Анита почувствовала, как горячая кровь вдруг прилила к голове. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Женщина сжала пальцами виски. Слабость, охватившая ее, вызвала испуг. Потом горячая волна схлынула, и она почувствовала озноб.

Анита не могла знать, что от переполнивших ее ярости и злобы у нее в головном мозгу лопнул крошечный сосуд. Это привело к тому, что она впала в полубессознательное бредовое состояние.

Стоя неподвижно на коленях, она вдруг отчетливо услышала внутри себя голос, который сказал ей, что Педро взывает к мести. Этот же голос прошептал, что ее любимый Педро никогда не успокоится в мире, пока не будет отомщен.

Она прислушалась к этому таинственному голосу и кивнула в знак согласия.

– Я отомщу за тебя, любимый Педро, – пробормотала она. – Сначала Фуентесу, который виноват в твоей смерти, потом Мануэлю, который обманул меня, потом этому полицейскому детективу, который застрелил тебя. Все они будут наказаны. Я клянусь тебе в этом!

После этих слов напряжение, в котором находилась Анита, спало. Она почувствовала, что теперь может молиться. Во время молитвы она пальцами поглаживала рукоятку кинжала, спрятанного под свитером, словно монашка, перебирающая четки.

Мануэль бесшумно проскользнул на террасу. Капли пота блестели в лунном свете на его лысой голове. Он двинулся вперед и встал так, чтобы ему хорошо было видно Аниту. Он довольно долго наблюдал за ней, убедившись, что она еще молится, вернулся в гостиную.

– Она все еще молится. Не будет никаких трудностей, – шепнул он Фуентесу.

– Посмотри-ка! – оборвал его Фуентес и кивнул на дверь лифта, на которой загорелся сигнал «занято».

– Наконец-то! – зловеще улыбнулся Мануэль. – Первой выйдет женщина. Я займусь ею, – напомнил он, – ты направишь пушку на мужчину. Но не забывай: никакой стрельбы!

В кабине лифта, поднимающегося в апартаменты, царило оживление. Мария Уорентон была в великолепном настроении. Она выиграла двадцать тысяч долларов.

– Вот видишь? – сказала она и поцеловала Уилбура. – Я же тебе говорила, что у меня сегодня день везения. Закажи сандвичи с икрой и шампанское. Я просто умираю от голода. Это все от возбуждения.

Уилбур, который мечтал добраться до постели и поспать, принудил себя улыбнуться:

– Если ты этого хочешь, ты это получишь.

Когда лифт остановился, он открыл дверь и отступил в сторону, пропуская Марию вперед.

Она успела войти в комнату и в ужасе остановилась, почувствовав, как сильная рука схватила ее за горло. Что-то больно укололо ее в щеку.

– Если вы закричите, леди, я проткну вас, – глухо зарокотал ей в ухо угрожающий голос.

Запах грязного тела и мужского пота заставил ее содрогнуться от отвращения. На какое-то время страх парализовал ее, но недаром эта женщина обладала сильной волей.

– Отпустите меня! – потребовала она негромко, но твердо. – От вас несет!

Уилбур увидел перед собой низкого толстого мужчину в замызганной белой сорочке и старых джинсах. В правой руке у того был револьвер.

Закалка, полученная им в армии, помогла преодолеть шоковое состояние. Однако, когда он увидел, что огромная отвратительная горилла вцепилась в его жену, его сердце заколотилось.

– Вы что, не слышите? – спросила Мария все так же тихо. – Отойдите от меня!

Мануэль отпустил ее и отступил назад, улыбаясь.

– Не делайте глупостей, – сказал он и помахал перед ней сверкающим стилетом. – У меня нет никакого желания прирезать кого-нибудь. Спокойно. Садитесь оба!

Мария взглянула на мужа и пожала плечами.

– Видимо, нападение. – Потом подошла к кушетке и села. – Как скучно!

Удивляясь ее мужеству и крепким нервам, Уилбур, подталкиваемый вперед Фуентесом, сел рядом с ней.

– Возьмите деньги, – презрительно выпалила Мария, – и уходите. Вы оба так воняете.

Она бросила под ноги Мануэлю свою сумочку. Тот отшвырнул ее ногой Фуентесу, который поднял сумочку, открыл ее и уставился на кучу денег, выигранных Марией в казино.

– Посмотри! – сказал он Мануэлю. – Ты только посмотри!

Мануэль не обратил ни малейшего внимания на его слова. Он не спускал злобного взгляда с Марии.

– Да, леди, мы воняем, потому что мы бедны. Мы не такие, как вы. Но, по мне, вы тоже воняете.

Он так быстро подскочил к ней, что ни она, ни Уилбур не успели среагировать. Сверкающее лезвие стилета полоснуло по платью и рассекло бретельки вечернего туалета. Разрезанный корсаж упал к Марии на колени.

Она взглянула на свое испорченное платье, затем на Мануэля.

– Вы, ублюдок! – воскликнула она, сверкая глазами.

– Да, леди. – Он злобно улыбнулся. – О'кей, я ублюдок, но вам повезло. Вместо того чтобы изувечить ваше красивое личико, я всего лишь распорол ваше красивое платье. А мог бы отрезать кончик вашего хорошенького носика. Вам повезло. – Он шагнул вперед. – Но с этого момента советую вам беречь свой носик. Еще одно слово – и вы уже никогда не будете такой красивой.

Быть красивой для нее значило все. Мария мгновенно остыла, мужество покинуло ее, и она судорожно схватилась за руку Уилбура.

Уилбур, знавший, что у него за спиной стоит человек с револьвером, подавил желание броситься на Мануэля. Эта лысая бородатая горилла была ему просто омерзительна. Видя его злобную улыбку, Уилбур не обманывался, что этот человек исполнит свои угрозы, если жена даст к этому хоть малейший повод.

– Мария, – в сердцах сказал он, – они здесь из-за бриллиантов. Сними их и брось на пол. Тогда они уйдут.

Дрожащими пальцами она схватилась за серьги, но Мануэль покачал головой:

– Нет, леди, оставьте себе эти прекрасные бриллианты. Что делать с ними такому бедному вонючему кубинцу, как я?

Он перевел взгляд на Уилбура.

– Нам нужны деньги, мистер Уорентон. Мы хотим всего пять миллионов долларов! Мы не уйдем отсюда, пока не получим их наличными в купюрах по сотне долларов!

Уилбур уставился на него:

– Такой крупной суммы у нас нет. Берите бриллианты и уходите!

Мануэль снова злобно улыбнулся:

– Деньги есть у вашего папаши. Мы подождем. Позвоните ему. Скажите родителю, что, если мы не получим пять миллионов в сотенных купюрах, я отрежу вам уши, а вашей жене изрежу лицо.

Анита стояла в тени, прислушиваясь к разговору в гостиной. Ее пальцы все еще любовно поглаживали рукоятку ножа.

В помещении, где стоял сейф отеля, уже открытый, Бреди вскрывал стальные ящички. Он действовал быстро и ловко, насвистывая любимую мелодию. Он всегда напевал ее, когда работал. Каждый открытый ящичек он передавал Бениону, и тот высыпал содержимое в портфель.

Открыв полтора десятка ящичков, Бреди прервался и стал сгибать и разгибать пальцы. Улыбнувшись Майку, он негромко сказал:

– Как в сказке! Дружище! Это проще, чем собирать яблоки с дерева!

Бенион почувствовал где-то внутри колющую боль. Он весь скорчился, лицо покрылось каплями пота, но он из последних сил улыбался.

Бреди снова начал открывать ящички. Через тридцать минут после того, как они вошли в помещение, все ящички были пусты.

– О'кей, – удовлетворенно произнес он, поставив пустые ящички на прежнее место и закрыв сейф. – А теперь отправимся за бриллиантами Уорентонов. Портфель оставьте здесь. Заберем его на обратном пути.

Бреди посмотрел на часы: близилось к трем.

– Они уже должны быть в постели. Пушка готова, Майк?

– Да.

– Тогда пошли.

Бреди вытащил складную лестницу, по которой им предстояло подняться на крышу.

– Я лезу первым.

Он бесшумно вскарабкался по лестнице, откинул крышку люка и вылез на крышу, которая нависла над террасой апартаментов. Бенион, тяжело дыша, заставил себя подняться по лестнице. Они постояли в полутьме, глядя вниз на освещенную террасу. Бреди весь напрягся, когда увидел, что в гостиной горит свет.

– Тихо! Они еще не спят, – прошипел он.

В ночной тиши его голос услышала Анита, стоявшая в тени за дверью на террасе. С проворностью ящерицы она спряталась за большим цветущим деревом в кадке и посмотрела наверх. В лунном свете ей отчетливо были видны две мужские фигуры. Свет отражался от их белых сорочек.