Кики по-прежнему ступала впереди всех.

Однажды она остановилась и, положив ладонь на грудь, стала просто смотреть куда-то вдаль – на высокие серо-коричневые скалы по другую сторону пропасти. Пейзаж, конечно, был величественный, но, похоже, женщину задевала не только красота вида.

Какое-то время остальные стояли в нерешительности. Затем Челленджер подошёл к черноглазому проводнику и мягко положил руку ей на плечо.

Что-то не так? – заботливо поинтересовался профессор.

Кики рассеянно улыбнулась. Челленджеру вдруг подумалось, что глаза, ресницы и брови у неё очень яркие, губы красивые, а щеки румяные.

Там моя деревня, - едва слышно сказала Кики. – За этими скалами. - Улыбка её поникла. – Мы спешить должны. Не надо задержаться. – И женщина решительно двинулась вверх по тропе.

… Нэд и Вероника всё время были рядом друг с другом, но так и не поговорили толком. Лишь изредка обменивались фразой-другой. Репортёр чувствовал себя ужасно. Да и Хранительница не выглядела счастливой.

Друзья шли вереницей, и никто не замечал слежки. А ведь за ними следили. Не одна пара огромных тёмно-серых глаз, похожих скорее на обезьяньи, а не на человеческие.

К вечеру друзьям удалось свернуть с тропы и выйти на небольшую, практически голую равнину. Здесь и решено было устроить ночлег. Разожгли несколько костров, разбили две палатки, разгрузили и привязали животных.

Первой вызвалась дежурить Вероника. Она уселась на разостланной на земле шкуре, возле одного из костров. Рокстон и Мелоун уже заселились в палатку для мужчин, Маргарит – в палатку для женщин.

Кики готовилась ко сну. Она встала поодаль и принялась расчёсывать роскошные волосы тонким деревянным гребнем. Вроде бы в этом не было ничего особенного. Но даже в таких простых её движениях свозило столько грации, столько лёгкости…

Челленджер и сам не понял, зачем подошёл к ней. Наверное, чтоб спросить, всё ли в порядке, и убедиться в том, что тоска по дому не причиняет женщине невыносимой боли.

Увидев профессора, брюнетка легонько улыбнулась и едва уловимо кивнула, словно приглашая к себе. Учёный подошёл ближе и встал рядом.

У тебя всё хорошо? – спросил он.

Я всё в порядке, - спокойно вымолвила красавица. – Я скучаю, но это нормально ведь, да?

Да, - не мог не согласиться учёный. – Я скучаю по дому вот уже четыре года.

Тебе труднее меня, - с неподдельной жалостью произнесла Кики, продолжая водить гребнем по волнам своих смоляных волос.

Челленджер и хотел бы поспорить, да не мог.

Почему эта гора называется Запретной? – вдруг спросил он.

Кики пожала плечиками.

Потому что на неё запрещено забираться.

Но ведь твои соплеменники живут на ней.

Но мы ведь не лезем на высоко. Наша деревня меньше, чем на половине высоты. И мы знаем правила, мы не нарушаем их.

Что за правила? И почему всё-таки запрещено взбираться на эту гору?

Кики какое-то время думала над тем, как сформулировать то, что она хотела сказать.

Я не знаю точно, почему на гору нельзя подниматься. Но ведь отчего-то никто не поднимается. Эта гора – особенное место, на свете таких мест мало. Она… как сказать... К этой горе надо иметь уважение. Если ты не иметь уважение – гора тебя не примет, и ты сам себя погубишь.

Челленджер сокрушённо усмехнулся:

Должен признаться, что я почти ничего не понял.

Ты поймёшь, - улыбнулась Кики. – Обязательно.

Закутанная в плащ Вероника сидела, упираясь локтем одной руки в ногу, а ладонью поддерживая подбородок. Во второй руке девушка держала нож, на всякий случай.

Звёзды мерно мерцали, лошади и «осёл» мирно… как такое назвать? Сопели, наверное. Хворост и палки в костре потрескивали. Больше тишину глубокой ночи ничто не нарушало.

Пока не появился Нэд. Он присел рядом, тоже всматриваясь в пламя.

Может, поговорим, наконец? – предложил журналист.

О чём? – вяло отозвалась Вероника.

Будто сама не знаешь. Послушай, я понимаю, что тебе не очень приятно, но…

Ш-ш-ш-ш! - Внезапно Вероника вскочила, крепче сжав оружие. – Тише! Ты слышишь это?

Отчётливый шорох волной пронёсся где-то очень близко от них, в той темноте, что смыкалась за отблесками пламени. Репортёр вскинул ружьё.

Несколько секунд молодые люди напряжённо вглядывались в непроницаемую мглу. И вдруг из неё вышла маленькая девочка со светлыми локонами, обнимающая плюшевого львёнка.

Тэа! – вне себя от удивления воскликнул Мелоун. – Бог мой, как ты здесь очутилась?

Девочка ничего не сказала. Только упрямо мотнула головкой и помчалась куда-то в сторону. Мелоун, не раздумывая, бросился за дочкой. Вероника, помедлив секунду, кинулась за ними.

Непонятно, когда и почему, но темнота слегка рассеялась. И Вероника увидела Фиби посреди равнины. Амазонка улыбалась, глядя на спешащую к ней дочку.

Мама! – Тэа подбежала к Фиби.

Амазонка подхватила свою девочку на руки.

Тэа, родная моя! – Потом поцеловала малышку в щёчку и счастливо улыбнулась.

Девчушка обвила руками шею матери. А Нэд подошёл к ним и обнял обеих сразу – одной рукой обхватил Фиби за талию, второй обхватил Тэю, остающуюся на руках мамы.

Вероника застопорилась в нескольких шагах от них. В глаза ей ударил прямой, открытый, торжествующий взгляд Фиби.

Извини, - мягко промолвила Амазонка. – Ты лишняя.

Лишняя, - пролепетала Тэа, кладя головку на плечо папе.

Лишняя, - непоколебимо подтвердил Нэд.

И поцеловал сначала Тэю – в висок, а потом Фиби – в губы.

Лишняя, - невольно повторила Вероника, чувствуя, как на глаза ложится пелена слёз. – Лишняя…

Вероника!

Девушка дёрнулась. И обнаружила, что по-прежнему сидит у костра. Возле неё стоял Нэд. Очевидно, он только что подошёл.

Он смотрел на неё с такой нежностью…

Уснула на посту! – Мелоун с шутливой строгостью погрозил пальцем. Затем тепло-тепло улыбнулся. – Давай я тебя сменю. – И он опустился на корточки. - Заодно можем поговорить.

Вероника ещё не пришла в себя после сновидения. Но предложение Мелоуна подействовало на неё не хуже, чем выплеснутое ведро холодной воды.

Нет! – Девушка мигом вскочила на ноги. – Я иду в палатку. – И она более чем резво выполнила озвученное намерение.

Рано или поздно нам придётся всё обсудить! – попробовал воззвать к её разуму журналист. Бесполезно. – Мы не сможем постоянно замалчивать это! – крикнул он ей вслед. – Вероника! Вероника!

Но Хранительница не останавливалась. Она дошла до женской палатки и забралась внутрь. Нэд тяжело и раздосадовано вздохнул, прикрыв глаза.

Маргарит проснулась не то от света масляной лампы, которую зажгла Вероника, не то от шорохов возни, учинённой Хранительницей.

Блондинка сидела возле своего спального места, нервно и глубоко дыша.

Что-то случилось? – сонно поинтересовалась Маргарит.

Вероника слегка встряхнулась.

Нет… Нет, я в порядке… А где Кики?

Взяла свои одеяла и ушла спать под открытое небо. Сказала, что соскучилась по здешним местам и хочет быть ближе к родной природе. – Маргарит зевнула. – Она где-то неподалёку. Не переживай за неё, если замёрзнет – вернётся, никто её не прогонит.

Вероника отстранённо кивнула. Маргарит снова улеглась, свернувшись калачиком и плотнее запахнув свой плащ (спать приходилось полностью одетой). Но спокойно отдохнуть брюнетке было не суждено. Едва она снова задремала, как в палатку, пригибаясь, вошёл Мелоун. И уселся позади Вероники.

Вероника, давай поговорим.

Не сейчас, - глухо отказалась дикарка.

А когда? Незачем откладывать! – настаивал репортёр.