Вообще-то, быть наложницей принца и сына вождя в этих краях считается большой честью, - сообщила Маргарит.
Мне такая честь даром не нужна! Поставьте себя на моё место. Очень бы вы обрадовались такому предложению от человека, которого… которого… чёрт, которого любите?!
Любите? – опешила Финн. – А как же Нэд?..
А что с ним? Нет, Нэда я тоже люблю, больше жизни, но не в том смысле. Мы друзья, лучшие в мире и очень близкие; но не влюблённые. Господи, да он без ума от Вероники, это и слепой поймёт! Будто сами не знаете! – И тут стало ясно, что Робин счастлива. Не за себя, за друга. – Когда она рядом, у него же глаза горят!
Наследница и арбалетчица переглянулись.
Думаю, Нэд снова стал таким не в последнюю очередь благодаря ей, - продолжила мулатка.
Что значит «снова стал таким»? – не поняла Финн.
Робин потёрла подбородок.
Видели бы вы его, когда он вернулся из фронтовой командировки. – Большие тёмные глаза наполнились печалью и жалостью при одном только воспоминании о тех тяжёлых для Мелоуна временах. – Он не мог сосредоточиться ни на чём, кроме войны, все его разговоры и помыслы сводились к ней. Он понимал, как это раздражительно и опасно, старался бороться, но получалось не очень. По крайней мере, первое время. Я действительно боялась за него тогда. Были моменты, когда мне казалось, что он сорвётся. Опасалась, как бы он не начал пить или чего похуже. Но Нэд нашёл другой выход. Он работал. Работал много и упорно, сутками напролёт. Он хотел уставать так, чтоб не оставалось сил думать, чтоб можно было беспробудно спать если не от спокойствия, то хотя бы из-за изнеможения. Нэд справился, он выстоял. Но шрамы в душе остались. Это было видно даже в нашу последнюю встречу, незадолго до того, как он отправился с вами в экспедицию. А сейчас… Боже, только бы не сглазить, Нэд снова Нэд. Опять радуется жизни. В полной мере.
Маргарит и Финн снова переглянулись, будто говоря: «Надо же, кто б мог подумать?».
Робин тем временем опять вернулась к своим невесёлым думам.
А мне ведь придётся подносить ему кольцо, - горько усмехнулась мулатка.
Какое кольцо? – полюбопытствовала Финн.
Кому подносить? – спросила Маргарит.
Мэдэрику. Мне, как названной сестре, предоставили почётную обязанность: перед церемонией вручить братцу освящённое обручальное кольцо, которое он наденет на руку своей невесте. – Робин закусила пальцы, отвернувшись.
Никаких слёз! – скомандовала Маргарит и взяла мулатку за плечи, развернув лицом к себе. Затем улыбнулась, понимающе и подбадривающее. – Давай-ка лучше нарядим тебя как следует.
Мне сейчас совсем не хочется прихорашиваться, - всхлипнула Робин.
И зря, - авторитетно заметила наследница. – Подумай. Разве не отличный способ отомстить Мэдэрику – выглядеть на свадьбе лучше его невесты?
А тут и впрямь было, о чём покумекать…
Журчание ручья действовало умиротворяющее. Вероника даже пару раз спросила у репортёра, не больно ли ему, когда протирала его рану смоченной в ручейной воде тряпицей, которая совсем недавно была рукавом Нэдовой рубашки. Журналист ответил, что ему не больно; и дикарка посчитала своим долгом это исправить – пару раз нажала на рану сильнее, чем было нужно. По совести сказать, это и не рана была, а действительно царапина.
Злишься на меня? – наконец, спросил Мелоун. Лица Вероники он не видел, потому что сидел спиной к девушке. Хранительница не ответила. – Злишься, - заключил репортёр. – Напрасно. Понимаю, то, что ты видела, выглядело странно, но…
Мне нет до этого дела, - оборвала Вероника, продолжая тщательно промывать царапину, которая давным-давно перестала кровоточить и вообще была уже почти стерильной.
Нэд сначала хотел повернуться к ней, но потом решил, что пока не надо.
Того, о чём ты подумала, не было. И никогда не будет.
Откуда тебе знать, о чём я подумала? – Вероника неосознанно надавила на царапину.
Нэд сжал челюсти, чтоб не ойкнуть.
И тут Лэйтон прорвало:
Я видела вас! Вы спали вместе!
И что? – по-прежнему не оборачиваясь, спросил на удивление невозмутимый Нэд.
И обнимались…
И что? Ночью холодно, обнимание согревает. – Журналист расплылся в улыбке. – Ты ревнуешь?
Вот ещё! – гордо хмыкнула Хранительница.
"Ревнуешь-ревнуешь", - вдруг понял Мелоун, и сердце его запело. Вслух же молодой человек сказал:
Позволь я тебе кое-что объясню. Робин и я знакомы почти с рождения. И мы очень много времени проводили вместе. Робин помогала мне нянчиться с младшими кузинами и кузенами, а ведь могла бы бросить и бежать во двор, играть с другими ребятами. – Журналист улыбнулся своим трогательным воспоминаниям. – В результате мы так поднаторели, что даже стали подрабатывать этим. Мы ходили в одну школу, вместе шалили на улицах. Когда подросли, бывало, не появлялись дома неделями. Я рыскал в поисках сенсации или уже занимался каким-нибудь репортёрским расследованием. Робин изучала дворовый сленг. Ночевать нередко приходилось под открытым небом. Да, мы ложились рядом, да, обнимали друг друга. И ничего больше. Нам это казалось и до сих пор кажется нормальным. Между нами нет ничего такого.
Вероника молчала. Опять.
Нэд решил досказать всё до конца.
Мы вместе хоронили родителей, - глухо проговорил Мелоун, и Лэйтон невольно вздрогнула. – Отец и мать Робин погибли в том же пожаре, что и мои. Я был вместе с Робин на кладбище Нью-Йорка, а она добилась того, чтобы поехать со мной в Чикаго. – Он говорил медленно, с расстановкой, заново переживая всё то, чем сейчас делился с Хранительницей. – И мы держали друг друга за руку, когда гробы опускали в ямы. – Он вздохнул, а Вероника вздрогнула во второй раз, ещё сильнее. – Смотрели и оба ревели. И только крепче сжимали ладони. – Он хмыкнул и на секунду опустил голову. – Если честно, то я не знаю, что бы со мной стало, не будь в моей жизни Робин. Я люблю её.
Мощная волна возмущения нахлынула на Веронику. Девушка открыла рот, чтобы, наконец, высказать репортёру всё, что о нём думает. Надо же! Он только что открыто признался в том, что любит Робин! А минуту назад заливался соловьём, уверяя, что между ними "нет ничего такого". Вот же подлость!
… Но скорее как сестру или как друга, - продолжил свою мысль Мелоун. – Наверное, всё вместе. – Он так и не поворачивался. Зато рука Вероники с обрывком рубашки уже давно замерла на спине "раненого". – Это совсем не то, что я чувствую к тебе. Тебя я люблю как девушку, как и положено мужчине любить женщину. – Надо же! Признаться оказалось настолько просто! И почему он тянул четыре года?!! – У меня на свете нет никого дороже тебя.
И вот, он обернулся… когда услышал, как Вероника опрокинулась назад себя. Теперь Хранительница была не на корточках, а на своей Мадам Сижу. Согнув ноги в коленях и растопырив руки, девушка старательно обдумывала только что услышанное. И лишь моргала.
Завидев в толпе профессора, Маргарит тут же подлетела к нему.
Челленджер, где Вы были? И где Рокстон?
Проигнорировав первый вопрос, учёный не ответил толком и на второй:
У него дела.
Дела? – удивилась наследница. – Сейчас, во время свадьбы? – Она огляделась кругом, словно говоря, что обстановка не подходит для посторонних дел.
На площади перед часовней собралась вся деревня Тамэ. К индейцам примкнули люди из Королевства, отличающиеся чисто европейскими чертами лица и одеждой средневековых фасонов. Гостей было немногим меньше, чем коренных жителей.
Алтарь выставили на крыльцо часовни, которая просто не вместила бы всех желающих поглядеть на церемонию. А так венчание будет видно всем.
Мэдэрик маячил неподалёку – в неприлично белой рубашке, коричневых штанах и тёмно-синем камзоле. Также принаряженный Варнон был рядом с сыном и сиял от гордости за того.
