Анита в черном свитере и брюках незаметно пересекла территорию отеля. Она направлялась к служебному выходу, а для этого было необходимо пройти мимо плавательного бассейна.

Анита, увидев стоящего у бассейна Джоша Прескотта, на мгновение остановилась. Потом она увидела, как он помог подняться Мегги. Даже Анита почувствовала, насколько сексуальна Мегги. Анита видела, как они разговаривали, потом Мегги ухватила Прескотта за руку и потянула его в кустарник.

Анита, уже не боясь попасться Прескотту, со всех ног бросилась к служебному входу. Открыв его дубликатом ключа, она прокралась по темному коридору и бесшумно подошла к кухне. Приоткрыв дверь, заглянула в нее. Услышав звон посуды и столовых приборов, она поняла, что оба официанта в буфетной. Но где Доминик, третий повар?

На цыпочках Анита вошла в полутемную кухню, посмотрела в сторону ярко освещенного кабинета и увидела Доминика, который сидел за письменным столом и что-то читал.

Не теряя времени, она быстро прошла в кладовую. Подняв крышку ларя, разгребла муку, сделав в ней совком углубление, сунула туда большую бомбу, протолкнула ее осторожно вниз и, тяжело дыша, с бьющимся сердцем, засыпала сверху мукой. Затем тщательно разровняла поверхность, вытерла руки и быстро выскочила из кладовой. Когда она кралась через кухню, в кабинете зазвонил телефон. Анита на цыпочках подбежала к двери, как раз когда из буфетной вышел один из официантов. Он не смотрел в сторону двери, так как спешил в кабинет шеф-повара. Анита слышала, как Доминик крикнул:

– Поджаренную ветчину и яичницу в номер шесть.

Она понеслась по коридору к служебному выходу и вылетела на улицу. Ее поглотила душная влажная ночь.

«Скоро ли Прескотт вернется в отель?» – подумала она.

Анита обежала здание отеля и взбежала по ступенькам к главному входу. Остановившись, она огляделась вокруг. В холле было безлюдно. Ночного портье нигде не было видно. Войдя в холл, она стала лихорадочно осматривать его в поисках места, куда бы сунуть вторую бомбу. В противоположном конце холла, около входа в ресторан, она увидела на стене большое, вырезанное из дерева и раскрашенное изображение мексиканской женщины. Дюлак обнаружил эту чудесную резьбу по дереву в одной деревушке вблизи Танеко, в Мексике. Хорошо разбираясь в таких вещах, он определил, что статуя относится к временам Кортеса. Он купил ее, и теперь эта прекрасная вещь занимала почетное место в холле отеля.

Анита подбежала к статуе. Между грудями деревянной женщины была щель, в которую как раз вошла маленькая бомба.

Заплетающийся мужской голос произнес:

– Красивая девушка, беби, но ты еще лучше.

Анита почувствовала сильный толчок в груди, и сердце бешено заколотилось. Ее рука непроизвольно схватилась за рукоятку кинжала, спрятанного под свитером. Она медленно обернулась.

Грузный седой мужчина сидел в глубоком кресле и смотрел на нее. У него было красное лицо, и выглядел он полусонным.

– Откуда ты вдруг явилась? – спросил он.

Стараясь побороть охватившую ее панику, она ответила как можно спокойнее:

– Я просто одна из уборщиц.

– Прекрасно. Думаю, что мне пора спать.

Мужчина с трудом выбрался из кресла и, шатаясь, направился к ней. Теперь она видела, что он сильно пьян.

Анита увернулась от него и бросилась к выходу.

– Эй! Не убегай же! Как насчет поцелуйчика?

Но Анита уже сбежала с лестницы и исчезла в ночи. Она бежала как никогда в жизни. Когда она, добежав до ворот, выскочила на бульвар, ее окликнул знакомый голос:

– Анита!

Она замедлила бег и остановилась. Из темноты вырулил «линкольн» с вмятинами на боках и затормозил возле нее.

Мануэль улыбнулся ей.

– Я ждал. Все в порядке? – спросил он.

– Да.

Она содрогнулась.

– Я сказала, что сделаю это. И сделала.

– Садись, – предложил Мануэль и открыл дверцу. – Ты великолепная женщина!

Анита обежала машину и забралась на сиденье рядом с ним.

– Педро? У тебя есть новости о нем?

Мануэль похлопал ее по колену.

– Я как раз из больницы, – солгал он. – Все идет замечательно. Поговаривают о том, что послезавтра твоего мужа собираются перевести в тюремную больницу. Педро отказывается говорить. Он думает только о тебе и защищает тебя. Твой муж, женщина, – прекрасный парень! А ты прекрасная женщина!

– Ему действительно гораздо лучше?

– Так, как я тебе говорю. А теперь расскажи-ка о бомбах.

Пока они ехали к дому Аниты, она рассказала, что сделала с бомбами. По ее лицу текли слезы облегчения. Мануэль слушал, одобрительно кивал, но никак не мог отделаться от ощущения, что предал ее.

Оправдывая себя, он вновь и вновь возвращался к мысли о деньгах. С такой суммой он сможет иметь все, что пожелает! Кроме того, его мысли занимал Фуентес. Дать такому пустому, никчемному человеку миллион? Нет, пять миллионов всегда лучше, чем четыре. Когда придет время, он устранит Фуентеса: мгновенный удар – и в море.

Подъехав к дому Аниты, он погладил ее по плечу:

– Завтра ночью мы все сделаем. Встретимся здесь в полночь. Это будет просто. Завершим наш план. О'кей?

Анита обеими руками схватила его руку.

– Да, завтра ночью. – И помедлив, она продолжала: – Мой друг, я доверяю тебе. Ты известен как хозяин своего слова. Деньги для меня ничего не значат, мне нужен только Педро, мой муж. Я верю тебе.

Комок подступил к горлу Мануэля. Лицо его сморщилось, когда он вторично погладил ее по плечу.

– Положись на меня, – проговорил он, не в силах взглянуть ей в глаза. – Ты получишь своего мужа. Итак, завтра в полночь.

– Благослови и храни тебя Бог, – сказала она и прижалась своими губами к твердой руке Мануэля.

– Иди спать, – отрезал он, вырывая свою руку. – Завтра ночью.

Он смотрел, как она поднималась по ступенькам лестницы. Она опять плакала.

Содрогнувшись, Мануэль вытер тыльную поверхность руки, стирая прикосновение ее губ. Он долго сидел неподвижно, уставившись невидящим взглядом в пыльное стекло машины и ненавидя себя больше всего на свете, потом, с мыслью, что он скоро станет обладателем пяти миллионов, Мануэль безнадежно пожал плечами, включил зажигание и отъехал от дома.

На следующее утро Лу Бреди в гриме старика сидел в кресле-каталке в гостиной своего коттеджа и напильником обрабатывал небольшую стальную полоску. С другого конца комнаты за ним наблюдал Майк Бенион.

Мегги отправилась поплавать в бассейн. Накануне вечером она рассказала Бреди о больной дочери Майка Крисси, и Бреди, которому нравился этот высокий отставной сержант, был потрясен.

В комнате стояла тишина. Слышался лишь звук напильника. Время от времени Бреди бросал острый взгляд на Майка и снова отводил глаза в сторону. Майк прервал молчание:

– Вы в совершенстве владеете ремеслом. Для чего это?

Бреди отложил напильник и размял пальцы.

– Этот кусочек стали, Майк, откроет нам сейф. Да, действительно, я знаю свое дело. – Бреди замолчал, прикуривая сигарету. – Сегодня ночью мы провернем дело. Думаю, что это будет нетрудно. Мегги рассказала мне о вашей маленькой дочке. Я сочувствую вам. Вы получите деньги, Майк. Немного везения – и никаких проблем. Вас что-нибудь беспокоит?

– Нет. Если вы говорите, что не будет никаких проблем, почему я должен волноваться? Я, как и Мегги, полностью доверяю вам.

Острая боль, словно докрасна раскаленный нож, резанула тело Майка. Он напрягся, пытаясь ничем не показать, как страдает. Однако Бреди, внимательно наблюдавший за Майком, заметил, как ему плохо.

– Вы больны, правда, Майк? – спросил он. – Послушайте, мы работаем вместе, и вы мне нравитесь. Нам предстоит крупное дело. Если где-то произойдет осечка, мы все загремим в тюрьму. У каждого из нас свое дело. Мегги должна позаботиться о шпике отеля. Вы должны будете устранить всех, кто может неожиданно появиться и помешать нам. Я обязан достать бриллианты Уорентонов и вскрыть сейф. Мы с вами одна команда. Будьте откровенны со мной, вы ведь очень больны, да, Майк?