступится, даст повод для насмешек… Девушке катастрофически не хватает воздуха. Ветта едва может поверить в то, что она только что сделала. Она согласилась… Согласилась на эту чёртову свадьбу, хотя могла бы хотя бы попробовать отказаться. Платье жмёт в груди, Ветте хочется убежать, сдёрнуть с себя ставший слишком узким сарафан, хочется скинуть с ног неудобные сапоги, выдернуть из косы ленту… Ветте хочется побежать, бежать по зелёной траве или холодному снегу, взмахнуть крыльями, прыгнуть и… полететь. Она готова практически на всё, чтобы вырваться из этой золотой душной клетки, где ей предстояло застрять на долгие годы, века, тысячелетия, а быть может — и на всю оставшуюся жизнь. Дарар является самой настоящей тюрьмой. Пусть и только для Ветты. Когда священник заканчивает читать молитву, когда он объявляет их мужем и женой, когда Киндеирн и Сибилла, убирают венцы, девушка осмеливается встать. Голова у неё кружится, а в груди всё не утихает буря разочарования и злости, бессильных, но владеющих ею безраздельно. Актеон тоже встаёт. В его глазах явно читается гнев. И девушке хочется толкнуть его — толкнуть при всех, кто сидит сейчас в зале и наблюдает за церемонией — и накричать, потому что не он один жертва этого династического брака, потому что не он один страдает от произошедшего, не ему одному неприятно, что в зале собралось столько демонов разных титулов, социального положения и званий. Только вот подобное поведение совсем не пристало девушке благородного происхождения, старшей дочери князя Светозара Певна и княгини Кароль Певн, урождённой графини Магот. Подобное поведение будет совершенно непозволительным для неё — те, в чьих жилах течёт благородная кровь, просто не имеют права закатывать истерики. И девушка терпит, старательно терпит, надеясь никаким способом не выдать себя, не показать своего негодования, не показать своего горя. Актеон берёт свою жену за руку — как и положено по обряду. Он сжимает её пальцы с такой силой, что Ветте становится почти больно. И в ответ она тоже сжимает его руку так сильно, как только может. Девушка старается не думать о том, как именно может отомстить ей её новоявленный супруг ночью. Ей не хочется думать, что он может быть способен на такую низость. Пусть Актеон и кажется ей препротивным, он же всё-таки князь, демон из благородной семьи — Нарцисс Изидор вряд ли позволил бы себе нечто подобное, и Ветте кажется, что и её супруг должен обладать похожими принципами. Во всяком случае, она на это очень надеется. Пожалуй, ей совершенно невыгодно ссориться лишний раз с Актеоном — всё равно ничего теперь не изменить. Актеон надевает на её палец кольцо, торопится, делает это так неаккуратно, небрежно, что царапает ей руку… Ветте хочется залепить ему пощёчину, только вот этот жест выглядел бы недостойно истинной княжны, и девушке думается, что лучше сделать подобное после. Сейчас она не имеет никакого права позорить род своего отца. Поэтому девушка старается вести себя как можно спокойнее — она послушно надевает на палец своего мужа, пытается улыбнуться, когда звучит торжественная речь в исполнении Сибиллы, делает вид, что совершенно спокойна, пока глядит на эти завистливые лица, всех тех изидорских княгинь, которые сидят в зале, пока глядит на смеющихся, беспечных изидорских княжон, которые никогда не смогут понять её хотя бы наполовину. Поэтому Ветта изо всех сил старается не показать своего недовольства всей этой ситуацией. Только вот Актеон Изидор вряд ли может её понять — порой девушке кажется, что он и вовсе князь только на словах. Человек, получивший воспитание в такой благородной семье, не должен быть настолько грубым. Девушка едва ли может понять, что именно нашла в нём великая княжна Изидор, за что Актеона можно было сделать наследным князем. Впрочем, возможно, он был преданным, честным и был неплохим полководцем — в этих качествах Ветта ещё не имела никакой возможности убедиться на практике. И по правде говоря, девушке не особенно-то хочется в чём-либо убеждаться. Она вообще предпочла бы не видеть своего супруга лишний раз. А с ещё большим удовольствием княжна и вовсе не видела бы его ни разу в своей жизни. Всё было бы куда проще, если бы мужем Ветты стал кто-то другой.
